Без вести пропавший. Попаданец во времена Великой Отечественной войны - Корчевский Юрий Григорьевич

Брошенный ранец с провизией группа ГФП обнаружила быстро, но забирать лишний груз не стала. На грунтовой дороге нашлись и следы сапог. Стандартная обувь красноармейцев наряду с ботинками и обмотками. Киршнер сам следы осмотрел, определил состав группы – трое, тяжелого груза с собой не несут. Тогда зачем им в тыл, к заброшенным укреплениям? После размышлений появился и ответ. Наверняка в районе линии Сталина есть ровная площадка, где может приземлиться небольшой самолет и забрать группу с секретным грузом. А потому надо поторапливаться. Удача приходит к упорным, кто себя не жалеет и расталкивает локтями других. За спешкой фельдфебель стал забывать об опасности.

А красноармейцы и один гражданский с Михаилом во главе шли бодро, но бдительности не теряли, хоть и своя земля. И группу фельдполиции засекли первыми. Сразу обратили внимание на собаку. В советских частях собаки прежде использовались только в караульной службе. Уже во время войны сферу их деятельности расширили. И четвероногие друзья человека саперами стали, мины вынюхивали. И немецкие танки подрывали, жертвуя собой. Собаки служили связными, санитарами, конвоировали пленных.

Парни остановились. Тимофей сказал:

– Это по нашу душу.

– Нужен ты им! За портфелем с картой идут, – ответил Валера.

– Знали бы – не брали бы.

– Хватит собачиться, – скомандовал Прилучный. – Тимофей, выцеливай пса. Валера, ты – того жердяя, что впереди. Игорь, бери на прицел вон того, слева. Стреляем залпом. Приготовились!

Пока далеко, Михаил решил стрелять из винтовки, потом взяться за трофейный автомат. Не знал, каков у него бой, как пристрелян. Каждый боец должен знать личное оружие.

– Огонь!

Дружный залп порвал лесной воздух. Немцы попадали. Кто-то убит или ранен, другие залегли – все же прошли боевую школу в других странах. Михаил заметил, что двое немцев поползли вправо. Явно хотят обойти, зайти в тыл.

– Ребята, видите двоих? Действуйте!

Еще три-четыре выстрела – и эти успокоились навсегда. У немцев уже половина выбита, но отступать – отползать – не собираются. Михаил подумывал уйти по опушке в сторону. Собаки уже нет, может, и не найдут. Потом передумал. Враг – вот он, убить надо, а не бегать от них. Конечно, лучше сидеть в траншее, когда твоя рота рядом, когда максим поддержит в случае вражеской атаки. Там трусить перед товарищами стыдно.

Трава высокая, немцев видно плохо. Стало быть, надо забраться на дерево. Аккуратно, чтобы ветки не пошевелились, чтобы себя не выдать. Залез Михаил, ему Тимофей винтовку подал. Длинная, с ней карабкаться неудобно. А немецкий автомат за спиной не мешает. С высоты метров трех немцы видны как на ладони – их головы, их спины. На развилку веток трехлинейку пристроил, прицелился, выстрелил. Фриц даже не дернулся, голову уронил. Прилучный дыхание перевел, снова на мушку немца взял. На этот раз в голову целился. От винтовочной пули каска защитит только на излете. От осколков или пистолетной пули, от удара прикладом в рукопашной – несомненно. Уж больно немчик шустрый. Прицелился, выстрелил. Попал. Сколько их там осталось? Трое, четверо? Так с дерева их постепенно уничтожить можно. Немцы это тоже поняли, начали отползать. К земле жмутся, ранцы свои бросили, они их выдают в траве.

Но позицию Михаила засекли. Сразу двое выстрелили. Пули рядом прошли, ветки сбили. Уцелел, потому что густая листва маскировала. Но оставаться здесь больше нельзя. Укрываясь за стволом дерева, Прилучный опустился на пару крепких веток, потом спрыгнул. А немцы дружно вскочили и побежали прочь. Ребята из винтовок стрелять начали, а Михаил дал очередь из автомата. Надо же опробовать трофейное оружие. Один немец упал, кто его сразил – непонятно, стреляли все. Но двое так и ушли. Плохо, обязательно приведут подмогу, собаку и по следу пойдут.

– Идем к убитым! Жратву, оружие забрать. И скорей отсюда!

Признаться, Михаил беспокоился за Игоря – как себя проявит, не солдат же. Но тот сработал неплохо, не трусил, стрелял исправно, да и вообще действовал довольно умело для гражданского. Действительно, обучался на ходу.

Держа оружие наизготовку, приблизились. Раненых нет, все наповал. Михаил перевернул одного с живота на спину. На погонах оранжевый кант, на груди полулунная бляха и слово «Гехаймфельдполицай». Эти точно по их душу шли, не случайно наткнулись. Михаил себе два магазина к автомату забрал, сунул в карманы. Автомат был еще у одного немца, Тимофей себе взял. А в ранцах было чем поживиться. Консервы, галеты, шнапс. Набили три ранца – и быстро, почти бегом, вперед, через луг к лесу. Перевели дыхание, перекусили галетами и паштетом. Очень не хватало ножа и ложек. Консервы кое-какие открыть можно, ключик сбоку есть. Для остальных либо консервный нож нужен, либо финка. Сделали по паре глотков шнапса, силы поддержать. Дрянь, а не выпивка. Как сильно разведенный самогон, да еще вонючий, нашей водке в подметки не годится, это все дружно признали. Но кровь по жилам быстрее побежала, так что пойдет.

Малость передохнули. Игорь с набитым ртом с трудом произнес:

– Слушайте, а немцы-то эти, они же не солдаты. Это полевая полиция, заметили?

Тимофей и Валера таких тонкостей не ведали, а Михаил усмехнулся:

– И что это значит?

– А то, что они именно по нашему следу идут. Вычислили как-то, кто взял карту. Очень важная информация.

Валерий с недоумением воззрился на Игоря:

– Чего… важная?

– Информация. Ну, сведения, значит. Слово такое.

– Наука! – с неожиданным глубокомыслием произнес Тимофей.

– Ладно, ученые, – Михаил завинтил фляжку, встал. – Пожрали, отдохнули – и вперед!

И снова в путь. Михаил уже восточнее путь держал с расчетом миновать Минск с юга. И шоссе Брест – Минск – Смоленск – Москва пересекать не надо. Там сейчас немецкая техника почти сплошным потоком идет. Часа через два активного марша вышли к открытому пространству. А там – настоящее кладбище танков. Судя по их расположению, прошел встречный танковый бой. С немецкой стороны несколько Т-III и Т-38 трофейных чехословацких, сгоревшие. И наши БТ-5, БТ-7, Т-26.

Постояли, посмотрели, стянули пилотки. Это же сколько здесь полегло? Танковый полк? От обгоревших машин тяжелый трупный запах идет.

Обошли кладбище танков стороной. На душе от увиденного тяжело, потери в технике и людях огромные. Какое-то время шли молча, осмысливали. Ведь Т-III по боевым свойствам равен нашему Т-26. Почему на один немецкий танк – три наших? Экипажи плохо обучены? Неправильная тактика? А как же военные академии, которые должны развивать науку воевать? На основе изучения боевых действий в Испании, на Халхин-Голе, зимой в Финляндии должны анализировать, выискивать ошибки, ставить в известность командиров, вырабатывать новую тактику и стратегию. Это Михаил после артиллерийского училища понимать стал, хотя провел там всего год.

Но потери были не только в Красной армии. Из дневника Фрица Гальдера, генерала вермахта:

«За период с 22 июня по 30 июня 1941 года потери германской армии составили 41 087 человек. Убито офицеров – 524, унтер-офицеров и рядовых – 8 362 человека. Ранено и убыло в госпитали 916 офицеров и 28 528 унтер-офицеров и рядовых. Среднесуточная убыль из боевых частей – 4 565 человек».

Эти потери безошибочно показывали, что в СССР вермахт столкнулся с противником пусть не очень умелым, но стойким, мотивированным, а главное, обучающимся военному искусству с поразительной быстротой. И наиболее дальновидные головы в германских штабах разного уровня уже начинали подозревать, что в войне с Россией фюрер влип в такую же авантюру, как Наполеон без малого полтора века тому назад…

Тем временем четырех бойцов беспокоили вопросы: где наши части? далеко ли до них? стоят ли насмерть на оборудованных позициях или отступают с боями? Томила и угнетала неизвестность. Сколько прошагали, непонятно. Деревни старались обходить, в них могли оказаться немцы, а вчетвером тяжело выдержать боестолкновение даже с пехотным отделением. Чем немцы подавляли, так превосходством в пулеметах. Вот автоматов было немного, один на отделение, обычно у его командира, ефрейтора. У остальных солдат – карабины Маузера. У артиллерийских расчетов, экипажей танков – пистолеты, револьверов не было. Если Первая мировая война была позиционная, то Вторая – война моторов: мотоциклов, автомобилей, бронетранспортеров и танков.