Вороная - Анна Рыжак

домике уже не осталось, она перевернулась на спину и, еще изредка всхлипывая, начала рассматривать лепнину на старом потолке, постепенно успокаиваясь. Два белых пухлых ангелочка из гипса, как на древних фресках Рафаэля, парили на середине потолка, держась за руки. Они сжимали кулачки и будто вместе крепко держали люстру над комнатой, озаряя ее теплым светом. Их пухлые губки посылали Зое утешающие поцелуйчики, а взмахи крыльев сушили ее слезы. По периметру потолка расположились белые диковинные цветы, обвитые кудрявыми лианами.

«Вот это да! Сколько же сил и терпения стоило мастеру создать картину с тонкими, изящными элементами на такой высоте», — думала Зоя, иногда вздрагивая после плача. — «Может, мне просто не хватило мастерства, чтобы сделать домик очаровательным, и поэтому мама приняла его за мусор? Наверное, я некрасиво обклеила кроватки и комоды цветной бумагой, и они не были похожи на мебель. И телевизор был неправдоподобный. Надо будет попросить у нее прощения!».

Она посмотрела в окно: на город спустилась ночь. Взгляд зацепился за лимонник, стоящий на подоконнике. «Пока мы ездили к бабушке, мама перенесла его ко мне в комнату?» — удивилась Зоя. — «Он наконец-то зазеленел!». Подошла к нему и покрутила горшочек в руках. Раз цветок нашел в себе силы жить дальше, Зоя решила тоже вытереть слезы. Наверное, ему понравилось в ее комнате — три молодых клейких листика вылезли будто только сегодня. Она улыбнулась своей мысли и вернулась на край кровати. Болтая ножками и глядя по сторонам, думала, чем бы заняться, потому что спать совсем не хотелось.

Выглянула в коридор: родители недавно зашли в спальню и готовились ко сну. В доме было темно и тихо. Она выключила люстру и щелкнула кнопку настольной лампы, решила почитать книгу перед сном. Подошла к книжной полке и заметила блестящую, с позолоченными уголками шкатулку из полированного дерева, которую недавно принесла с чердака.

«О, совсем про тебя забыла», — подумала она. Зоя с любопытством принесла ее к столу и аккуратно поставила под луч лампы. Достала спицы, подаренные бабушкой, и начала ковырять замок.

Через полчаса он поддался. Щелчок был таким же изысканным, как и сама открывшаяся шкатулка. Внутри были пожелтевшие от времени письма и потертые открытки, такие старые, будто подписанные еще до революции. Зоя взяла карточку с изображением тройки лошадей, запряженной в сани. Веселый мужичок в тулупе вез наряженных молодых парней и девушек по заснеженной дороге мимо церквушек и купеческих хором, а в небе пели херувимчики.

«Валечка, мой ангел! Поздравляю тебя всей душою с Праздниками! Желаю весело их провести. Дай тебе Бог много счастия и радости. Крепко много раз целую тебя! Василий, 1915 год».

«Наверное, это ларец бабушки Вали», — предположила Зоя. Она просмотрела еще с десяток открыток. Действительно, все были для Валентины Григорьевны Плотниковой.

«Христос Воскресе, дорогая Валечка! Крепко тебя трижды целую, поздравляя, и желаю скоро поправиться и надеюсь скоро тебя увидеть. Да храни тебя и твою семью Господь Бог! Преданный тебе Василий, 1916 год».

Следом за открытками лежали два похожих друг на друга коричневых конверта, запечатанных сургучом, тисненным одной и той же рельефной печатью. Они были адресованы какой-то иностранке, мисс Анни Данзайр Матер от баронессы Софьи Буксгевден. Похоже, много лет они оставались непрочитанными. Внутри первого было что-то небольшое, твердое и чуть выпуклое. Они были пронумерованы, одно шло под цифрой три, а другое — четыре.

Зоя подумала, что читать чужие письма нехорошо, но любопытство взяло верх. Она разломила восковую печать с оттиском могучего дерева и открыла первый конверт. Из него на столешницу выпала серебряная брошь с перламутром. Металлическая птица будто парила в недостижимых высотах, свободно расправив крылья. Она немного отодвинула ее пальцем и обратилась к тексту, который был написан на английском. Зоя прекрасно владела языком, благодаря матери, заставляющей усердно учиться, ведь чем-то ей нужно было хвастать перед подругами в архиве.

«Мисс Матер, в городе распространяются тревожные слухи о прибытии в Тюмень большевистских матросов из Екатеринбурга с приказом проводить домашние обыски, реквизировать все золото и серебро населения. Скоро они прибудут в Тобольск. В доме купца Корнилова солдаты только и говорят, что будет арестовано много людей. Их заменили новыми солдатами, прибывшими из Царского Села. С каждым днем они становятся все более дикими. Можно слышать из комнаты графини Гендриковой, как они орут в караулке. Охрана страшно боится показаться слишком человечной. Я могу только надеяться, что какие-нибудь преданные люди в Петрограде могут узнать об опасности, в которой находится Император и его Семья. Они до сих пор в заточении в доме губернатора Ордовского-Танаевского. Татищев и Долгоруков очень беспокоятся. К сожалению, организовать план побега для Августейших Узников невозможно. Всё настроено против них! Суровый климат Тобольска, отдаленность от железной дороги, наличие телеграфа, по которому солдаты сразу оповестят новые власти. Всё! Тучи сгущаются, милая мисс Матер! Я направляю вам с солдатом, которому можно доверять, драгоценности, что взяла с собой в дорогу, чтобы расплачиваться, когда закончатся деньги. За мной постоянно следят. Спрячьте в надежном месте все, что найдете в этой металлической коробке. Надеюсь, мы скоро увидимся. Ваша Иза».

Зоя еще раз просмотрела содержимое шкатулки — никакой металлической коробки с драгоценностями в ней не было. Лишь несколько писем и старых открыток. Неужели солдат, «которому можно было доверять», как пишет некая Иза, прибрал ценности к рукам?

Она прислушалась. В доме было по-прежнему тихо. Похоже, что родители крепко уснули.

Открыла второе письмо и начала читать. Оно так же было на английском и адресовано той же иностранке.

«Мисс Матер, как вы знаете, меня выселили из дома купца Корнилова в город. Недавно ко мне приходили с обысками. В три часа ночи меня разбудили громким стуком. Открыв дверь, я увидела целую банду вооруженных солдат. Тут же запросила у них ордер, и они его предоставили! В нем было написано примерно следующее — в случае обнаружения чего-то подозрительного, баронесса Буксгевден должна быть немедленно арестована и взята под вооруженную стражу. Они открывали все коробки, читали мои письма, исследовали каждый уголок комнаты. Просовывали перочинные ножи между досками. Даже заглянули в печь! Через два часа мне объявили, что компрометирующих документов не обнаружено и что я свободна! Когда проверяющие вышли за дверь, я выглянула в коридор — он был полон вооруженных солдат, все выходы были заперты, дом окружен охраной. Но они ушли. Можете вообразить мое облегчение? Я решила это отпраздновать — сварила кружечку кофе из остатков зерен, которые оставляла как лекарство, достала два последних кусочка сахара и одно печенье. Однако в дверь снова постучали! В квартиру ворвалась новая