Наивно. Супер - Эрленд Лу

Пожалуй, я куплю «вольво». Зеленый «ВОЛЬВО».

Брату понравится.

Еще одна вещь, которая мне понравилась, – это рисованные кадры, демонстрирующие принцип действия шампуня и зубной пасты. Такой чарующе педагогический подход! Мне наглядно показывают, как активные вещества проникают в волосы или зубы, очищая и оздоровляя организм. И после этого состояние улучшается по сравнению с тем, что было. В этом-то вся соль! Дело идет к лучшему – вот что самое главное!

Но мультфильмы, где оживают разные вещи и продукты питания, меня раздражают. Крекеры, которые выскакивают из пачки и пляшут на кухонном столе, вызывая из холодильника сыр с пряностями, и, когда он выходит, сами прыгают в коробочку с сыром и сами себя намазывают.

Смотреть на это неприятно.

Авторы рекламных роликов вовсю пользуются мультипликацией и оживляют все, что угодно. Надо бы им за это дать по мозгам. Должен быть все-таки какой-то предел глупости.

Вот вещи, которые, по-моему, нельзя представлять в виде рекламных мультяшек:

– печенье и хлебные изделия,

– молочные продукты,

– шоколад,

– мясные изделия,

– рыбные изделия,

– моющие средства (и резиновые перчатки),

– яйца,

– фрукты и овощи,

– часы.

Решил посмотреть шведские новости. Они там вскрыли дело о мошенничестве, речь идет о работниках коммунальной службы, присвоивших коммунальные деньги. Довольно противная история, но у меня повышается настроение. Совсем люди очумели.

В данном случае группа коммунальных работников поехала для обмена опытом в Брюссель. Под конец у них появилось свободное время, и это их подвело: в результате они попались на том, что расплачивались за развлечения в секс-клубе по коммунальным банковским карточкам. Речь шла о тридцати тысячах крон. За одну ночь.

Я увидел выписку из расчетного счета. В нем такие записи: «Краски. Торговая фирма Даля», затем несколько раз «Тексако» и в конце целая колонка из шести строк, где шесть раз повторяется название «Crazy love».

Совершенно поразительно, чем оправдываются виновные. Один якобы ничего не помнит, что было той ночью. Другой – не понял, что попал в секс-клуб. Слушать тошно.

– Краски. Торговая фирма Даля.

– Тексако.

– Тексако.

– Crazy love.

– Crazy love.

– Crazy love.

– Crazy love.

– Crazy love.

– Crazy love.

Сейчас я смотрю сериал о работе полиции. Американской полиции. В этой серии рассказывается история о том, как несколько лет назад двое полицейских из Лос-Анджелеса совершили доброе дело. Неожиданно я замечаю, что у меня на глазах навернулись слезы.

Меня взволновал рассказ о добром деле. Сначала показывают полицейских в участке. Они рассказывают, как это было, и события тут же воспроизводятся в игровом фильме. Продюсеры подобрали похожих актеров. Создается полная иллюзия реальности происходящего.

Вот здесь это случилось.

В канун сочельника в одном из бедных кварталов Лос-Анджелеса сидит перед своим домом чернокожая женщина и плачет. Мимо проезжают на машине двое полицейских. Они останавливаются и спрашивают ее, что случилось. Женщина рассказывает, что она навещала в больнице больную раком сестру, а пока она отсутствовала, в ее дом забрались грабители и вынесли все, что там было. Вынесли мебель, еду из холодильника и даже приготовленные для детей рождественские подарки. Трое детей сидят в комнате грустные. У них не будет Рождества.

Полицейские говорят, что вряд ли тут можно чем-то помочь. Такие дела, как правило, остаются нераскрытыми. Но на всякий случай они все же записывают, какие игрушки мать купила к празднику в подарок детям.

Вернувшись в машину, полицейские возмущаются: что же это делается и куда, мол, идет наше общество и т.д. в этом духе. Тогда они решили из своих денег купить подарки для детей этой женщины: завтра ведь Рождество, у нас, мол, есть все необходимое, а у этой женщины и у ее бедных детей ничего нет.

Они останавливаются перед игрушечным магазином и покупают подарки по списку. В списке было много вещей. Покупок набралось на несколько сот долларов.

Разговорившись с хозяином магазина, они рассказывают ему о том, что случилось и что они задумали. Хозяин магазина, тронутый их добротой, говорит, что половину оплатит он. Рождество – особенный праздник. Когда полицейские сели в машину, чтобы ехать к пострадавшей женщине, раздается звонок из участка. Их срочно вызывают туда.

В участке начальник спрашивает у полицейских, что у них происходит. Оказывается, хозяин игрушечного магазина позвонил в телевизионную компанию и эта телевизионная компания желает взять у полицейских интервью. Ведь им нечасто приходится слышать такие добрые новости, а в Рождество людям нужно услышать что-то хорошее, что объединило бы нацию в одну семью.

И покатился снежный ком.

Несколько телевизионных компаний подхватило эту новость. Примчалась CNN. Вскоре об этом знала уже вся Америка. Двум полицейским со всех концов сыплются поздравления, а президент Рейган говорит по телефону, что он ими гордится.

Люди шлют деньги и подарки, а один человек вызвался предоставить женщине новый дом в более приличном квартале.

Вдруг кто-то вспомнил, что женщина ничего об этом не знает. У нее нет ни телевизора, ни радио. Она сидит с детьми в пустом доме, всеми заброшенная. Они думают, что у них не будет Рождества.

Полицейские решили подождать до утра, когда наступит Рождество.

Наутро чернокожая женщина встает и, разбудив детей, говорит, что сейчас они вместе пойдут в больницу поздравлять с Рождеством больную раком сестру.

Дети расстроены, потому что остались без подарков, но женщина говорит им, чтобы они не грустили: «Хорошо, что мы вместе и любим друг друга». Тут они слышат завывание сирен. Женщина вздыхает: «Подумать только, что даже в святой праздник люди не хотят пожалеть друг друга». Но вот один из сыновей выглянул к окно. На улице толпится народ. Стоят полицейские и пожарные машины, работают телекамеры, на роду видимо-невидимо. А на лужайке перед домом стоят двое вчерашних полицейских с полными охапками подарков. Какие-то люди вносят в дом мебель. Женщина ничего не понимает, но потом она узнает полицейских. Они обнимают ее и передают чек на восемнадцать тысяч долларов.

Женщина плачет.

И я тоже пролил слезу.

Голова наконец прошла. Я принимаюсь стучать.

Опять этот космос. Все, что я передумал за ночь, не дало мне чувства бессмертия. От конечности Вселенной недалеко до мыслей о бессмысленности человеческого существования. Так какой мне прок строить планы и что-то делать?

Но с другой стороны, та же причина подталкивает к тому, чтобы, несмотря ни на что, постараться как можно лучше использовать свою жизнь. Раз уж я здесь, то… Но моего воображения не хватает, чтобы представить себе, где бы я мог оказаться еще кроме этого мира.

Я думаю об этом, и такие мысли меня не пугают. Наверное, и раньше стоило задумываться об этом почаще. Я не знаю, в каком возрасте человеку свойственно задумываться об этом впервые. Некоторые, наверное, начинают лет в пятнадцать. Со мной этого не было. Но вот теперь я об этом думаю. Для того я и поселился в этой квартире, чтобы подумать о таких вещах.

Надеюсь, когда я додумаю эти мысли, все у меня как-то утрясется. Вообще-то на свете есть довольно много вещей, которые я ценю. Вот что я ценю:

– стучать,

– кидать мяч,

– сидеть в уборной,

– солнце,

– еду,

– деревья,

– дружбу,

– морской берег,

– девушек,

– лебедей,

– спать и видеть сны, просыпаться,

– когда меня кто-нибудь гладит по спине (бывает редко),

– музыку («All you need is love»),

– детей (Бёрре),

– воду,

– ездить на машине,

– кататься на велосипеде.

Мне бы еще только чувство, что все в мире как-то связано и что все кончится хорошо. Как это было бы здорово!

Может быть, я слишком много бываю один. Надо бы почаще выходить на улицу. Может быть, с кем-нибудь разговаривать. С кем мне говорить?

Ким так далеко, а Кент – нехороший друг.

С родителями я мог бы поговорить в любое время, но мне не хочется огорчать их своими проблемами. Я предпочитаю, когда они думают, что у меня все идет хорошо и с каждым днем делается все лучше и лучше.

Когда я был маленький, мы с папой часто ходили вокруг нашего дома. Он брал меня за руку, и мы шли вокруг нашего дома. Почему-то это хождение запомнилось мне как что-то очень хорошее и значительное.

В этом доме мы жили. Там мы ели и спали. И вот мы ходим вокруг дома.

Я на время прервал забивание колышков, сел на велосипед, поехал к родителям и сказал папе, что хочу походить с ним вдвоем вокруг дома. Он только что встал после дневного сна и немного удивился моей просьбе. Я попросил его не задавать вопросов. Мне нужно понять, что я чувствовал, когда ходил с ним вокруг дома. «Это часть задачи, над которой я сейчас работаю», – говорю я ему.