"Одноклассники.ру" и другие рассказики Ильи Криштула (СИ) - Илья Криштул

Вскоре она засобиралась домой. На станцию её повезла Света, жена моего друга, и я, разумеется, напросился с ними. На платформе, когда Света ушла смотреть расписание, я обнял её. А ты помнишь, вдруг спросила она, что ты обещал вчера? Конечно, помню, ответил я, ведь я обещал подарить тебе весь мир. И я подарил ей билет на электричку.

Потом у нас были ещё два свидания, на которых я бросал к её ногам все свои деньги. Триста рублей это тоже деньги, что бы там не говорили её подруги.

Уже три года мы живём вместе. Оказывается, она не знает, кто такой Круг, не любит Лепса, не читает Донцову, ни разу не слышала песню про Таганку и вообще не смотрит КВН. Плюс ко всему она ненавидит виски с шампанским и не любит купаться по ночам в озёрах. Чем же я завоевал её? Почему именно мне достался этот голубоглазый и сорокалетний кусок счастья?

Я часто думаю над этим, когда мою посуду или стираю, глажу бельё или бреду с сумками из магазина. Я думаю над этим, когда готовлю обед и мою полы, чищу её обувь и варю для неё утренний кофе, драю туалет и поливаю цветы. И иногда мне кажется, что это не я завоевал её, а немного наоборот. Чуть-чуть, но наоборот. Ведь недаром тётка в ЗАГСе, оглашавшая приговор, так мило улыбалась, показывая свой звериный оскал…

Ц А Р И Ц А Э В Е Л И Н А И Д Р У Г И Е Л Ю Д И

«Какое прекрасное лицо! Такие женские лица я видел только на старинных гравюрах и вдруг здесь…» - подумал Головкин. Лицо действительно было прекрасно – высокий чистый лоб, на который якобы случайно спала белокурая прядка, яркие синие глаза, румянец, и не нарисованный, а природный, это Головкин определять умел. Восхитила его белая, как будто никогда не видевшая солнечного света кожа, очаровательная шляпка с небольшой вуалью, шея, прикрытая якобы небрежно повязанным шарфиком… Он успел рассмотреть даже пальцы, украшенные дорогими перстнями… Женщина улыбалась каким-то своим мыслям, взгляд её, не задерживаясь, пробежал по Головкину и устремился вверх, строго очерченный профиль проплыл мимо и Головкин с трудом подавил в себе желание обернуться. «Явно не простолюдинка… Вот из-за таких женщин и происходит всё на этой планете – страшные войны и великие открытия, гнусные предательства и безумные подвиги, трагедии неразделённой любви и комедии разделённой…» - Головкин всё же не удержался и обернулся: «Завоюй целый мир, кинь к её ногам, она всё равно останется надменной и недоступной, как царица… Царица Эвелина…» Женщина, которую Головкин нарёк Эвелиной, уже таяла вдалеке, где-то её ждал самый счастливый мужчина в мире, пажи готовили благоуханную ванну, а повара – изысканный ужин… Головкин прикрыл глаза. «За одну ночь с такой женщиной можно отдать все богатства всех восточных королей…» - и в голове Головкина зазвучала небесная музыка, которая неожиданно закончилась заливистым детским смехом.

«Папа, посмотри – дядя стоя спит, как лошадка!» - Головкин открыл глаза и увидел смеющуюся рыжую девчушку, теребящую за рукав своего сонного папу. Папа равнодушно посмотрел на Головкина, наклонился к дочке и стал что-то ей втолковывать, видимо, правила поведения в свете. «А у моей царицы, интересно, есть дети? Если б я был её героем, она родила б мне пять таких вот рыжих девчушек…» - на этот раз Головкин глаза не закрывал и музыка в его голове не звучала. Да и если б звучала, её спугнули бы три горца, громко обсуждавшие что-то на своём языке. Со стороны казалось, что они ругаются и сейчас перережут друг друга, но Головкин знал – они просто разговаривают. Они друзья. Им тяжело здесь, их здесь не любят, их семьи остались на далёкой родине, там, где ветра поют свои нескончаемые песни в горных ущельях… Головкин улыбнулся горцам, но они в ответ метнули в него три таких злых взгляда, что он вздрогнул. «Наверное, в их загадочной стране не принято улыбаться незнакомцам… Может, они подумали, что я смеюсь над ними или над их речью…» - горцы были ещё недалеко и Головкин хотел вновь обернуться, что бы извиниться, но раздумал. К тому же ему навстречу приближалась парочка, на которую хотелось смотреть с восторгом и умилением. Он и она, оба в годах, седина уже прокралась в её причёску и давно поселилась в его, но как нежно она обнимала его! Как он смотрела на неё! Зачем она что-то шептала ему, ведь никакими словами не выразить ту любовь, которая сквозила в каждом её движении?.. «Достойный закат достойной жизни» - подумал Головкин и снова вспомнил свою царицу Эвелину. Ах, если б они могли быть вместе! Если бы они только могли… Они бы тоже встретили свою старость с благодарностью, в окружении любящих детей, внуков и правнуков, только не здесь, а в небольшом шале в предгорье Альп… Головкин опять прикрыл глаза и очутился возле своего шале… Двухэтажная хижина пастуха с красной черепичной крышей… Зелёный склон, на котором пасутся белые барашки, внизу прозрачный ручей с небольшой мельницей… Постаревшая, но по прежнему величественная Эвелина в кресле-качалке вяжет чепчик для очередного внука, он поливает благоухающие цветы, отгоняя ласковых ручных коз… Вершины Альп вдалеке… Облака, с неохотой плывущие куда-то в Австрию и цепляющиеся за склоны… Сейчас, сейчас уже запахнет свежим хлебом, который печётся в старинной дровяной печке на заднем дворе… Но пахнуло неожиданно чем-то другим, неведомым и невкусным, и запах этот мгновенно вернул Головкина в реальность, в которой всё было отнюдь не так благостно. Пожилая парочка приблизилась уже на расстояние вытянутой руки и оказалась совсем не пожилой, а тот, кого так нежно обнимали, был просто пьян. Пьян мертвецки и с утра, и именно его ужасный перегар не дал Головкину насладиться ароматом свежевыпеченного хлеба. Рано постаревшая боевая подруга из последних сил удерживала своего рыцаря от позорного прилюдного падения, а слова, которые она ему говорила… Это были слова не любви, это были жестокие упрёки и суровые обвинения, обрамлённые площадной руганью. Наверное, рыцарь совершил вчера отнюдь не рыцарский поступок… И не только вчера… Да и не был он никогда её рыцарем, как, впрочем, и она никогда не была его Дамой. Не бывает Дам с такими лицами…

В то утро у Головкина случилось ещё много занимательных встреч, которые принесли массу впечатлений, позволивших ему забыть нехорошую парочку. Он видел старушку, на руках которой дремала собачка, один в один похожая на хозяйку. Видел девушку с голубыми волосами, чем-то напоминающую Мальвину из старого детского фильма, если б не кольца в носу и в губах, татуировка на предплечье в виде дракона и очень странное одеяние. Видел непонятного юношу с накрашенными глазами, который мило улыбнулся Головкину и наманикюринным пальчиком нарисовал в воздухе сердечко. Видел ярко одетого мавра, на которого с изумлением и в упор взирало многочисленное семейство из провинции… Видел даже свою одноклассницу, в которую был безнадёжно влюблён лет сто тому назад… Он еле успел отвести взгляд, застыдившись своей неказистой одежды, но она уже заметила его, заулыбалась и подняла руку, что бы поприветствовать и наверняка напроситься на свидание… Она же не знала, что у Головкина есть царица, есть его Эвелина… Но тут, к счастью, эскалатор, на котором ехал Головкин, закончился, одноклассница с поднятой рукой и улыбкой уехала наверх, к выходу в город, а ноги Головкина ступили на грязную платформу станции метро «Киевская» радиальной линии.

Каждое утро, спускаясь на эскалаторе в метро, Головкин проживал целую жизнь, полную любовных драм и забавных приключений. Жизнь, похожую на бесконечный увлекательный фильм, от которого невозможно оторваться…

Ведь там, наверху, у него вообще никакой жизни не было.

М А Ш К И Н Ы М У Ж Ч И Н Ы

Первый жених у Машки был красавец. Слегка грек, немного русский, глаза-маслины, умница, эрудит, окончил актёрский факультет лесотехнического института и работал ведущим тренингов повышения личностного роста, личностной эффективности и самооценки. Ещё он занимался психологией имиджа и коммуникативным разогревом, создавал кому-то позитивную мотивацию, эмоционально сплачивал коллективы и поднимал корпоративный дух. Зарабатывал, кстати, неплохо, у нас же в стране беда с позитивной мотивацией. А идиотов, которые за свои деньги хотят быть позитивно мотивированными и эффективно коммуницированными, навалом и многие из них к Машкиному жениху на тренинги и семинары ходили. Машка тоже несколько раз сходила, уговорил её жених cделать новый скачок в развитии. Ей там даже понравилось, все улыбаются, друг друга знают, здороваются радостно, сразу и не скажешь, что они слегка странноватые, смыслы с гармониями потеряли и про своё предназначение ничего не знают. И дороговато, конечно, пять тысяч рублей за то, что Машкин жених книгу два часа пересказывал, «Прелести тренинга и достижения выпускников» называется, автор, разумеется, американец. Машка сама её покупала. Двести страниц о том, как заставить начальника увеличить зарплату на тридцать восемь долларов и достичь при этом небывалого состояния души. Да, ещё Машку на первом занятии назвали солнцем, которое светит, даже если на пляж никто не пришёл. Но Машка, во-первых, то, что она солнце, и так знала, бесплатно, а, во-вторых, солнце ведь не только пляжи освещает, а ещё выгребные ямы, мусороперерабатывающие заводы, скотные дворы и кладбища, но жених ей про это запретил говорить – непозитивно. Конструктор успеха может разрушиться. А как-то они домой с очередного тренинга возвращались и к ним два хулигана пристали, то ли телефон хотели у Машки отобрать, то ли просто так куражились, неважно, но Машкиного жениха как ветром сдуло. Вместе с его позитивной улыбкой и таким же настроем. Хулиганы удивились, куражиться перестали и телефон отбирать раздумали. Головой просто покачали и ушли тихо. А жених позвонил через день, извинялся, сказал, что он не мог находиться в пространстве конфликта, что надо записаться на коучинг «Дерево конфронтации целей», курс – пятнадцать занятий, проводится в Турции, дорого, конечно, но он стоит этих денег, плюс экскурсии и питание, и тогда они достигнут наконец гармонии, объективно оценят происходящее и, если Машка готова оплатить этот модуль за себя и за него… Машка телефон выключила, потом номер поменяла и об этом женихе забыла. Даже не плакала почему-то…