Кен - Наталья Андреева

— Это само собой. Но где же я его видела? На стадионе? На каком-то турнире за границей? Берлин?.. Лондон?.. Бирмингем?..

— Да ты посмотри на него, Женя! Какой Берлин? Какой Лондон?

— Неправда, он хорошо одет.

— Женя, нельзя так нервничать. Совсем себя довела. Ну, хочешь, я сама к нему подойду? Хотя бы потрогаю, узнаю, что теплый, живой.

— Нет!

— Ну как хочешь. — Ксения тайком вздохнула с облегчением. Что-то в этом парне нервировало и ее. Она его не знала, и никогда раньше не замечала рядом с Женей, но кожей чувствовала, что он какой-то свой.

Подруга, видимо, приняла решение и перестала дрожать.

— Знаешь, Черри, я все больше прихожу к мысли, что все это глупо. Мои игрушки. Ведь это не любовь. А хочется…

— Тогда не спеши. Пойдем?

— Да, пожалуй.

— В Париж поедем вдвоем? Ты и я?

— Ох, и пойдут же сплетни! Ипусть! — И подруга достала из сумочки кошелек, чтобы расплатиться с официантом.

Ксения облегченно вздохнула: как хорошо, что этот парень останется сидеть за своим столиком, а они с Женей сядут сейчас в машину, и за окнами замелькает такая знакомая и родная вечерняя Москва! Как хорошо!

15: 15

Он поднялся первым, немного опережая подруг. Официанта не подозвал, просто достал из кармана пачку сигарет и всем корпусом развернулся в сторону Жени Князевой:

— Извините, зажигалки у вас не найдется?

На каждом столике в резных чугунных чашечках цветков горели розовые свечи.

Ксения растерялась от такой откровенной провокации, а Женя, не долго думая, схватила со своего столика подсвечник:

— Подойдет?

Он рассмеялся. Ксения сразу же отметила немного сколотый левый клык. У ее бывшего мужа зубы были идеальные. И вообще, вблизи сходство было не столь разительным. Глаза у этого парня тоже были темные, но гораздо больше, а скулы не такие высокие. В его глаза, похожие на два маленьких солнца, Ксения смотрела с опаской.

— Конечно, я искал повод, — все так же смеясь, сказал он. В его улыбке и сколотом левом клыке была какая-то заманивающая чертовщинка.

И Женя Князева тут же подвинулась:

— Садись.

— Уходить собирались?

— Да, пора.

— Так, может, вместе?

— Что, за ужин нечем заплатить? — понимающе усмехнулась Женя.

— Ну, если женщина просит.

Он с первых же минут странным образом отдал инициативу ей. Казалось, знал и сценарий, и все правила игры. Ксения почему-то была уверена, что деньги у парня есть. Но за ужин, и свой, и его, заплатила Женя Князева. Потом поднялась из-за столика и пошла вперед, уверенная, что оба следуют за ней.

На улице он совершенно неожиданно достал из кармана ключи от машины. Небрежно спросил:

— Куда едем?

— Что, приятель спихнул старого «Жигуленка» за пятьсот баксов? Девушек решил покатать? — прищурилась Женя.

— А что?

— Бросай свою тачку и двигай в мою машину. Прокачу с ветерком.

— Нет, я так не могу. А с моей что?

— Кто позарится на твою жестянку?

— Пять секунд, да? — Он все-таки решил поручить кому-то свою машину. Чуть ли не бегом двинулся за угол.

Ксения тут же сказала подруге:

— Уйдем?

— Да ты что? — возмутилась она. — По-моему, он — прелесть.

— А как насчет фантома?

— Показалось. Нервы, нервы. Мерещится черт знает что. Хорош, правда?

— И ты его раньше никогда не видела?

— Видела, не видела — какая разница? Он мне нравится. Точка. Пойди посмотри, где там его консервная банка? Что-то парень долго копается.

Ксения завернула за тот же угол. Почему-то не в открытую, а тихонько, чтобы не привлекать внимания. Только что «снятый» подругой парень захлопнул дверцу машины и кивнул сидящему за рулем мужику:

— Поезжай!

То, что тут же отъехало с платной стоянки после его слов, нельзя было назвать консервной банкой. И стоила эта «жестянка» не пятьсот баксов. Насколько Ксения разбиралась в машинах, значок на бампере означал марку «Тойота». У Жени тоже была когда-то такая машина, только классом похуже. И подруга все время жаловалась на дороговизну запчастей к «японкам».

Ксения бросилась прочь, стараясь избавиться от глупых мыслей. Кто он такой? За ужин платить не хочет, а на дорогой машине ездит. Угнал? Взял у приятеля? Почему-то, вернувшись к Жене, она ничего подруге не сказала. А вскоре подошел и он. Женя достала ключи от своей машины. Подошла к ней, открыла переднюю дверцу:

— Ну как? Отличается?

— Сильно, — сказал парень, залезая в салон. В его собственной, только что уехавшей машине, было заметно просторнее.

Ксения понимала, что надо было все сказать еще тогда. Что он не похож на всех предыдущих, что никакой он не альфонс и нет у него особой нужды жить в квартире у Евгении Князевой. Они с подругой вскоре выяснили, что он москвич, имеет свою двухкомнатную квартиру, где прописан один, и даже как-то заезжали туда. Поэтому Ксения и запомнила адрес. Хорошая, между прочим, квартира. Но тем не менее он сразу же поселился у своей новой подруги, и во Францию они все-таки поехали втроем.

0: 30

Женя Князева никогда не подвергала своих бой-френдов жесткому контролю. Само собой подразумевалось, что ей не изменяют. За полный пансион и заграничные вояжи она могла на время стать для своего избранника самой идеальной из всех существующих на земле женщин. Насколько Ксения знала, никто из «шуриков» не тяготился бездельем и бесконечным зеванием на трибунах, пока Женя Князева бегала как безумная по всему корту за мячом.

Этот не зевал, на игру смотрел с интересом, но бездельем явно тяготился. Вскоре он начал исчезать из квартиры, сначала ненадолго, а потом и с утра до позднего вечера. То же самое происходило за границей. Обязательным было только присутствие на матчах, и то Ксения иногда ловила себя на мысли, что не видит его на трибунах. Только что был — и вдруг исчез. Понятно, что самой Жене там, на корте, было не до него. И на трибуны смотреть некогда. Надо думать, искать ключи к победе, переживать каждый проигранный мяч. Но Ксения по сторонам смотрела всегда. Чтобы понять, как дела у подруги и есть ли шанс. Сама она разбиралась в теннисе не настолько хорошо, чтобы видеть все эти скрытые гейм - и матч-болы, когда очко вроде бы и проиграно, но инициатива не на стороне того, кто его взял. И, глядя на соседние кресла, Ксения часто думала: «Где он?»

Через некоторое время тот же вопрос все чаще начала задавать и Женя.

— Где был?

— Дела, — коротко отмахивался «шурик».

— Я — твое главное дело. Понял?

— Само собой. В любое время. Но друг от друга надо отдыхать, верно?

Должно быть благодаря своим постоянным ежедневным исчезновениям этот «шурик» протянул дольше других. Подруга видела его почти каждый день, но слишком мало для того, чтобы понять. Ксения намекала подруге, что ее парень непрост. Но та только отмахивалась:

— У меня такое ощущение, что он мне не изменяет.

— Да откуда ты знаешь?! — возмущалась Ксения.

— Понятия не имею. Знаю, и все. И вообще у меня сложилось впечатление, что мы с Сашей давно уже состоим в законном браке. Живем, словно муж с женой. Видимся вечерами, днем у каждого свои дела. Я работаю, он работает.

— Ты думаешь, он на работу бегает?

— Ну да.

— А за границей куда?

— Не знаю. Понятно же, что рано или поздно наши отношения завершатся. Если за ним останется место на фирме, что ж тут такого?

— Почему же он не оставит тебе рабочий телефон? Почему берет у тебя деньги?

— Не знаю.

— А тебе не кажется, что он прикрывается тобой, как щитом?

— Кто ж он на самом деле?

— А ты выясни.

— Не хочу.

— Тебе с ним хорошо?

— Спокойно.

И Ксения со стыдом прислушивалась к звукам, доносящимся ночью из спальни. Впервыев жизни ее это интересовало. Странные ощущения, берущиеся откуда-то из подсознания. Она ловила себя на мысли, что никак не может вспомнить что-то очень важное. Под слоями бесполезных воспоминаний таился островок света, который был ко всему ключом. И звуки за стенкой являлись тем кодом, который зашифровывал путь к заветному островку. Она не спала ночами. Она мучилась, пытаясь понять, что скрывается за каждым стоном и скрипом. Она представляла себе, что они могут делать там, в спальне. Как все происходит? И не могла понять, почему ее это интересует.

А между тем он питал к живущей в доме девушке заметную неприязнь. Поначалу старался ее не заме чать. Ксению это обижало, и она пыталась поговорить откровенно:

— Я тебе что, мешаю?

— Да.

— Ты же дома бываешь редко.

— А почему ты дома не бываешь совсем?

— Как это не бываю? — пугалась она.

— Ну, где-то же есть у тебя дом? Это чужая квартира, пойми. Кто ты здесь? Домашнее животное? Приживалка?

— Я ее подруга.

— Настоящая дружба — это прежде всего равноправие. А не когда один дает, а другой берет.