Н.Ф. (ненаучные фантазии) - Вадим Астанин

- Не представляю. Разве только смски.

- Ты удивишься, братик. Книги. Бумажные, - и сестра изобразила руками как перелистывают страницы бумажных книг.

- Надо это посмотреть, - немедленно загорелся желанием увидеть процесс чтения молодежью проверенного веками информационного гаджета.

- Только после ужина, - строго обрезала порыв Караваева Андроника. - Мой руки и иди к столу.

- Куда? В ванной твой ненаглядный зависает.

- Вымой здесь. Или подожди.

- Здесь так здесь, - сказал Караваев. - Мыло одолжите?

- Посмотри справа, рядом со средством для мытья посуды.

- Жидкое? «Васильковое»? В такой изогнутой бутылочке? С жёлтенькой кнопочкой наверху?

- Да, да, да. В бутылочке и с кнопочкой. Жидкое. Ничего страшнее «Биолана» на раковине мы не держим. Всё страшное внизу. «Доместос», «Мистер Мускул», жидкий аммиак...

- Боже, Ника, жидкий аммиак! Его в стальных баллонах перевозят. Жёлтого цвета.

- Братик, ты не волнуйся, - сказала Андроника, - я пошутила.

- Хороша шуточка, - сказал Караваев, тщательно вытирая ладони и каждый палец в отдельности. - Я до сих пор помню, как дедушка...

- Мыл суповую кастрюлю средством для очистки унитазов.

- Вот! Ты тоже помнишь! Это же практически оружие массового поражения!

- Во-первых, он отмывал кастрюлю снаружи. После того, как ты решил помочь сварить бабушке обед. И, во-вторых, бабушка эту кастрюлю выкинула на помойку.

- Важен не итог, важен прецедент. Мне нанесли тяжёлую психологическую травму, наиболее опасную в столь юном возрасте!

- Хватит, балабол! - сестренка отвесила Караваеву шутливый подзатыльник. - Садись.

- Слушаюсь, ваше превосходительство!

- Братик, - сказала Андроника чрезвычайно деловым тоном.

- Опять, - простонал Караваев, - Начинается...

- Ничего не начинается, - укоризненно сказала сестра, - я хочу тебе кое-что показать. И положила на стол цветную фотографию. На снимке была изображена счастливая загорелая курортница в полный рост. Курортница поправляла волосы и смеялась в объектив фотокамеры. Она была облачена в весьма смелое бикини (вариант «бразильский карнавал»).

- Моя лучшая подруга, - сказала Андроника.

Караваев неопределенно хмыкнул.

- Вот куда ты смотришь?! - возмущённо воскликнула сестра.

- А что?! - весело парировал Караваев. - Ты сама подсунула мне эту фоту, где твоя лучшая подруга буквально в неглиже, да ещё и топлесс! Ответь мне, сестра, как можно носить этакое бикини? Тонкая верёвочка и узкая полоска ткани? Она же не на карнавале.

- Она на отдыхе, - сказала Андроника, - в Бразилии. В Бразилии так все загорают. И никого это не смущает.

- Мужчины тоже? - спросил Караваев.

- Дурак, - сказала сестра. - Ей тридцать два года, не замужем. И у нее дочка. Прелестная девочка восьми лет.

- Сочувствую, - проникновенно сказал Караваев.

- Сочувствую..?!, - сказала Андроника. - Остряк-самоучка.

- Какой есть, - Караваев поднял руки. - Сдаюсь. Она красивая женщина средних лет, да ещё и с такой грудью, мешающей мне рассмотреть её богатый внутренний мир. Хотя нет, признаю. Тридцать два года и такая роскошная упругая грудь. Скажи мне, сестра, она не делала подтяжку груди?

- Подтяжку груди не делают, грудь увеличивают, вставляя силиконовые импланты, - ответила сестра, с сомнением разглядываю пляжную фотографию своей лучшей подруги. - Хотя нет, смотри, - храбро разрешила она, оставляя снимок на столе. - У мужчины должен быть здоровый инстинкт самца. Смотри внимательно, братик. Тридцать два года, ни капли лишнего жира и никакого целлюлита, роскошная силиконовая грудь (когда успела, стерва этакая? И мне ничего не сказала!), узкая талия, плоский живот, широкие бёдра, пропорционально правильное лицо, соболиные брови, жемчужно-белые зубы, пухлые губы...

- Ну, ты, сестра жжёшь, - ребячливо прокомментировал речь Андроники Караваев, - словно породистую лошадь рекламируешь.

- А с тобой по другому никак не получается, - парировала сестра, - знойная женщина, мечта поэта, козлороги всякие вокруг неё табунами вьются, а ты, как неживой буквально.

- Ещё скажи, импотент, - серьёзно уточнил Караваев.

- А что? Это мысль, - изрекла глубокомысленно Андроника, - надо показать тебя, братик, андрологу.

- Но, но, - предостерегающе обрубил полет сестриной фантазии Караваев. - Свободу угнетённым народам Азии, Африки и Латинской Америки!

- Да ну тебя! - отмахнулась сестра.

- Сдаюсь, сдаюсь, - сказал Караваев. - Твоя лучшая подруга выше всяких похвал и мой здоровый мужской инстинкт этой неземной красотой сражён наповал. Но я пока не готов к серьёзным отношениям, а к несерьёзным, судя по взгляду твоей лучшей подруги, уже не готова она.

- Караваев, - обвиняющим голосом прокурора сказала Андроника, - тебе уже сорок три года!

- Вот видишь! - воодушевленно сказал Караваев. - Разница в возрасте и мне уже сорок три года. Гормоны мои поуспокоились, а уровень тестестерона упал почти вдвое.

- Нет, - сказала сестра твёрдо, - я тебя положительно с ней познакомлю. И не отвертишься!

- А кстати, - сказал Караваев, отодвигая фото, - как зовут твою лучшую подругу... и... мою потенциальную супругу?

- Даша. Дарья Ефимовна Кромова.

- Буду иметь в виду.

- Учти, она о тебе знает.

- Теперь и я о ней осведомлен.

- Шут, - сказала сестра.

- И красавица дочь, - негромко пропел Караваев.

- Арсений! - громко сказала Андроника, - выходи, ужин стынет!

- О чём спор? - бодро поинтересовался Арсений, возникая в кухне. - О-па, - сказал он, замечая снимок.

- Грабли убери, - Андроника проворно спрятала фото.

- Ну, ясно, - сказал Арсений, усаживаясь напротив Караваева, - всё как обычно. Слушай, мать, тебе не надоело каждый раз устраивать смотрины своим непристроенным подружкам?

- Заткнись, - мрачно посоветовала мужу Андроника.

- Молчу, молчу, - сказал Арсений ухмыляясь.

- Однако.., - сказал Караваев.

- Выбесил меня всю, буквально, - пожаловалась брату Андроника.

- Давайте ужинать, - сказал Арсений, жалобно сложив ладони лодочкой и глядя на жену покорными глазами снизу-вверх. - А?

- Вот, - тоном прокурора в уголовном процессе сказала Андроника. - Сатир!

- Брэк! - сказал Караваев, - давайте и вправду что-нибудь скушаем!

На ужин была горячая рассыпчата картошка, заправленная подсолнечным маслом, с зеленью и укропом, консервированные пупырчатые огурчики (новый скороспелый сорт, выведенный отечественными селекционерами в Ново-Григорьевском сельскохозяйственном институте, семена рассылаются заинтересовавшимся гражданам садоводам наложенным платежом, запрос посылать в адрес Рубановской опытно-селекционной сельхоз станции письмом, или на адрес электронной почты, или звонить по телефону: 222-777-33-555, выход на межгород через телефонистку N-ской областной телефонной станции, дополнительный 12), маринованные опята в оливковом масле, солёная капуста с тмином и клюквой, горячие шаньги с брусникой, картошкой и гречневой кашей, рыбники с зубаткой, сур — традиционный хмельной напиток коми.[3]

На десерт — пломбирное мороженое, посыпанное кедровыми орешками, с морошковым вареньем, гречишным мёдом и малиновый мусс. Завершился ужин крепким, до кирпично-красного цвета, чаем с мятой и базиликом, на выбор.

Караваев отодвинул пустую чашку.

- Спасибо этому дому.

- На здоровье, - сказала Андроника, а Арсений намекающе мигнул левым глазом.

- Позже, - многозначительно сказал Караваев.

Сестра выразительно показала мужу кулак.

- Куда ты? - спросила Андроника.

- Навещу племяшку, - сказал Караваев.

Племянница Юля, сидя на диване, слушала музыку и одновременно читала книгу. Караваев сел рядом, оттянул наушник и сказал:

- Привет, племяшка.

- Здрасьте, дядя Сева.

- Что читаешь?

Юля показала обложку.

- Ага, - сказал Караваев несколько изумлённый выбором племянницы. - И как?

- Клёво, - лаконично ответствовала племянница.

- Рад за тебя, - не нашёлся сказать ничего лучшего Караваев, возвращая наушник на место.

- Угу, - прогудела в ответ племянница.

Караваев, поднявшись с дивана, тихо удалился, прикрыв за собой дверь. Мысль, пока бесформенная и непределённая, зародившаяся в его мозгу при виде обложки читаемой племянницей книги, требовала безотлагательного обдумывания и осмысления, желательно в одиночестве, среди тишины и покоя его холостяцкого жилища, нарушаемого лишь мерным стуком настенных часов первой половины XX века.

Начало рабочего дня Караваев провёл в кабинете, отвечая на звонки и подписывая бумага. Ближе к одиннадцати он вызвал машину и поехал на конференцию в областную администрацию. Конференция проводилась под лозунгом: «Социальная ориентированность бизнеса и улучшение инвестиционного климата». В конференц-зале собрался весь областной бомонд и акулы «туземного» предпринимательства, среди которых было несколько авторитетных бизнесменов и деловых партнёров Караваева. Видеть их лица Караваеву было в высшей степени противно, ибо он их всех знал по канувшим в историю (однако не забытым) «лихим девяностым», а с одним из этих, ныне уважаемых граждан, ему однажды пришлось свести близкое знакомство (тогда именно он, будущий деловой партнёр размахивал перед караваевским носом разогретым пальником, обещая «вше поганой» засунуть его в сами-знаете-какое-место, и именно он сейчас при встрече с Караваем чуть ли не распахивал объятья и непременно осведомлялся не собирается ли Караваев наконец связать себя крепкими узами Гименея). В такие мгновения Караваев неизменно вспоминал своё обмякшее от страха тело, прикрученное конечностями к стулу бельевыми веревками и медное жало паяльника, источающее нестерпимый жар. Вспоминая это, Караваев дружески улыбался собеседнику, вполне искренне пожимал протянутую руку и говорил ответные любезности, в душе жестоко презирая свою интеллигентскую трусость и сервильное лицемерие. Не удивительно, что он, почти инстинктивно, старался быть как можно менее заметным, держась за спинами приглашенных и подальше от буфета.