Осколок - Дмитрий Юрьевич Сычёв

говорить спокойно. — Не боись, не задержим. Кое-что спросим и уйдем. Не кричать же через дверь, как умалишённым! Ну, открывай!

Изнутри что-то звякнуло и дверь немного приоткрылась. В щели показалось опухшее лицо, обрамлённое сальными локонами волос. Чуть желтоватые глаза враждебно поблескивали поверх внушительных мешков. Вместе с головой появился запах нечистот и чего-то кислого. Голова безостановочно подрагивала.

— Ну? Чего надо-то? — спросил Ингвар. Его язык заметно заплетался, лицо морщилось. — Чем могу помочь и, главное, чем вы поможете мне? Издеваться пришли над горем отца? А? — на последнем возгласе голос травника сорвался и стал визгливым.

— Людей пропавших ищем. Сын твой, слышал, тоже среди них. Пропал, когда пошёл собирать травы и коренья, или хрен знает, что вы там собираете, — закипающий дварф уже цедил слова, медленно, сквозь зубы. — Хотели спросить, где вы их обычно собирали. В какую часть леса он пошёл? Где начинать искать? — он замолчал на несколько мгновений, немного успокоился, затем продолжил. — Понимаешь, пропали люди. Твои соседи. Твой сын. А ты… Ты, вместо того чтобы искать его или хотя бы помогать кому-то, кто это делает, сидишь и пьёшь до рвоты…

— Далур, — Арди положила руку на окаменевшее от напряжения плечо дварфа. — Не стоит. Он…

— А ты поучи меня, недомерок. Гляди-ка! Помочь он хочет. Каким хреном, следопыт недоделанный? Наши искали и не нашли. Не чета тебе, кстати. Так что пасть свою…

Договорить он не успел.

Мощным толчком плеча Далур распахнул дверь и пошёл к упавшему травнику. Арди повисла на дварфе, стараясь урезонить, но тот не замечал её.

— Ты, говно бесхребетное! Открой рот ещё. Ну, давай! Сейчас ты у меня язык вместе с зубами проглотишь! — пудовые кулаки Далура были сжаты и угадать его намерения не составляло труда.

Он подошёл к пытающемуся встать травнику и рывком поднял его на колени. Через мгновение пудовый кулак дварфа ударил в лицо бедолаги. Тот снова упал и на этот раз затих.

— Далур! Демон тебя сожри, ты совсем охренел? А если убил? Ему много не надо! — Арди встала между дварфом и лежащим на полу человеком, не давая тому пройти. — Успокойся! Ну!

Далур шумно и глубоко дышал. В глазах плескалась ярость, он пытался обойти Арди. Дварф схватил её за руку и начал тащить в сторону, освобождая себе дорогу, но та схватила со стола кружку и выплеснула содержимое ему в лицо.

В кружке оказалась вода. Она стекала по лицу и бороде дварфа, пока тот глупо хлопал глазами. Багровая пелена наконец отступила, взгляд прояснился и в нём появилось понимание.

— Я… Э-э… Тьфу. Ну с-сука… — он отпустил руку Арди, резко развернулся на пятках и вышел на улицу.

Девушка подошла к Ингвару. Она увидела, что грудь травника вздымается и немного успокоилась. Арди зачерпнула в стоящем в доме ведре ещё воды и плеснула ему в лицо. Вода текла по щекам, смешивалась с кровью, бегущей из рассечения и уродливой кляксой расползалась по грязному полу.

Ингвар открыл глаза и попытался встать. Тело не слушалось. Он не слышал вопросов Арди или не понимал их смысла.

После очередной попытки подняться на ноги он завалился на бок, его вырвало и Ингвар наконец обмяк.

— Да твою мать! Не мог ты, мудило корявое, просто ответить на пару вопросов? — с досадой спросила Арди у скорчившееся у её ног тела. — Да. Нет. На север. Не знаю. — девушка нарочно подражала голосу травника и преувеличенно трясла головой.

Арди сплюнула на без того грязный пол и пошла из дома. В дверях она почти столкнулась с мужиком.

— Что у вас тут случилось? — тот попытался зайти в хижину или хотя бы заглянуть. — Я слышал крики и грохот!

— Характер у вашего травника — то ещё говно. А у дварфа тяжёлый, под стать его кулакам. Один нахамил, другой не сдержался, — девушка устало вздохнула и продолжила чуть мягче. — Мне жаль, что так вышло. Помоги, пожалуйста, с Ингваром. Его надо уложить и накрыть лоб холодной мокрой тряпкой.

— Да что же он ему сказал такенного, что бить сразу?

— Иди, спроси. Он сейчас тут, на улице, ты с ним чуть разминулся, — раздражённо огрызнулась Арди. — Но сначала помоги.

Вместе, взяв подмышки и за ноги, они аккуратно перенесли Ингвара на лежак. Мужик тут же нашёл какую-то тряпку, окунул в воду, отжал и накрыл лоб травника.

— Я зайду к нему сегодня ещё как с ворот сменюсь. Тряпку смочу и посмотрю, как он. Зря твой друг так. Ингвар нормальный мужик, так-то. Просто горе у него большое, — мужик озабоченно качал головой.

— Так мы и хотели у него узнать, куда сын пошёл, где искать. А он… — Арди устало махнула рукой. — Ладно. Оклемается. Жаль, конечно, что так вышло, но это дела не смертельные. Нам надо.

— Куда?

— Сначала к Гарону. А потом — не твоя забота, почтенный.

Когда Арди вышла на улицу с мужиком, тот покосился на стоящего невдалеке Далура, плотно прикрыл дверь и заторопился к воротам.

— Ну? Угомонился? — спросила Арди.

Дварф стоял низко наклонив голову и молчал. Кулаки то и дело сжимались и разжимались. Ярость угасла не до конца и было видно, как Далура потряхивает.

Арди принялась навешивать на себя вещи, лежащие у лавки.

— Бери давай Молчуна, и пошли. Темно уж. Ещё к Гарону идти. Но пойду я одна. Ты лучше с ним побудь.

Далур молча взял с лавки безвольное тело и глядя только себе под ноги пошёл. Как и ранее, веса он словно и не ощущал.

Пока они добрались до сеновала, густые сумерки переросли в темноту. Далур уложил Молчуна на лежак из сена, застеленный плащом, и накрыл его.

— Дай мне трубку, поспрашиваю у Гарона чья она. Скоро вернусь. Сам дойди пока до хозяйки, узнай, светит нам горячий ужин или нет, — Арди устало взяла протянутую ей тряпицу с трубкой и сунула в небольшой поясной мешочек. Девушка оставила дварфа хлопотать о Молчуне и ужине, а сама выскользнула на улицу.

Далур уселся в сено. Он тяжело дышал и попеременно сжимал кулаки. Дварф старался успокоиться, собрать разбегающиеся мысли, когда почувствовал привычный холод на спине. Он пробирал до кости, и едва проникнув под кожу уже не торопился оттуда никуда уходить. Как будто на голую спину взвалили глыбу льда.

— Отстаньте! — рявкнул в темноту дварф и быстро закрутил головой. Взгляд бегал из одного угла в другой и обратно, раз за разом. Как обычно, там никого не было.

“Избить пьяницу — тоже мне подвиг. Но я не могу позволить так разговаривать с собой каждому