Признания - Канаэ Минато

того, как вы рассказали нам правду, Моригути-сэнсэй, никто из нас не признался во всем родителям или другим взрослым. Как только вы ушли, нам всем на телефоны пришло одно и то же сообщение от неизвестного отправителя:

Если ты расскажешь хоть кому-то о том, что сделали А. и Б., тогда ты – С.

А теперь Вертер озвучил нам свой план:

– Давайте все вместе сделаем так, чтобы Наоки было проще вернуться в школу!

Все мы промолчали. Даже Кэнта-кун, который всегда поддакивал учителю и смеялся над его глупыми шутками, сидел, молча уставившись на парту. Однако сам Вертер, решив, что мы все незамедлительно приступили к обдумыванию его плана, тут же начал с улыбкой предлагать варианты. Не думаю, что его вообще хоть когда-то волновало мнение учеников.

– Почему бы нам не делать копии конспектов и каждую неделю не относить их Наоки? Что скажете?

По классу прошла волна недовольных вздохов.

– Почему нет, Рёдзи-кун? – обратился Вертер к однокласснику, громче других выразившему недовольство.

– Ну… – пробормотал Рёдзи, не поднимая взгляда, – мой дом вообще в другой стороне…

Вышло весьма неплохо для отговорки на скорую руку.

– Тогда поступим так – вы будете делать копии по очереди, а относить их раз в неделю будем я и Мидзуки.

Почему я? Потому, что меня выбрали президентом класса (кстати, Юсукэ-кун стал вице-президентом) и я живу в том же районе, что и семья Наоки? Я открыто озвучила свое недовольство этой идеей, и тогда Вертер спросил меня:

– Мидзуки, почему я тебе не нравлюсь?

Я не знаю, почему это вообще пришло ему в голову.

– Мидзуки, а у тебя есть прозвище?

А это к чему? Может, потому что я единственная из всего класса сперва отказывалась называть его «Вертером»?

Я ответила, что прозвища у меня нет и все одноклассники зовут меня просто по имени, но тогда Аяко практически закричала «Мидзу-хо[19]!», старательно сделав ударение на последний слог. Меня действительно так дразнили весь первый класс начальной школы.

– Как мило, мне нравится!.. Что ж, теперь я буду звать тебя Мидзухо. И остальные пусть тоже. Мы все здесь – одна большая семья! Давайте жить дружно!

Вот так, благодаря пламенным речам Вертера, меня снова стали дразнить «Мидзухо».

* * *

Визиты домой к Наоки под предлогом передачи конспектов начались в третью пятницу мая. До этого я много раз бывала у него в гостях – его сестра приглядывала за мной, когда мне было шесть или семь лет.

Меня и Вертера у дверей встретила мама Наоки. Я давно с ней не виделась, но выглядела она отлично – безупречный наряд, свежий макияж.

«Нао-кун больше всего любит блинчики. Как-то раз он застал маму плачущей за нарезанием лука и принес носовой платочек. А еще Наоки занял третье место в конкурсе каллиграфии!»

Нао-кун то, Нао-кун се… Еще когда я бывала у них в детстве, все разговоры были только о Наоки!

Я ожидала, что мы отдадим конспект и тут же уйдем, но она пригласила нас войти и усадила на диван в гостиной. Мама Наоки не выглядела довольной, в отличие от Вертера, – видимо, таким и был его изначальный план.

Гостиная была мне хорошо знакома. В детстве мы играли там в карты или отелло[20]. Комната Наоки была на втором этаже как раз над гостиной; его сестра могла попросить его принести колоду карт, просто громко крикнув. Я слышала, что после школы она уехала учиться в Токио. Глядя на потолок, я гадала, у себя ли сейчас Наоки. Хозяйка дома подала нам чай и обратилась к Вертеру:

– Наоки все еще хандрит из-за вашей предшественницы. Будь все учителя так же энергичны, как вы, ничего подобного не случилось бы…

Послушав ее, я поняла, что Наоки не рассказал матери о последнем учебном дне и том, что вы сделали. Если б она знала о произошедшем, то не говорила бы о вас так спокойно, так надменно.

Выходит, Наоки не рассказал матери и страдал в одиночестве. Она, ничего не зная о случившемся, продолжала говорить о вас гадости, даже не вспомнив о трагедии, произошедшей с вашей дочерью. Уверена, она и не подозревала, что ее сын мог быть замешан в подобном.

Наоки так и не спустился; подозреваю, что его мама пригласила нас только для того, чтобы мы выслушали ее жалобы. Все это время Вертер сидел с глупым выражением лица и молча кивал или поддакивал, словно был согласен с каждым ее словом. Сомневаюсь, что он вообще следил за ходом ее рассказа.

– Прошу, доверьте Наоки мне! – сказал учитель, когда женщина наконец замолчала.

Сверху послышался какой-то шум, и я посмотрела на потолок. Наверное, Наоки все слышал.

Однако ни на следующий день, ни позже Наоки так и не пришел в школу. Мы по-прежнему продолжали притворяться, что в этом нет ничего необычного; так же, как притворялись, что не замечаем присутствия Сюи-куна. Это казалось нам самым очевидным решением.

* * *

В первый понедельник июня всем в классе снова раздали по пакетику с молоком. В отчете Министерства здравоохранения напечатали результаты экспериментальной программы «Польза молочных продуктов для организма учеников средней школы», и управление нашей префектуры решило запустить собственную программу – ученикам государственных школ ежедневно выдавали молоко. Говорили, что потреблявшие молочные продукты школьники не только обгоняли сверстников по росту, но и реже получали травмы костей. Хоть чиновники и рекламировали положительные эффекты потребления молока, многие родители утверждали, что у детей на него аллергия или непереносимость лактозы. Именно поэтому на пакетах больше не писали имена – молоко можно было и не пить, не отчитываясь, если так решал ребенок или его родитель.

В тот день дежурили я и Юсукэ-кун. Пока мы обходили весь класс, раздавая пакеты с молоком, пробуждавшие ужасные воспоминания о прошлом семестре, можно было почувствовать, как атмосфера в классе становилась все более напряженной. Представляете? Единственным в нашем классе, кто с удовольствием пил молоко через трубочку, был учитель Вертер.

– Ну, ребята, молоко же полезное! – сказал он и, шумно допив последние капли, смял пакет в руке. Юми-тян, случайно встретившись с ним взглядом, тихо пробормотала: «Свое я заберу домой…»

– Отличная идея! Восстановишь силы! – засмеялся Вертер, наблюдая, как все мои одноклассники прячут молоко в рюкзаки.

За уборку класса в тот день отвечал Сюя. Он как раз выходил из кладовки со шваброй, когда раздался странный звук. Плюх! Юсукэ бросил свой пакет молока, нацелившись прямо в спину Сюи, но не попал – ударившись о пол и расплескавшись,