Чернокнижник - Андрей Смирнов

Люди Мерхольга успели сделать это раньше, чем нападающие перебрались через ров. Вспыхнул бой. Сверху, с вершины северной башни замка, прицельно били лучники барона.

Хотя у Танкрежа было в десять раз больше людей, чем у барона, для того чтобы защищать «мост», было достаточно всего трех-четырех человек, которых при необходимости могли сменить стоявшие за их спинами товарищи. Серая волна пехотинцев, двигавшаяся внутри упавшей башни, докатилась до самой горловины и… остановилась. Звенело оружие, скрежетали сталкивающиеся в ближнем бою щиты. Появились первые убитые и раненые. Трупы, мешавшие бойцам, оттаскивали назад. На деревянной стене башни, превратившейся после падения в пол под ногами сражающихся, уже через несколько минут стало скользко от крови.

Защитники замка, ведомые в бой самим бароном, не отступали, но и солдаты Танкрежа не ослабляли натиска. Спустя час, когда барон вырвался во двор, чтобы ненадолго передохнуть, и стянул с головы кольчужный капюшон, его вид был ужасен. Рыжие волосы от пота слиплись в комки, нагрудник был измят и пробит в нескольких местах, щит полностью изрублен, тяжелая секира напоминала мясницкий нож после очень долгой работы. Также кольчуга, нагрудник и даже лицо барона были измазаны в крови — преимущественно в чужой.

Тяжело дыша, Мерхольг подошел к колодцу посреди двора и стал жадно пить — прямо из ведра. Дождавшись, когда он напьется, Уилар сказал:

— Надо заставить их отступить.

Барон со злобой взглянул на него — по-прежнему подтянутого и чистого, еще не участвовавшего в сражении. Прохрипел:

— Пойди и заставь!..

— Я так и сделаю. Надо подрубить башню. Не у стены, а подальше, ближе к середине.

Мерхольг прищурился.

— Они не отступят…

— Боевыми топорами рубить дерево станет только дурак, — не обращая внимания на слова барона, продолжил Уилар. — Найди что-нибудь более подходящее. Возьмите пилы, в конце концов. И еще… Когда я крикну: «Сейчас», прикажи своим людям отступить. Иначе они пострадают.

Уилар направился к покоящемуся на обломках стены деревянному сооружению.

Внутри по-прежнему шел бой. Было душно, пахло потом и кровью. Лучники Мерхольга продолжали обстреливать нападающих. Кто-то пытался поджечь упавшую башню — безрезультатная попытка, как и все предыдущие, когда она стояла вертикально на другой стороне рва: мокрое дерево и воловьи шкуры сводили на нет все усилия осажденных. Уилар протиснулся через ряды воинов барона, встал за спинами сражающихся и стал ждать. Ждать пришлось недолго. Через несколько секунд один из тех, кто сражался в первом ряду, получив тяжелую рану, упал на одно колено. Уилар оттолкнул раненого и занял его место. Черный посох в его руке изогнулся, став длинным, тонким и гибким, как плеть. Взмах — кончик плети вонзился в прорезь для глаз в шлеме одного из рыцарей ан Танкрежа. Рыцарь упал. Уилар вырвал из его головы свое оружие и хлестнул по солдату, стоявшему справа от упавшего. Когда упал и этот, Уилар сделал шаг вперед. Затем еще один.

— Сейчас, Мерхольг! — заорал он во всю глотку, захватывая, как жгутом, своим колдовским оружием горло очередного пехотинца и одновременно втыкая кинжал в чей-то живот. — Сейчас!!!

— Отступайте! — раздался сзади зычный голос барона. — Немедленно! Я приказываю!..

Разгоряченные боем, люди Мерхольга неохотно подались назад… А еще через несколько секунд они бежали. Бежали, не помня себя от ужаса. Как побежали и те, кто стояли перед Уиларом. Скуля и крича, бросая оружие, переступая через своих соратников, падая и продолжая бежать на четвереньках… А Уилар шел вперед. В правой руке извивался гибкий черный посох, в левой был зажат подобранный с пола чей-то меч. Лишь у немногих рыцарей Танкрежа хватило духу, чтобы не превратиться в обезумевших от страха животных, но даже и они, сумевшие устоять, остаться на месте, почти полностью утратили способность сопротивляться — страх, волнами исходивший от Уилара, парализовывал их волю и тело, заставлял опускать руки или двигаться медленно, как в кошмарном сне… Пытавшихся сопротивляться Уилар убивал быстро, остальных резал хладнокровно и без суеты, как опытный мясник режет скот. Кто-то, отчаянно визжа и беспорядочно размахивая мечом, бросился к чернокнижнику. Уилар отступил в сторону, подсек бегущему ноги, обвил гибким жгутом змеиного посоха шею безызвестного героя и резко дернул… Оставляя в воздухе кровавый след, отделившаяся от туловища голова ударилась о стену башни и упала вниз, покатившись между трупами, а тело еще продолжало бежать вперед и рубить перед собой воздух… Уилар добрался до основания упавшей башни и стал ждать. Он услышал, как за его спиной заработал топор. Через несколько секунд к нему присоединился еще один. И еще. Послышался торопливый визг пилы.

Уилар не оборачивался. Он смотрел вперед и видел, как бегущие с поля боя солдаты и рыцари ан Танкрежа замедляют ход и останавливаются, быстро приходя в себя. Он видел, как шевелятся губы шестерых священников-шээлитов, облаченных по-военному: широкая мантия и епитрахиль поверх кольчуг. Слышал нестройное, но исполненное решимости пение. Вокруг шээлитов быстро собиралась толпа солдат, толпа росла и принимала черты организованного отряда… Этот отряд станет острием клина армии ан Танкрежа, когда он снова отдаст приказ идти на штурм.

Граф, отчаянно пытавшийся собрать своих людей, громко кричал:

— Стойте!!! Опомнитесь!!! Обратитесь к Господину Добра, слабые люди!.. Он защитит вас от всякого колдовства!!!

Уилар глубоко вздохнул, сомкнул веки, а потом, всем телом подавшись вперед, резко открыл глаза. Новая волна ужаса заставила солдат вздрогнуть, а некоторых — вновь обратиться в бегство… Но очень немногих. Среди тех, кто стоял рядом с клириками, не побежал ни один. Под пение священников, под гимны, прославляющие Властелина Света, отряд, окружавший клириков, двинулся к мосту…

«Трудно бороться с богом? — подумал Уилар. Его губы исказила усмешка — только губы, во взгляде по-прежнему не было ничего, кроме смертного холода.

Он чувствовал их ненависть, удесятеренную стыдом от осознания того, что стоящий перед ними человек, пусть только на минуту, превратил их — родовитых рыцарей, не ведающих страха ветеранов многих сражений — в ничто, в грязь под ногами, в стадо свиней, внезапно увидевших волка. Мог ли подобное сотворить такой же человек, как они, состоящий из плоти и крови? Черная фигура, вооруженная дьявольским посохом, выросла в умах многих из них до размеров самого Князя Тьмы, исчадия бездны… Пришедшие на земли барона Мерхольга люди, собиравшиеся неплохо заработать на чужой крови, ощущали в эти секунды себя едва ли не святыми паладинами небес — ведь все на свете относительно, и существо, стоявшее перед ними, казалось каждому убийце, наемнику и мародеру подлинным воплощением зла, облагораживающим всякого, осмеливающегося обратить против него свои меч.