Восток Соф (СИ) - "Мехри"

Мы идём к Нилу домой, и она начинает знакомить меня с родственниками. На лице у ее мамы негодование

— Мама, Соф мне рассказала, что вы сердитесь на неё?

Мать застывает от возмущения.

— Вы смогли простить меня, так не сердитесь же и на нее. Она ни в чем не виновата.

Я чувствую себя неловко зная, что на самом деле виновата больше всех. Когда Нилу кончает, ее мать неожиданно улыбается мне. Но так давая понять, что улыбка это только формальность при гостях. Я рада и на столько. Большего и не представляла.

Нилу объявляет всем, что я буду ее свидетельницей на свадьбе и женщин сидящие напротив нас начинают интересоваться моей персоной. Самая молодая из них на вид лет тридцати спрашивает, — замужем я или нет. Нилу отвечает за меня. И тут я чувствуя, что нечестно поступаю по отношение к ней. Я хочу сказать ей что меня в скором времени ждет та же участь, но не могу. Мне просто стыдно. Потом пошли другие вопросы более сложные и более интересные для возбуждённых женщин. Они начинают допрашивать меня о тех вещах которые даже родители не спрашивают.

— А у тебя уже есть избранник сердца, а? Задается очередной вопрос. Я опускаю глаза, чтобы не выдать своих страхов. Но в конце концов не выдерживаю и выхожу из комнаты.

— Куда ты?

Нилу выходит за мной.

В холле, когда мы остаемся одни я быстро надеваю обувь и сказав: — Сейчас мне пора, но позже я тебе расскажу кое-что, — выбегаю на улицу.

Нилу остаётся удивлённая. Но как только я оказалась на улице, снова превратилась в трусиху.

С трудом дохожу до ворот директора и на мое счастье дверь открывает Армона.

— Позови отца, пожалуйста.

Директор тут же выходит и широко улыбается. Приглашает войти, но я отказываюсь.

— Я хочу поговорить с вами наедине.

— Хорошо.

— Куда это вы? — кричит Армона, когда мы выходим.

Я попросила его сесть на скамейку, но он предлагает прогуляться. Первые минуты мы идем молча. Я стараюсь не смотреть на него, но замечаю на себе пристальный взгляд. — С чего начать? — думаю, но мысли будто ускользают из-под сознания. Мне не хватает мужества, чтобы начать серьезный разговор. И вдруг он сам произносит.

— Ты что-то хотела спросить?

Мы идем долго пока не доходим до самого конца парка, где начинается лес. В округе никого нет. Лишь сонные мухи и вялые птички. Мы почти уже дошли к высокому дереву, чтобы укрыться от обжигающих лучей солнца, как вдруг директор берет мою руку и останавливается. Я холодею от ужаса. Он вероятно думает, что я позвала его на свидание, — пронеслось в голове и вырвав руку я отхожу.

— Что вы делаете?

— Я просто хотел сесть рядом.

Глядя на его открытое лицо, холодный бледный губы с искаженными чертами я вдруг осознаю чего он хочет на самом деле. И соглашаюсь с тем, что действительно нравлюсь ему. Но эта лишь чувственная симпатия не что иное, как простое желание.

— Почему именно я?

— В моей жизни все фальшиво и только ты настоящая.

— Но я не люблю вас?

— Гм. Что ты мне хотела сказать?

И вот все силы разом возвращаются.

— Я уже сказала.

Директор громко рассмеялся да так, что я ощутила стыд за признание. Это действительно прозвучало нелепо.

— Я знаю, но в жизни есть более высокое чем жалкая любовь — это долг. И твой долг стать достойной женой.

— Я не уверена, что смогу оправдать ваши надежды.

— Сможешь если примешь за основу смирение. Я наблюдаю за тобой с самого детства и достаточно изучил тебя. Терпеливей и спокойней тебя я еще не встречал.

— А как же ваша жена?

— О, она была настоящей бурей, а тебе чужды страсти жизни и ты обладаешь необходимыми способностями дополнять основу.

Я слушаю это странное признание в любви и понимаю, что мои чувства для него не имеют никакого значения. Он из тех чисел людей для кого важнее любить, а не быть любимым.

— Сделав тебя своей женой, — продолжает он, — я сумею стать счастливым.

— Вы ошибайтесь. Из всех перечисленных вами качеств я ни единым не обладаю. И мы не будем никогда счастливы, потому что я не хочу быть всего лишь дополнением основы. Поймите, между нами нет ничего общего. Мы расходимся в мнениях о жизни, о счастье, о любви и вам безразлично о чем я думаю. И может быть по отношению к кому-нибудь другому я бы смогла принять за основу смирение, но только не с вами.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Директор раздраженно смотрит на меня.

— Ты имеешь в виду, что по отношению к какому-нибудь сопляку?

Я вижу как он запылал яростью, и встаю, чтобы поскорее уйти, однако он встает следом и резко хватает меня за руку.

— Не забывай, мое терпение не вечное. И не считай себя особенной, другие девушки давно упали бы к моим ногам от таких слов, а ты сумасшедшая отрекаешься от собственного счастья. Ты хоть понимаешь сколько я могу тебе дать счастья? И вместо того, чтобы так вести себя лучше поблагодари Всевышнего, что я полюбил именно тебя.

Он обрывает на этих словах свою речь и отпускает мою руку.

Но я не стала убегать и сама не понимая, как возразила.

- Не то что? Что вы со мной сделаете? Выгоните со школы или убьёте? Так лучше умереть чем быть рядом с вами!

17

В последние дни я стараюсь не попадаться на глаза директору. Постоянно сижу дома и выхожу только в сопровождение Ка. Разговор, который произошел между нами никак не уходит из памяти. Я уже пожалела, что говорила с ним. Часами сижу над книгой, но никто не знает что в эти минуты я вижу между строк. Какую бы страницу я не открыла во всех словах только одна насмешка. Он заявил, что я создана для смирения и труда, а не для дружбы и семейного счастья, и это конечно правда. Но по моему если я не создана для любви, то значит я не создана и для брака. И я знаю, что если поддамся воли долга, то смогу взять на себя задачу непосильную своих плеч. Но лишиться собственной чести, я не смогу. Я слабая, а отречение от собственной чести убивает даже сильных. Я готова стать помощницей, служанкой, кем угодно для этого человека, но только не его женой. Мое сердце не обращается к нему и не питает никаких теплых чувств. Всевышний не для того создал меня, чтобы я загубила свою жизнь вступив в душевный и телесный союз во имя долга. Эти мысли терзают меня постоянно и повсюду.

Нилу через четыре дня возвращается домой. Ради этого случая я впервые за четыре (сутки) выхожу на улицу одна. Странно, но улица кажется мне широченной и недосягаемой. Я прохожу мимо соседних домов разглядываю силуэты в окнах. Все счастливы, заняты своими делами, которые приносят им удовольствия и я невольно думаю:- Может ли быть, что все эти женщины когда-то находились в моем положение, а директор и есть тот самый с кем я должна прожить такую же мирную жизнь. — Но вспоминая Амина прихожу в себя. Нилу выходит встретить меня у ворот. Я погрузившись в свои мысли не сразу замечаю ее.

— Соф, куда ты?

— Извини не увидела.

— Что с тобой, ты какая-то странная.

Я не могу больше сдерживаться и признаюсь.

— Меня сосватал директор.

Нилу застывает на месте.

— Как?! Почему?

— Только, пожалуйста, не говори никому, даже сестре. Мне очень стыдно

— Конечно не скажу, но чего ты стыдишься. Директор очень хороший человек. И к тому-же богатый.

— Мне нет дела до его богатства, я ненавижу его сына, а он сам старый.

— Старость еще не порок. Мы все когда-то постареем, зато я уже вижу как ты становишься хозяйкой его богатств.

— О чем ты говоришь? У него есть два взрослых детей из которых один издевался надо мной всю жизнь.

— Амин знает об этом?

— Он давно уехал в столицу.

— А его жена?

— И ты так спокойно об этом спрашиваешь?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

— Все знают, что после той болезни она не встает с постели. И может быть скоро…

— Ты что Нилу! Она пока что жива. И мы не имеем права обсуждать ее.

— Прости я не подумала.

— Я не знаю что делать. Хочу исчезнуть, чтобы все прекратилось. Понимаешь, я боюсь. Боюсь всех этих чувств, что ощущаю.