Антидиверсанты - Сергей Зверев

Митин оглянулся. Как ни старался он лавировать в густых зарослях, пружинисто ставить ноги, едва пригибая к земле высокий бурьян, следом тянулась предательская дорожка, с очевидностью беспристрастного свидетеля повествующая возможному следопыту достоверную историю о передвижении в данном направлении двуногого существа.

Митин остановился у самого края очередного циклопического нагромождения камней. Отсюда, с небольшого возвышения, за едва шевелящимися верхушками заросшего сорного луга, были кое-где видны фундаменты разрушенных сооружений Полигона. В этом секторе, где некогда располагалась гарнизонная территория, отсутствовали подземные ярусы. Спрятаться тут негде.

Он попробовал прозондировать обстановку – резко бросился в кусты густо разросшегося конского щавеля, попутно сильно обжигая руку о стебель крапивы. Полежал неподвижно целую минуту, вслушиваясь.

Никого…

Возможно, они ищут фантом? Ведь скорее всего здесь нет ни души.

«Провалил ты все, братец! Бросился на разведку в одиночку и угробил операцию. Похоже, дозорный у разрушенной конюшни находился в арьергарде боевой группы и прикрывал их отход после грамотно выполненного задания».

Митин прошел несколько десятков метров вперед и вдруг замер как вкопанный.

Прямо перед его глазами открылся вход в бункер. Судя по всему, это был основательно углубленный бункер, защищенный от нескромного взгляда разведчика разросшейся заградительной полосой из кустов ежевики. Даже с незначительного расстояния укромный лаз оставался незаметным для наблюдателя.

Что же получается? Откуда здесь взялся бункер?

Митин продрался сквозь «колючую проволоку» ежевики и спустился по разбитым ступеням вниз. В двадцати метрах ниже уровня дневной поверхности располагалась достаточно ровная площадка. От нее в разные стороны уходили три нешироких бетонных тоннеля.

Свет фонаря вырвал из темноты вечной подземной ночи сырые от сочащейся влаги гладкие стены. На полу валялись сцементированные куски каменной кладки, ржавые фрагменты каких-то металлических конструкций, варварски разрезанных автогеном.

Следуя отголоскам какого-то странного суеверия, Митин выбрал средний тоннель, прошел вперед, прислушиваясь к гулкому звуку своих шагов.

Здесь, конечно, давно никто не появлялся. Глухой мир заброшенных искусственных пещер, устроенных человеком для милитаристских нужд, теперь обживали другие существа, разделяющие с нами жизнь на планете Земля. Вот впереди, в небольшой луже, обнаружился истлевший скелет летучей мыши. Чуть дальше покоились свежие останки лисицы, над которыми изрядно потрудились трупоеды. Луч света спугнул стаю крыс-пасюков, а на истерзанной плоти были заметны шевелящиеся клубки личинок насекомых.

Митин прошел метров двести, но никакого намека на то, что тоннель будет иметь хоть какой-то закономерный выход, отыскать не смог.

Он вернулся к входу в бункер, сел на жухлую угнетенную траву у ежевичной завесы и попытался проанализировать новые данные. Неприятный симптом – планы Полигона, предоставленные ГРУ, оказались не совсем точными. Возможно, для подлинной реконструкции расположения всех этих бункеров требуется детальная рекогносцировка. С последовательным отсечением любых «левых» вариантов.

Зачем в защищенном внешнем секторе, где располагалась жилая зона, потребовалось оборудовать отдельный выход в подземные бункеры? Ответ напрашивается сам собой – сеть закрытых коммуникаций плотно связывала между собой все конструктивные элементы на пространстве Полигона из соображений безопасности, хотя военно-стратегические объекты и жилые сооружения, по сути, не должны иметь никаких соединительных нитей.

Неожиданная и крайне неприятная мысль резанула его, как лезвие спецназовского ножа.

А что, если диверсионная группа скрывается в этих подземных коллекторах? Тогда противник почти гарантированно отследил их появление…

16

Москва

Штаб-квартира

Главного разведывательного управления

16 августа

10.43

– Что же это за испытания, если даже я, начальник 2-го управления ГРУ, не могу получить допуск к секретным сведениям?

Генерал-лейтенант Макарычев сидел в своем кабинете, сложив руки на столе, и внимательно слушал заместителя, полковника Пескова, которому было поручено подготовить первичный обзор всех обнаруженных фактов.

В Главном разведывательном управлении Генштаба сенсационную информацию получили совершенно неожиданно. Ее никто не ждал, она будто свалилась с неба прямо на генеральский стол. Волшебный сундук раскрылся, и перед удивленным генералом из небытия возникли контуры таинственного дела.

С пугающей скоростью оно стало обрастать новой фактурой. Даже опытному Макарычеву за все годы работы редко удавалось наблюдать нечто подобное. Десять дней назад резидент Келлан сообщил о планируемой заброске в Россию группы диверсантов. Позавчера в распоряжение ГРУ поступили сведения из ФСБ, которые туда, в свою очередь, по собственной инициативе передал член-корреспондент РАН Борщагин. А вчера по разведывательному каналу из Европы доставили очередную порцию загадок. Келлан не ошибся. Он понимал эксклюзивную важность передаваемых данных, поэтому решил прибегнуть к помощи курьера. И самое главное, что резидент подтверждал не только собственное сообщение, но и информацию Борщагина…

Макарычев не любил подобных совпадений. Поскольку сразу же возникали резонные сомнения в том, что налицо не случайное стечение обстоятельств, а закономерная акция. Словно кто-то сознательно допустил утечку тайных материалов. Но и это еще было не все…

– Министр прямо заявил, – генерал жестом прервал Пескова и встал из-за стола, – что в полном объеме доступ к базе данных ограничен. Для меня! В том числе и для меня. Вы понимаете, Алексей Павлович?

Он подошел к массивному старому сейфу, который сохранял у себя в кабинете с упрямством человека, не желающего отказываться от привычных вещей, несущих на себе отпечаток долгих лет работы, груз солидных воспоминаний. Открыв тяжелую дверцу, Макарычев бросил на стол несколько листов бумаги:

– Это все, что мне удалось достать. Возьмите и ознакомьтесь.

Полковник пробежал глазами документы.

– Пожалуй, ничего для меня нового. Из всех людей, которые имели доступ к сверхсекретным сведениям об испытаниях на Полигоне, сейчас в живых остался только Главный разработчик. Глубокий старик, пенсионер. Можно с ним встретиться. Но я не уверен, Дмитрий Константинович, что эта беседа приведет к позитивному результату.

Макарычев долго бродил по кабинету, низко наклонив голову. Потом опять сел к столу:

– Алексей Павлович, давайте с вами мыслить конкретно. Группа спецназа работает практически вслепую. Поэтому мозговать нужно по возможности не просто быстро, а молниеносно. Пойдем по порядку. Насколько вы уверены в достоверности сообщения Келлана? Я имею в виду, естественно, не его добросовестность и честность… Вам не приходило в голову, что кто-то решил организовать здесь провокацию с непонятными целями, для чего и вывел нас на этот Полигон?

– Трудно сказать, – Песков глубоко вздохнул, – вы же знаете характер разведывательной и диверсионной работы в современном мире. Большая часть распространяемой информации представляет собой или настоящую фикцию, или фальшивые данные, изрядно приправленные соусом из реальных фактов. Но в данном случае я бы, пожалуй, не стал относиться к материалам с подозрением. Ведь доступ к сведениям ограничило ваше собственное руководство…

– Вот именно! – Макарычев взмахнул рукой. – Именно это мне и не дает покоя уже целые сутки.

– Не хотите же вы сказать… – начал Песков и прервался. Часть фразы так и осталась недосказанной. Впрочем, генерал-лейтенант все очень хорошо понял.

– Нет, Алексей Павлович, нет. – Он открыл ящик письменного стола, достал пачку «Честерфильда», которую старался, ограничивая себя в курении, растягивать на несколько дней, вытянул сигарету, долго мял ее в пальцах, потом со вздохом убрал обратно. – Только у меня почему-то есть твердая уверенность, что без прямого воздействия агентуры здесь не обошлось. Где она свила себе гнездо, мы пока не знаем. Пусть в этом направлении работает доблестная Контора. Когда что-нибудь раскопают, дадут знать. Ну а нам есть резон задуматься над другим – что при таком раскладе предпринимать лично мне, а также и вам, поскольку реализация конкретной операции будет возложена на вас, Алексей Павлович.

– Попробуем суммировать, Дмитрий Константинович. Речь в сообщении Келлана идет о неких таинственных лучах, способных лишать биологические объекты нормальной жизнедеятельности в зависимости от мощности генератора на продолжительное время или приводить сразу к летальному исходу. Борщагин уверяет, что этот шведский профессор, Юргенсон, напрямую связал эти лучи с известным сомнительным явлением так называемых «торсионных полей». Но…