Шпион номер раз - Геннадий Соколов

Служба эта была создана в 1936 году и в переводе на русский именуется «Полицейским агентством наблюдения». Во время Второй мировой войны вслед за королем Хоконом VII многие сотрудники норвежских спецслужб оказались в изгнании на британских островах. Они активно сотрудничали с американским Управлением стратегических служб — УСС — и английским Управлением специальных операций — СОЕ. После войны POT многое заимствовала в своей работе из опыта контрразведывательных служб США и Великобритании. Со слежкой агентов POT Иванову в своей работе приходилось сталкиваться постоянно.

Шефом Евгения Михайловича по линии ГРУ в Норвегии был военный атташе советского посольства в Осло генерал Пахомов. Начальство, как говорится, не выбираешь. Михаил Михайлович Пахомов был опытный военный, фронтовик. Но в делах разведки слыл человеком казенным, нетворческим. Получить от него дельный профессиональный совет, по мнению Иванова, было занятием абсолютно безнадежным. Зато генерал умел блестяще распределять получаемые из Центра приказы своим подчиненным, требовать их безусловного выполнения и строго контролировать работу своего аппарата. Для военного разведчика, а к тому же и руководителя, это было не слишком много. Поэтому в основных своих делах Евгению Иванову приходилось полагаться на собственный страх и риск.

В послевоенные годы в стране ощущался острый дефицит подготовленных кадров, специалистов своего дела. Знающих людей не хватало и в разведке, и на дипломатической службе. За 5 лет работы Иванова в Осло сменилось три советских посла.

Дипломатические отношения между двумя странами были установлены еще в 1924 году, но только на уровне миссий, которую с советской стороны долгие годы возглавляла Александра Михайловна Коллонтай, не только видный дипломат, но и, как известно, страстный борец за равенство полов и свободу любви.

Отношения на уровне посольств стали возможны лишь после окончания Второй мировой войны и освобождения Норвегии от гитлеровской оккупации. Первым послом тогда в течение двух лет был Николай Дмитриевич Кузнецов, никакого отношения к дипломатической службе не имевший. Его сменил Сергей Алексеевич Афанасьев. Он Норвегию практически не знал. Имея диплом инженера-экономиста, товарищ Афанасьев пять лет проработал помощником наркома иностранных дел Вячеслава Михайловича Молотова, чем, очевидно, и заслужил свое назначение послом в Осло. Он, первый дипломатический руководитель Иванова, был молод и амбициозен. Впереди в карьере помощника Молотова все будет хорошо: два назначения послом в две абсолютно непохожие друг на друга страны пребывания — Бельгию и Лаос, которые он также совсем не знал. Для мидовских кадровиков это, видимо, не являлось препятствием. Сталинские послы в Норвегии обладали иными, более важными для советской системы достоинствами. Они были научены жизненным опытом, как выживать в условиях тоталитарного режима. Знали скрытые пружины его репрессивного механизма, место и роль каждой шестеренки и каждого винтика в нем. Они, к сожалению, плохо понимали страну, где им надлежало служить, ее историю, культуру и язык, но зато прекрасно знали свое место в сталинской машине власти, старались его поддерживать и не допускать сбоев.

Это были безупречные и беспрекословные исполнители чужой воли. Как и руководители других властных структур в СССР, они превращали своих подчиненных в рабов, но и сами оставались лишь молчаливой и послушной подневольной силой, обеспечивавшей надежную работу всего аппарата принуждения.

Посольская жизнь в те годы напоминала скорее казарменный быт, чем дипломатическую службу. Любое инакомыслие, а тем более неповиновение карались немедленно и неотвратимо. Под крышей посольства царил дух подозрительности и недоверия, чинопочитания и угодничества.

С товарищем Афанасьевым по служебным делам Евгений Михайлович Иванов, к счастью, сталкивался нечасто и недолго. В работу разведки тот благоразумно не вмешивался — был верен завету своего бывшего шефа, который советовал ему держаться подальше от людей этой профессии. Нарком, очевидно, был научен собственным горьким опытом общения с такими руководителями советской разведки, как Берия, Абакумов, Деканозов, Серов, и не хотел, чтобы его молодой помощник попал в их грязные лапы.

Через два года Афанасьева вернули в Москву. Его сменил Георгий Петрович Аркадьев, которого «десантировали» в Осло после работы в экономическом и правовом отделах МИДа. Какое-то время затем он занимался проблемами ООН. Ни Норвегии, ни норвежского языка посол Аркадьев, естественно, не знал. Два года спустя и его отозвали в Москву, после чего он возвратился к близкой ему деятельности в сфере международных отношений.

Третьим послом за время пребывания Евгения Иванова в Норвегии (недаром, видимо, говорят «Бог троицу любит») стал профессионал-страновед Михаил Григорьевич Грибанов, заведовавший до этого в МИДе отделом скандинавских стран. При Грибанове дела советского внешнеполитического ведомства в Норвегии заметно пошли в гору. Неслучайно Михаил Григорьевич отслужил послом в Осло два полных срока.

Евгений Михайлович Иванов появился в этой скандинавской стране, как и многие тогдашние его партнеры из КГБ, ГРУ или МИДа, без особой подготовки в области страноведения.

— В Норвегию меня послали без знания норвежского языка, — вспоминал Иванов. — На первых порах немного спасало знание немецкого и английского. Но долго так работать я, естественно, не мог. Пришлось взять учителя и ускоренными темпами овладевать норвежским. Делал я это на пару с женой Майей. Вдвоем было легче заниматься, помогая друг другу.

Языковым преподавателем четы Ивановых стала Сири Сверга Плюнден, дочь главы женского демократического движения Норвегии Мими Плюнден. Евгений Михайлович занимался с ней через день по два часа.

Вторым учителем норвежского для Ивановых был Уйста Риверсен. Оказавшись во время войны мобилизованным (не по собственному желанию, конечно) в гитлеровскую армию, он в первом же бою сдался в плен красноармейцам. В советском плену Уйста неплохо овладел русским языком. Это обстоятельство, конечно же, упрощало для него проведение занятий с учениками из СССР.

И, тем не менее, главными учителями норвежского языка стали для Евгения Михайловича сами норвежцы. Все выходные и вечера он проводил в компаниях с самыми разными людьми. Разговор во время таких встреч налаживался сам собой.

Не прошло и трех месяцев, как Евгений Михайлович отказался от услуг своих учителей. Ну а Майя Александровна за пять лет пребывания в Норвегии выучила язык настолько хорошо, что даже стала позднее преподавателем норвежского в Московском государственном институте международных отношений при Министерстве иностранных дел СССР, причем считалась одним из лучших специалистов в нашей стране по этому скандинавскому языку.