Дорога в… - Almerto

гействе и любви какой-то между нами платонической, а просто о понимании друг друга. И сразу добавил почему-то виновато:

— Я лишь ему поверял все свои тайны, а он мне. Но я чувствовал, что он не до конца честен со мной. И это всегда меня обижало. А ещё очень часто он заступался за меня. Хоть я и мог уболтать кого угодно, он брал силой. Помню, что моя мама часто просила его не заступаться за меня, а посмотреть, как я сам могу разрулить любую ситуацию. И он потом обижено вопрошал меня, типа, почему у тебя такая жесткая мать.

Женька на миг остановился и вдруг задушено проговорил:

— Я бы тоже за тебя заступался не глядя. Но ты же не принял бы от меня такое, зная, что я люблю тебя…

От такой честности я на миг смешался и затем нехотя кивнул.

— Жень, а может, нет никакой любви?

Он зло стянул длинную травинку у себя из-под ног и зло процедил:

— Да! Конечно!!! Всегда трахал только баб, а как увидел тебя, на них даже вставать не стало. Что скажешь? А сны лишь о тебе. Как я тебя беру… мне продолжать? — и видя, что я не отвечаю, продолжил: — А ещё я зову тебя по ночам, во сне. Я от родаков съехал из-за этого. Ну что? Достаточно? Или продолжить? Тох, только ты в голове, и когда ты в кому ушел, я у твоего дома начал дежурить. Твоя мать позволяла заходить и смотреть на тебя издалека. Лишь дверь приоткрывала. Я думал, на меня небо обрушилось, ты лежал там такой беспомощный…

Сердце моё сжалось и забилось чаще. Неужели так бывает? Вот иду в лесу, а мой коллега по работе признается мне в своей любви, что длится не один год.

— Тох, я решил признаться тебе в любви, чтобы ты просто знал о ней. Я так жалел, что ты не знаешь о моей любви к тебе. Боялся, что ты не вернешься из комы.

— Вернулся и все узнал, как видишь. Но взаимности от меня не жди.

Он доверительно кивнул и посмотрел на меня таким щенячьим взглядом, что сразу стало неловко и стыдно за свой ответ. Ведь в том сне… последнем, я позволил ему отсосать у меня. Может… нет… или… ладно, там посмотрим. С чем чёрт не шутит. Но этот демон, что приходил ко мне во сне, достал меня очень. Хотелось уже свободы. Вот разберусь с ним и посмотрю на Женьку в другом… новом ракурсе. Ведь он все равно был со мной в трудное для меня время. Ведь моя душа потянулась лишь к нему, лишь ему я рассказал всю правду.

— Здесь поверни… да, налево. Ага, и вон, видишь, почти пришли… вот она, Жемчужная. Вон выше прииск новеньких, заброшенный уже давно. А внизу несколько избушек было. Там и нашей семьи была избушка. Мы со Славиком её сами делали.

Лицо Женьки сразу омрачилось, и я торопливо прошептал:

— Прости.

Он, удивленно посмотрев на меня, вдруг сказал горько:

— Это ты меня прости. Ревную тебя к твоему детству. Я дурак, и ведь знал, что ты не посмотришь в мою сторону. Твоим девушкам моделям не чета просто. Каждый раз мы думали, что ты вот-вот сделаешь предложение, но снова ты расходился с очередной, и я вздыхал и радовался украдкой.

Я перебил его зло.

— Всё, хватит, Жек. Твоя любовь безответна, прости. И не будем возвращаться к этой теме, лады? Или можешь прямо сейчас уходить.

Он, опешив, кивнул быстро.

— Прости, прости.

Вижу его смущенное лицо и проклинаю себя за эту грубость, но слушать его уже выше моих сил.

— Всё, пришли, кажись. Ага, вон она, спускайся ко мне. — кричу ушедшему в себя Женьке.

Он останавливается, растеряно ища меня взглядом.

— Жек, я тут!!! — машу ему рукой, и он облегченно вздыхает, увидев меня.

Спускаемся в тесную комнатушку когда-то работавших тут искателей удачи. Я разочарованно сажусь на трухлявую, почти сгнившую кровать, и тут же на меня падает сверху огромная балка. Не успеваю даже крикнуть, как проваливаюсь в темноту.

— Пап… ну па… это не я его. Честнооооо… — канючил рядом голос все того же Селина.

— Ага вижу, и снова шишка на лбу. Эк ты неугомонный. Не наигрался с ним и с того света его бедного достал, да? Селин, Селин, говорил тебе, сто раз говорил, учил тебя, эх, сколько учил. Ну вот скажи? Что ты прицепился к нему-то? В человечьем обличье ты совсем дурак. На луну опять поумнеешь и набьешь мне подпол мертвечиной, да?

Тот, сконфуженно опустив голову, хотел было обидеться, но увидев мой взгляд, словно перестал даже дышать.

— Всё, всё, сынок, оставлю вас наедине. Разбирайтесь со всем сами.

Я, охнув, распахнул шире глаза и просипел:

— В чем разбираться?

Тот нехотя подсел поближе, и я инстинктивно дернулся. Селин тотчас подскочил и спросил огорошено и как-то безнадежно:

— Что?! Опять что-то сломал?!

Я мотнул головой, потирая под одеялом чуть не провернувшуюся коленку.

— Вроде норм, жить буду… но ты это… не садись рядом. Ладно?

— Прости, Тох, прости. Я поговорить с тобой хотел, мочи ждать тебя уже нет. Тело мне это мешает.

Удрученно смотрю на него.

— В смысле тело?

Тот кивает облегченно.

— Ну пока ты понимаешь меня?

Мотаю отрицательно головой, тот обижено восклицает:

— Дурацкий мозг у этого тела и неповоротливость, понимаешь?!

Киваю.

— Ну, бывает такое, а я тут при чем? И почему я тут?

Тот поникает плечами, сразу обмякнув как-то на выходе.

— Это всё я виноват. Я ведь жду перерождения… у нас оно только так происходит… у демонов.

Отодвигаюсь на всякий случай от него подальше. Он видит это и сам отсаживается.

— Мы, демоны, по облику и подобию своему рождаемся в людях, что вызываем сюда сами. Чтобы возродиться. Ты мой выбранный. Я тебя заприметил ещё в самом рождении, ты, наверное, уже и не помнишь меня. Но я выбрал тебя, отец говорил мне, что зря. Но твоя мать разрешила. Твой отец ещё не прошел тогда перерождения. А мать прошла раньше него. Но ведь у них всё наладилось даже лучше прежнего, хотя она и переспала со смертным. Но ты ведь наполовину