Хозяйка Священной Колыбели - Настя Любимка

подавил в себе новую руладу (ух, как он может, когда хочет!) и активно пополз в моем направлении. Я подхватила свою капризную деточку и слегка подкинула на руках. Поймала – и повторила это действие дважды. Уж я-то хорошо знала, как мое чадушко любит летать и как можно перенастроить его эмоции.

Вот и сейчас Илиас перестал всхлипывать и начал улыбаться. Сначала словно нехотя. Но затем громко рассмеялся. Вот и ладушки.

Я поднялась с пола и обратилась к морфу:

– Ты ошибся, с тобой была не я. Ложись! Я покажу, как было.

Честно говоря, немного сомневалась в том, что Виктран послушается. Однако волк не стал противиться и действительно, немного помяв ковер, улегся. Я вздохнула, мысленно попросила Хранителя быть начеку и, шагнув к Виктрану, уложила сына прямо в центр живого одеяла – считай, прям на живот волка деточку положила. Там уже Илиас сам докрутится в ту позу, которая ему будет удобна.

Понятное дело, ребенок был счастлив от подобного. Я же отслеживала реакцию волка, который неотрывно следил за мной. Казалось, будто он вроде и начал вспоминать, как бывало раньше, но при этом ему словно чего-то не хватало. Я вздохнула и мысленно прокрутив все моменты, когда морф вот так ложился с Илиасом, пришла к выводу, что, скорее всего, он вспомнил только один из множества эпизодов, когда я тоже была рядом и очень близко. А значит…

Я опустилась на ковер и прислонилась спиной к спине морфа. При этом ни его морду, ни Илюшку не видела.

– Мы иногда сидели вот так, – негромко пояснила я. – Ты часто лежал так с моим сыном, успокаивал, укладывал его спать. Я редко садилась к вам, но, видимо, ты вспомнил именно этот момент. Мой сын любил спать с тобой, он быстро засыпал в твоем кольце…

– Уууа-арр-уу… – вдруг жалобно выдал волк. – Ууу…

Я замолчала, обдумывая, что же такое он хочет сказать, отчего так тоненько что-то просит… И вспомнила!

– Колыбельную? – тихо спросила я.

Ответа не последовало, но… Закрыв глаза, я вспоминала все песни, которыми убаюкивала сына. Меня не очень волновало то, что за происходящим наблюдал Амадео. К тому же мне было несложно что-то спеть. Иногда за работой на луме я могла напевать себе под нос.

–Ур-р-р? – мягко выдохнул морф, будто спрашивая: споешь ли?

И я не стала его разочаровывать:

Месяц над нашею крышею светит,

Вечер стоит у двора.

Маленьким птичкам и маленьким детям

Спать наступила пора… 14

Глава пятая

– Они уснули, да? – спустя песни четыре негромко спросила я.

Спросила, потому что уж слишком затихли и Илиас, и Виктран. Дыхание морфа, которое во время моего пения было прерывистым, теперь звучало едва слышно и глубоко… Да и я сама очень уютно пригрелась у мохнатого бока. И если бы не осознание того, что морф уже не тот, что был раньше, да и наблюдатели присутствуют, могла бы и сама рядом растянуться и задремать.

– Верно, оба. Прошу, Хозяйка, – Амадео оказался передо мной в облике мужчины и протянул мне руку. – Разрешите помочь.

Он улыбался и смотрел на меня сейчас как-то по-другому. Будто в моем лице таился ответ на великую загадку, но он никак не мог его найти.

От помощи я не отказалась, хотя могла попросить об этом духа. Откровенно говоря, Хранитель мог бы меня и обратно на софу усадить, ведь я сейчас не особо подвижной была (а вы посидите неподвижно, подтянув ноги под свою попу! Да так, чтобы спустя минут пятнадцать ноги не затекли!). Но я решила позволить аргерцогу побыть джентльменом. Хочется ему поухаживать за дамой – просим!

Поэтому без зазрения совести повисла на мужчине и позволила отволочь меня на софу. Ладно хоть, аргерцог оказался тертым калачом и сильным мужчиной, несмотря на свой возраст. Так что меня, считай, бережно и отвели, и усадили, и даже чаю предложили.

Точнее как… Амадео, пока я переводила дух, выскользнул из гостиной в коридор, а вернулся уже со столиком, катя его перед собой. То, что слуги сами подсуетились о чае – осталось за кадром. Добытчиком все равно был аргерцог. Во всяком случае, выглядел он именно так.

А мне да, пить хотелось. Да и переговорить не мешало, пока самые главные хулиганы – наши дети – спали.

Аргерцог продолжил ухаживание: разлил чай по чашкам, положил в тарелку передо мной выпечку и придвинул поближе ко мне вазочку с вареньем.

– Вы пейте, Ваша светлость. А я пока начну говорить, – улыбнулся мужчина. – Для начала благодарю, что не стали отказывать в просьбе. В восстановлении разума и памяти моего сына любая деталь, любая мелочь может оказать решающую роль.

Я кивнула и приступила к чаю. На самом деле я и стакан воды бы залпом осушила, но, уловив аромат мяты, довольно улыбнулась. Она явно освежит лучше, чем просто большое количество воды.

– Конечно, мне бы хотелось, чтобы катализатором в процессе возвращения сознания человеческой личности Виктрана был я… Но все указывает на то, что им являетесь вы.

– Будь это так, разве бы он на меня рычал? – усомнилась я.

– Не стоит сравнивать поведение Виктрана в первую веху обращения и прихода в сознание и поведение в сейвеху. При пробуждении в нем было слишком много звериного, а от человека оставалась лишь память крови. Потому и меня он воспринял как несомненного вожака, хотя и пытался позже доминировать, – от улыбки Амадео не осталось и следа. – Могу гордиться своей формой, будь я менее крепок – все могло бы закончиться печально.

– Печально бы не закончилось. Не забывайте, что вы находитесь под присмотром высших сил. Если бы вам что-то грозило, вам бы помогли. А начнись вдруг свара двух волков – вас бы тотчас разняли…

– Да-да, ваш Хранитель…

– Не только. Я говорю обо всей Священной Колыбели. Этой земле претит жестокость и насилие, она не вмешивается только в естественные процессы течения жизни. А вы – ненастоящие волки. Вы – люди, пусть порой и в ином облике. Ее не обманешь.

Говоря об этом, я вспомнила людей, чей разум был задурманен. Уверена, даже с учетом зимы – если бы что-то пошло не так, а Хранитель не успевал помочь, энергия земли вмешалась бы. Не знаю, каким образом, но по ушам получили бы оба: и стар, и млад.

– Анастейзи… Если позволите так обращаться.

Я кивнула. Давно уже пора, учитывая смену характера нашего общения и отношений. Понятно, что изначально я