Бесконечный октябрь - Алексей Анатольевич Стравинский

Я тихонько прикрыл за собой входную дверь. Не возвращаясь на кухню, в которой, по-видимому, уже никого и не было, я сразу же отправился в свою комнату. Света в ней хватает, даже и без работающей лампы. Лунный свет заливает её достаточно ярко для того, чтобы я смог раздеться и рухнуть в постель. Скорее бы уснуть. Скорее бы очнуться. Очнуться от всего этого, засыпая во всём этом. Яника, как же я устал.

Одному мне известно, как же сильно я не хочу встретить очередное утро. Безмятежная, тихая и чистая от суеты ночь пройдет и мне вновь придется окунуться во весь хаос обыденности. Я не готов расстаться с этим волшебным временем суток. Как же жаль, что оно не может длиться вечно.

— А ты помнишь, как мы с тобой разбились на мотоцикле, уходя от погони? — хихикая, говорит Яника.

— Конечно же, помню! Как такое вообще можно забыть? Мы ведь тогда чуть не погибли! — ответил я, как только переборол смех.

— Погнались же они за нами!

— Ещё бы! Нам в тот вечер осталось ещё немного дать газу, чтобы мчаться все двести! А будь бы ты за рулем — так бы и случилось!

Беззаботная, влюблённая пара сидит в парке, найдя укрытие от солнца в тени развесистого дуба. Теплый, летний вечер согревает их тела, а легкий ветер нежно подхватывает их волосы и он же куда-то далеко уносит их смех. Они сидят, скрестив ноги, и с лёгкостью смотрят друг другу в глаза.

— Вообще мы тогда легко отделались. Эти ребята даже подбросили нас домой.

— Да, — соглашаюсь я с Яникой. — И мотоцикл всего неделю простоял в гараже, пока я его не отремонтировал. Никто из друзей и родных так ничего и не заметил.

— Верно! Даже учитывая то, что об этом написали в газете! Какое счастье, что к этой статье не прикрепили наше фото.

Яника снова задыхается от смеха. Я тоже не в силах сдерживаться. Не знаю, что смешит меня больше — это был действительно забавный случай или смех Яники так заразителен.

— Статья о паре идиотов, разбивших мотоциклом полицейскую машину. Как тебе такая шапка статьи? — в ответ Яника лишь продолжает смеяться.

— А наши родители всё ещё ничего об этом не знают!

— И славно!

— Мой авантюрист!

Яника сладко целует меня своими нежными губами.

— Я авантюрист? А ты вспомни наши приключения в лесу! Разве я тебя туда тащил?

— Ну, было дело.

Кажется, что от смеха из нас вот-вот пойдут слезы.

— А на территорию закрытого завода тоже я тебя тащил? Славная прогулка тогда получилась, не правда ли, дорогая?!

— Ну всё же хорошо закончилось! Это главное, — немного успокоившись, сказала Яника.

— Да. И в трамвайном депо, к счастью, тоже!

— Ну а крыша? Помнишь, как ты привел меня позагорать на крышу многоэтажки? Мы разделись, включили на телефоне шум прибоя и, закрыв глаза, представляли, что мы на море!

Её лицо засверкало ослепительной улыбкой.

— Любимая, я всё помню. Каждое мгновение, которое я провел с тобой, накрепко отложилось в моей памяти.

Смех ушел. Мы неотрывно смотрим друг другу в глаза. Кажется, что через них мы заглядываем в открытые друг для друга души.

Внезапно куда-то ушел и тёплый летний вечер. На улице стало резко темнеть. Мы смотрим в небо. Я и не заметил, как его заволокло темными облаками. Вокруг нас стало странно тихо. Я опускаю взгляд на Янику. Её лицо показалось мне каменным. Оно не отражало абсолютно никаких эмоций.

— Ты найдешь меня, — сухим, безжизненным голосом произнесла она.

После этих слов ветер резко усилился. Он начал подхватывать частицы её тела и уносить их, словно песчинки.

Я хватаю её за руку. Чувство страха вырвалось наружу. Я в ступоре от ужаса. Ещё один сильный порыв ветра и я провожаю взглядом уносящийся вдаль вихрь песка, которым секунды назад была Яника. Я раскрываю свою ладонь, которой я только что держал её руку. Ветер забирает из неё последнее.

Очередное серое утро. В комнате царит тишина, у которой всё тот же яркий привкус нещадно давящей пустоты, а рядом с ней, практически вплотную стоит её вечный, так же сильно давящий спутник, по имени тишина.

Кажется, что ничего страшного не произошло. Одна жизнь погасла, свеча догорела. Спектакль окончен. Нас миллиарды. Кто-то займет место, заменит ушедшее на общем фоне. Так скажут или просто подумают. Потеря далека от многих. Всем плевать. Так было всегда и до сегодняшнего дня ничего не изменилось. Я тоже был равнодушным к чужим бедам, радовался, что это случилось не со мной. Это нормально. Но теперь я по другую сторону. Теперь все иначе. Теперь сложнее, запутаннее. Я заблудился внутри себя.

С большим трудом я встаю из постели и отправляюсь в ванну. Умывшись, я который раз всматриваюсь в своё отражение, будто ожидая от него, что оно вот-вот, наконец-то заговорит со мной.

Мой двойник упрямо молчит. Я опускаю глаза в раковину. Медленной воронкой из неё уходит вся вода. Я поднимаю взгляд. Мне снова становится противно от собственного вида. Я снова дышу на зеркало, чтобы испарина скрыла от меня моё отражение. Я нарисовал на испарине знак вопроса. И вдруг я замечаю что-то ещё. Под знаком вопроса появляется ещё что-то. Я узнаю и этот узор. Буква А плюс буква Я в контуре сердца. Кажется, что мои ноги вросли в пол у раковины. Мозг завис. Все мысли, которых и так было не особо много, вдруг обрываются.

— Кажется, наступает одна из последних стадий, — абсолютно равнодушным голосом я брякнул вслух.

Этот узор. Я узнаю его. Прошлым летом мы с Яникой гуляли у реки, здесь, в деревне. Тогда я вырезал на стволе дерева такой же узор. Больше ничего подобного я нигде не видел. Вот так дела. Я ничего не понимаю. Единственное, что я сейчас могу сделать с этим — сходить к тому самому дереву. Я заведен. Тут происходит какая-то чертовщина. В своей адекватности я ещё уверен.

Накинул на себя толстовку и шорты я побрел к реке. Ноги от утренней росы промокли в два счёта. Меня колотит от холода и волнения. Единственное, что хоть немного приводит мои мысли в порядок — это утренняя прохлада.

Я пересекаю покатистый спуск, за которым течет река. Следом я пересекаю мост.

Дерево на месте. Вокруг него всё заросло высокой травой, и только метра на четыре по кругу от ствола лежит аккуратный газон. Подойдя к дереву с нужной стороны, я сразу разглядел когда-то оставленный мной узор.