Опекун. Она не для меня (СИ) - Победа Виктория

Говорил он уверенно, я невольно вспомнил поведение Инги, когда спросил ее о шрамах, она ведь подтвердила, что родители с ней этого не делали.

— Она может казаться нормальной, а потом в один миг все меняется и..

— Почему же ее в таком случае не определили в психушку? — перебил его я.

— Признаюсь, в этом есть моя вина, — вздохнул собеседник, — несмотря на то, как они живут, ее родители очень привязаны к своей дочери и в лечебницу ее отправлять они не хотели, я посодействовал, даже сиделку нанял, и специалист с ней работал, но она периодически сбегала и не всегда это заканчивалось хорошо, в последний раз….

— Шрамы? — перебил я, он кивнул.

— В общем, пока она снова с собой ничего не сделала, будет лучше, если я ее заберу, и отвезу в очень хорошее учреждение в столице, там ей помогут, а потом она может вернуться домой.

Несмотря на то, что его рассказ был довольно логичен, я ему отчего-то не верил, во-первых, внешний вид Инги в первый день нашей встречи, можно, конечно, списать на бедность, но затравленный взгляд и то, как она от меня шарахалась, говорили о том, что ее явно били. К тому же ее поведение совершенно не походило на поведение невменяемой, ни разу за несколько недель нашего сожительства она ничего с собой не сделала.

— Вы позволите ее забрать? — напомнил о себе мужик.

— А с чего вы взяли, что она до сих пор у меня?

— Но как же, — она недоверчиво посмотрел на меня.

— Ей исполнилось восемнадцать, я ее не задерживал, — соврал я.

— Но…

— Если это все, то всего доброго, — попрощался и больше не говоря ни слова, направился к подъезду. Останавливать меня он не стал, сел в машину и уехал, не знаю, поверил ли, но охрану Инги я, пожалуй, усилю. И нужно будет пробить этого Вольского, что-то с ним не так.

Глава 6

Олег

Пока ехал в лифте думал с чего начать разговор. Я был уверен, что рассказ этого Вольского — чушь, но мне хотелось услышать это от Инги. У самых дверей в квартиру почувствовал отчетливый запах гари, в голове сразу же вырисовалась нехорошая картина, не помня себя влетел в квартиру, источник дыма, судя по всему, был в кухне. Предполагая самое страшное, ворвался на кухню и выдохнул с облегчением, я поседею с этой девчонкой. Инга стояла у раковины, опустив под воду руку, рядом на плите стоял тот самый источник «возгорания» — сковорода с ужином.

— И что здесь произошло? — старался говорить спокойно, но получилось плохо. Инга от неожиданности вскрикнула, за своим занятием она даже не заметила моего возращения.

— Прости, — почти шепотом произнесла девочка, повернувшись ко мне, — я готовила ужин, а потом меня отвлекла Шема и я забыла уменьшить огонь, ну и в общем — вот, — кивнула на сковороду.

— С рукой что? — спросил я, заметив, что она снова вернула руку под струю воды.

— Ничего, обожглась чуть-чуть, — немного успокоившись, подошел к Инге и взял ее руку, черт его знает, она ж ни хрена не скажет, а может там все куда серьезнее, чем она говорит. Повернул ее руку ладонью вверх, только взгляд зацепился совсем не за ожог — на запястьях Инги красовались едва заметные шрамы. Видимо, я не успел совладать с мимикой, поскольку Инга тут же вырвала свою руку из моей и отошла на несколько шагов, пряча руку за спиной. Раньше я их не замечал, неудивительно, на ней всегда были кофты с длинным рукавом, а я никогда не присматривался.

— Какого черта? — взревел я, блядь, ну не мог же этот Вольский говорить правду, не похожа она на ту ненормальную, что мне так старательно описывал этот увалень, не похожа! — ты, блядь, ты что….

— Нет, — резко перебила меня Инга, — я не пыталась покончить с собой.

— Тогда что это за шрамы, мать твою? — я даже не пытался сдерживаться, она мне все расскажет, сегодня же. Хватит, поиграли в молчанку, пора и честь знать, — я тебя спрашиваю, Инга.

Инга продолжала молчать, уставившись глазами в пол, будто там можно было что-то новое разглядеть.

— Андрей Вольский — это имя тебе что-нибудь говорит? — решил идти до конца, мне нужно, чтобы она говорила, чтобы перестала от меня закрываться, но стоило мне произнести имя, Инга сразу же подняла на меня полный ужаса взгляд, она и так бледная, а сейчас, казалось, кровь окончательно отлила от ее лица, губы дрожали, а на глазах выступили слезы. Черт, медленно подошел к девочке, схватил за плечи и прижал к себе.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

— Успокойся, — шепотом произнес ей прямо в макушку, Инга же в свою очередь обняла меня в ответ, я даже растерялся на секунду, — сейчас ты мне все расскажешь, девочка.

Осторожно подхватил Ингу на руки и понес в ее спальню, все же запах гари на кухне нервировал. Уже в комнате сел на кровать и устроил малышку у себя на коленях.

— Рассказывай, с самого начала, — приказал я, прижимая ее к своей груди.

Немного помолчав, Инга все же заговорила.

— Когда умер папа, мама начала пить, — всхлипывая начала Инга, — а потом появился Вася и пить мама стала еще больше, с ним на пару.

— Вася — это сожитель твоей матери? — уточнил я

— Да, — кивнула малышка, — матери больше не было до меня дела, а Вася, он даже, когда трезвый буйный, а когда выпьет вообще с катушек слетает, я у него в качестве боксерской груши в такие моменты была, — Инга перевела дыхание и продолжила, — пил он каждый день, соответственно и получала я тоже каждый день, сначала он не сильно бил, а потом с каждым разом становилось все хуже, — она снова остановилась, а у меня внутри все бушевало, так и хотелось расквасить морду этой твари, а заодно и с мамашей потолковать, своими руками придушить был готов обоих.

— Дальше, — потребовал я, после затянувшейся паузы.

— В один прекрасный день он перестарался и меня увезла скорая, — продолжила говорить Инга, — я, когда в больнице оказалась подумала, что все наконец-то закончилось, врачи тогда полицию вызвали, и я надеялась, что мать лишат родительских прав. Я ошиблась, на вызов приехал Вольский, он следователем был, я рассказала ему все, конечно, в надежде, что он поможет… — на последнем слове Инга усмехнулась.

— Продолжай.

— Андрей не только не поспособствовал тому, чтобы Васю наказали, но и сделал все, чтобы в моей медкарте не было ни слова об избиении, по новой версии я с лестницы упала, случайно.

— Что ему от тебя нужно?

Инга чуть отстранилась, посмотрела мне в глаза, а потом грустно улыбнувшись произнесла:

— Я, ему нужна я.

Ей и продолжать не нужно было, я готов был закопать ублюдка на месте, вот зачем он приперся, благодетель хренов — игрушку я у него забрал.

— В общем он все замял, — Инга снова заговорила, — а на мой вопрос: «почему?» ответил, что я отныне принадлежу ему и буду делать все, что он скажет.

— Он тебя..- я даже выговорить этого не мог, если этот ублюдок…

— Нет, — замотала головой Инга, догадавшись, о чем я ее спрашиваю, — пока нет.

— Что значит пока? — держать эмоции под контролем становилось все сложнее, очнулся, когда Инга поморщилась от того, что я с силой сжал ее талию.

— Он не трогал меня в этом смысле, — ответила она, — ждал пока мне восемнадцать исполнится, у родителей он меня по сути давно купил, забирать только не стал, привлекать внимание не хотел, а вот с совершеннолетней никаких проблем не будет, говорил, что как только мне исполнится восемнадцать, я стану его женой и уже никуда от него не денусь и вот тогда он сделает со мной все, что ему вздумается.

— Твои шрамы? — я из последних сил держал себя в руках.

— Когда мне стали известны его мотивы, я попыталась сбежать, несколько раз пыталась, — усмехнулась она, — но меня неизбежно находили и возвращали обратно, сложно скрываться, когда у тебя нет ни копейки, вдвойне сложнее, когда в тебе заинтересован мент. Каждый раз, когда меня ловили и возвращали домой, в квартире ждал Андрей и после каждого моего побега меня «воспитывали». Он знал, как бить так, чтобы было максимально больно, но при этом чтобы практически не оставалось следов.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})