Приключения Тома Бомбадила и другие истории - Толкин Джон Рональд Руэл

Они поднялись на холм, то и дело бросая беспокойные взгляды за реку, в сторону севера. Дракона не было ни видно, ни слышно. Он, очевидно, отсыпался, вдоволь поживившись на Рождество.

Священник, а вслед за ним и мельник изо всех сил стали колотить в дверь фермерского дома. Им никто не открыл. Они заколотили еще громче. Наконец к ним вышел Джайлз. Лицо его было багровым. Он тоже не спал до глубокой ночи и поглотил немало эля. Едва продрав глаза, он снова взялся за кружку.

Вся компания, во главе со священником, окружила фермера и стала осыпать его комплиментами. Его величали добрым Эгидиусом, храбрым Юлиусом, смелым Агенобарбусом, верным Агриколой, гордостью Хэма, Героем Округи. Все при этом восхваляли и Каудимордакс, меч-Хвосторуб, когда надо выскакивающий из ножен, несущий смерть врагу. Меч называли славой ратников, оплотом страны, ценнейшим достоянием королевства так громко и так долго, что у фермера голова пошла кругом.

— Не галдите! Не все сразу, — умоляюще сказал он, как только ему удалось вставить слово. — Что все это значит? О чем вы толкуете? У меня без вас полно забот. Я с утра на ногах.

Тогда священник взялся объяснить суть дела. Мельник мог торжествовать: Джайлз на сей раз попал в тугой переплет. Но дальше все события повернулись не совсем так, как ожидал мельник. Во-первых, он недооценил того, что Джайлз влил в себя не одну кружку крепчайшего эля. Во-вторых, узнав о том, что подаренный ему меч и есть знаменитый Хвосторуб, фермер испытал сложное чувство гордости и воодушевления. В детстве он очень любил истории про Белломариуса и совсем несмышленышем нередко мечтал о волшебном мече и героических подвигах. И вот теперь он мог взять меч и отправиться на охоту за драконом. Однако он привык всю жизнь торговаться и поэтому сделал еще одну попытку приостановить ход событий.

— Мне идти на поединок с драконом?! В этих старых опорках и в этом жилете?! Для того чтобы сражаться с драконом, нужны особые доспехи. Я не раз об этом слышал. В моем доме уж точно нет ничего подходящего, — заявил он.

Все согласились, что это серьезная помеха и тут же послали за кузнецом. Узнав, в чем дело, кузнец бурно запротестовал. Человек он был угрюмый и флегматичный. В деревне его все звали Сэмми Солнышко, хотя настоящее его имя было Фабрициус Кунктатор[7]. Он имел обыкновение весело насвистывать в своей кузне в тех случаях, когда сбывались его мрачные предсказания (например, мороз в мае). А поскольку он ежедневно предсказывал что-нибудь дурное, то редко случались беды, которых он заранее не предрекал. Поэтому он приписывал себе дар угадывать несчастья, и это составляло главный смысл его жизни. Неудивительно, что он не выразил желания предотвратить очередную беду. Еще раз протестующе помотав головой, он заявил:

— Не могу же я делать доспехи из воздуха. И вообще это не моя специальность. Вы бы лучше обратились к плотнику и попросили его вырезать из дерева щит. Впрочем, проку все равно не будет — дракон-то ведь огнедышащий.

Лица у всей честной компании вытянулись. Мельника, однако, не так-то просто было заставить расстаться с намерением послать фермера к дракону или же, на худой конец, подмочить его репутацию в деревне, если тот вдруг заупрямится.

— А как насчет кольчуги? — спросил мельник. — По-моему, это выход из положения. Кольчуга ведь не обязательно должна быть самой тонкой работы. В данном случае она нужна для дела, а не для того, чтобы красоваться при дворе. Где твоя старая кожаная куртка, дружище Эгидиус? В кузнице я видел кучу цепей и колец. Мастер Фабрициус, мне кажется, и сам толком не знает, что у него там валяется.

— Говорят невесть что, — сказал кузнец, заметно повеселев. — Если вы имеете в виду настоящую кольчугу, нам ее сроду не сделать. Только тролли с их мастерством могут пригнать крошечное колечко к четырем другим и все это скрепить вместе. Владей я таким искусством, мне все равно понадобилось бы несколько недель, а к этому времени мы будем уже в могиле или же в желудке у дракона.

Все стали в отчаянии заламывать руки, а на лице кузнеца появилась довольная улыбка. Люди были не на шутку встревожены — им не хотелось отказываться от спасительного плана мельника, и они все разом уставились на него.

— Ну, что ж, надо что-то придумать, — сказал он. — Я слыхал, что в старину те, кто не мог обзавестись дорогой кольчугой из стран полуденного солнца, нашивали стальные колечки на рубаху из кожи и это их вполне устраивало. Поглядим, может быть, и мы сумеем сделать что-нибудь в этом роде.

Джайлзу пришлось принести свою старую кожаную куртку, и вся компания последовала за кузнецом в кузницу. Пошарив по углам, они всем скопом выгребли кучу металлического лома, лежавшего там годами. В самом низу кучи они нашли много мелких, потемневших от ржавчины колец, которые некогда были нашиты на допотопную кольчугу вроде той, о которой говорил мельник. Кузнеца сразу же засадили выбирать, сортировать и очищать кольца, а когда он радостным голосом объявил, что колец явно не хватит на широкую спину и могучую грудь фермера, его попросили разбить цепи и, пустив в ход все свое умение, сделать из крупных колец мелкие.

Стальные колечки помельче пошли на перед куртки, а более крупные и грубые — на спину. Между тем бедняга Сэм уже не мог остановиться и делал все новые и новые кольца. Кому-то пришло в голову взять старые штаны фермера и нашить кольца и на них.

В темном дальнем углу кузницы на полке, заваленной всяким хламом, мельник отыскал железный остов шлема. Он тут же посадил за работу башмачника и велел ему, вложив все свое старание, обшить его кожей.

Они трудились, не покладая рук, остаток дня и весь следующий день в канун Крещения. О празднике никто не вспоминал. Один только фермер в честь такого события позволил себе двойную порцию эля.

Ранним крещенским утром вся компания поднялась на холм, торжественно неся диковинное произведение своего искусства. Фермер поджидал гостей. Теперь у него больше не было предлога оттягивать поход. Он безропотно облачился в кольчужные куртку и штаны. Мельник не мог скрыть довольной ухмылки. Затем Джайлз натянул высокие сапоги, пристегнул к ним старые шпоры, а на голову надел обшитый кожей шлем. В последний момент он нахлобучил поверх шлема свою видавшую виды фетровую шляпу, а поверх кольчуги набросил широкий серый плащ.

— Для чего ты это делаешь? — спросили его.

— По вашим понятиям, на драконью охоту ходят с бубенцами или под звон Кентерберийских колоколов. У меня на этот счет свое мнение. Какой смысл раньше времени оповещать дракона о своих планах? Шлем есть шлем, это — вызов на битву. Пусть дракон увидит над изгородью старую фетровую шляпу, и тогда мне, может быть, удастся подойти поближе до того, как грянет гром.

Кольца на кольчуге были нашиты так, что находили одно на другое. Ударяясь ряд о ряд, они при движении издавали звон. Плащ приглушил звук, но все равно фермер в своем одеянии являл весьма странное зрелище. Его друзья, разумеется, об этом ему не сказали. Они с трудом застегнули на нем пояс и подвесили ножны. Меч Джайлзу пришлось взять в руки, так как удержать его в ножнах нельзя было никакими силами.

Фермер кликнул Гарма. Что ни говори, он был человек справедливый.

— Собака, пойдешь со мной! — сказал он.

Пес завыл:

— Караул! Карау-у-л!

— А ну, прекрати! Не то схлопочешь так, что дракон тебе покажется ангелом. Ты ведь этих червей чуешь издалека. Хоть раз в жизни будет от тебя польза.

Затем фермер кликнул сивую кобылу. Она бросила на него загадочный взгляд, фыркнула при виде шпор, но все же позволила взобраться себе на спину. Так они втроем и тронулись в путь, не чувствуя никакого подъема духа.

Они рысью проскакали через всю деревню; жители, высунувшись из окон, провожали их напутственными криками. Фермер, как и его кобыла, старался не ударить лицом в грязь перед народом и держался с достоинством, тогда как Гарм, забыв стыд, трусливо поджал хвост.