Котовский - Владимир Шмерплинг

О поимке Котовского было немедленно сообщено в Петербург. «Котовский задержан, прекратить розыски». Эта телеграмма, за подписью бессарабского губернатора, была отправлена всем уездным исправникам, полицмейстерам и агентам.

26 сентября 1906 года газета «Бессарабская жизнь» сообщала: «Вчера пристав второго участка произвел в тюрьме допрос Котовского, с целью выяснить обстоятельства побега. На все вопросы Котовский отказывался отвечать, заявив только, что побег им подготовлялся давно. Каким образом он его совершил — сказать отказался. Между прочим, он сообщил, что уехать из Кишинева ему мешали раны, но через два-три дня он должен был получить паспорт и выехать из Кишинева. О надзирателях Иванове и Топалове, подозреваемых в содействии его побегу и по распоряжению судебной власти заключенных в тюрьму, Котовский отзывается неведением».

Новый надзиратель усиленно наблюдал за Котовским. В глазок он видел, как заключенный становился на колени, вдыхал воздух, опускался, снова поднимался, наклонял корпус в разные стороны, а потом прислонялся к стене и медленно поднимал, ногу, на которой еще не зажили недавние раны. Котовский тренировал свое тело — только сила и ловкость могли помочь ему в будущих побегах.

Глава шестая

НА КАТОРГЕ

Железная решетка разделяла камеру Котовского на две части. Раньше надзиратели смотрели в «глазок», теперь же они дежурили у решетки в самой камере. Часами бессмысленно смотрели они на узника. Разговаривать с ним запрещалось. Котсвский уже привык к тому, что на него постоянно был устремлен чужой взгляд. Он беспрерывно шагал по камере от решетки к стене, взад и вперед, точно маятник.

Во время общих прогулок арестанты заполняли двор. Поравнявшись с башней, они смотрели вверх, как бы приветствуя Котовского. А он в эти минуты, приподнимаясь на носках, жадно прислушивался к доносившимся голосам. Он научился слушать тюрьму. Уголовники в общих камерах шумели, играя в карты, дрались между собой; сидящие в одиночках насвистывали к напевали; политические переговаривались, спорили.

Котовский все мерил и мерил шагами свою клетку. Больше полугода сидел он уже в тюрьме. За это время он двадцать четыре дня был на свободе, которая досталась ему дорогой ценой.

Только затянулись раны, как на него снова надели и ножные кандалы. Бывали ночи, когда Котовский просыпался от шума. Он слышал крики и стоны. Каменная тюрьма сотрясалась от стуков. Дребезжали и падали стекла. Начинался очередной тюремный «бунт», или кого-то избивали, или политические демонстрировали свой протест против произвола тюремщиков. И тогда Котовский в своем каменном мешке также начинал с неудержимой яростью бить ногами в решетчатую дверь и кричать. Надзиратели, дежурившие у его одиночки, не решались его успокаивать. Молча продолжали они смотреть на него. А когда в тюрьме воцарялась, тишина, Котовский долго еще не ложился и все без устали ходил по камере, освещенной мутным светом ночника, мигавшего в коридоре…

Суд был назначен на 13 апреля 1907 года.

Толпы народа вышли на улицы посмотреть, как Григория Котовского, под усиленным конвоем из конных стражников, городовых и околоточных надзирателей, будут вести в здание кишиневского окружного суда на Синадиновской улице.

На скамье подсудимых рядом с Котовским сидели и его дружинники: Гуцуляк, Демьянишин, Пушкарев и другие. В зале было необычайно тесно. Взоры всех были устремлены на Котовского. Пока читали длинный обвинительный акт, Котовский то разглядывал публику, то кивком головы отвечал на дружелюбные взгляды.

Григорий Иванович держался бодро и независимо. И хотя барьер отделял подсудимых от первых рядов, сановники и купцы невольно отодвигались к спинкам своих сидений каждый раз, когда Котовский приподнимался, чтобы громко задать вопрос свидетелю или ответить прокурору.

Еще во время следствия Котовский настаивал на том, чтобы в качестве свидетелей были привлечены определенные лица, на правдивость показаний которых он мог рассчитывать. Много бедняков, вдов, студентов и батраков могли бы рассказать о том, что делал он с деньгами, которые отбирал у богачей. Но никто из этих людей не был вызван в суд.

Котовскому дали последнее слово. Он говорил и за себя, и за своих дружинников. Он не оправдывался, а уточнял обстоятельства, отметая клевету. Он говорил о том, что его дружина никого не убивала и не обидела ни одного трудового человека. Не нажива интересовала его, а помощь обездоленному народу.

Котовский говорил долго, и его напряженно слушали в воцарившейся тишине. Некоторые даже приподнялись со своих мест, настолько эта речь была необычайна и не похожа на то, что обычно говорилось на суде.

Напряжение и волнение всех присутствовавших передалось и присяжным. Когда они остались одни, между ними начались разногласия и споры. Некоторые из них считали, что Котовский должен быть оправдан. Под давлением своего старшины и после долгих препирательств они вынесли Котовскому обвинительный вердикт, отвергнув обвинение его в убийствах.

Приговор был зачитан только на следующий день.

Котовского приговорили к десяти годам каторжных работ и к лишению всех прав состояния.

Публика долго не расходилась. Когда Котовского уводили, кто-то из публики пытался передать ему букет сирени. Некоторые из столбовых дворян и почетных потомственных граждан выражали свое недовольство «мягким» приговором. Другие же говорили о том, что приговор не имеет значения, так как Котовский все равно убежит.

Газеты были полны отчетами о суде; либеральные газеты сообщали, что «некоторые свидетели оттенили рыцарские качества Котовского и поэтому публика прониклась к нему особым расположением» и что «поведение Котовского на суде было в высшей степени корректно, и это все более и более располагало к нему всех присутствующих».

Суд вынес приговор. Но это было еще не все. Власти, стремясь дискредитировать Котовского обвинениями уголовного характера; боялись одновременно судить его и за революционную деятельность, за участие в аграрных беспорядках, за освобождение арестованных селян. Эти дела были выделены особо.

Снова в своей одиночной камере Котовский ждал процесса.

…23 ноября 1907 года Котовского опять привезли в здание кишиневского окружного суда.

Вот какие подробности приводил судебный хроникер газеты «Бессарабская жизнь» в своем отчете:

«В судебном заседании Котовский не отрицал факта освобождения им арестантов, но не признал себя виновным, находя, что в поступке его нет ничего преступного. Котовский защищал себя лично и старался открыть перед присяжными заседателями свои политические воззрения на общественный строй и угнетение низших слоев общества. Председательствующий А. Попов остановил Котовского, просил говорить лишь „по существу дела“.