Взгляд на русскую литературу 1846 года - Виссарион Белинский

В журналах прошлого года было очень много интересных статей ученого содержания, оригинальных и переводных. Из первых в особенности можно указать: на седьмое и восьмое «Письма об изучении природы» Искандера,{24} «Кочующие и оседло живущие в Астраханской губернии инородцы» барона Ф. А. Бюлера; «Европейские железные дороги, в историческом, географическом и статистическом отношениях» (в «Отечественных записках»); «Нога и рука человека» С. С. Куторги (в «Библиотеке для чтения»), «Жизнь и нравы змей»; «Жизнь и нравы пауков» г. Ушакова (в «Финском вестнике»). Из переводных статей особенно замечательна – «Оливер Кромвель» (в «Отечественных записках»). Знаменитое ученое творение Гумбольдта было переведено в «Отечественных записках» под именем Космоса, а в «Библиотеке для чтения» – под именем Козмоса. Нельзя не отдать справедливости обоим журналам за их поспешность познакомить русскую публику с произведением великого ученого, столь важным по предмету и написанным популярно; но едва ли оба журнала достигли своей цели. Популярность изложения Гумбольдта чисто немецкая, следовательно, вполне доступная только людям, специально занимающимся естественными науками и астрономиею. В этом отношении гораздо полезнее перевода обоих журналов была статья в «Северной пчеле» (№№ 175–180): «Александр Гумбольдт и его Вселенная (Kosmos).{25} Не знаем, откуда переведена или кем написана она, но не посвященных в таинства науки она знакомит с книгою Гумбольдта больше и лучше, нежели переводы этой книги в обоих журналах. В «Финском вестнике» переводится знаменитое творение Тьерри: «Завоевание Англии норманнами». Это сочинение, конечно, не ново везде, кроме России, и оттого мысль «Финского вестника» перевесть его заслуживает похвалы и благодарности.

В последнее время много стало появляться книг, брошюр и статей по специальным предметам. Конечно, истинно хороших между ними еще мало, но все они важны как свидетельство дельного направления литературы. Так, например, в прошлом году вышли весьма замечательные книги, которые мы только поименуем, так как о них было уже много говорено в журналах: первая книга «Записок русского географического общества»; третья часть «Истории смутного времени» г. Бутурлина; «Об источниках и употреблении статистических сведений» г. Журавского; «Нижегородская ярмарка в 1843, 1844 и 1845 годах» г. Мельникова и пр. Особенно приятно видеть, что появляется довольно много книг, брошюр и статей, касающихся не только сельского хозяйства в его техническом значении, но и быта того многочисленного класса людей, который играет такую важную роль в отношении к сельскому хозяйству, как живая и разумная производящая сила. Особенно заслуживает внимания, в 103 № «Московских ведомостей», превосходная статья С. А. Маслова – «Жар и жатва хлеба (Летние заметки в Московской губернии)». Эта замечательная статья, за которую почтенного автора благословит всякий друг человечества, была перепечатана почти во всех журналах, издающихся от правительственных ведомств.{26}

Мы не упомянули о нескольких замечательных книгах, показавшихся в конце прошлого года, для того, чтобы начать к них отдел «Критики и библиографии» «Современника». Но прежде скажем несколько слов об этом отделе нашего журнала. Почти во всех других журналах критика составляет особый от библиографии отдел. Пишущий эти строки семилетним тяжким опытом дознал невыгоду такого разделения. Под критикой разумеется статья известного объема и даже особенного от рецензии тона. Замечательных книг, подлежащих ведомству серьезной критики, у нас выходит так мало, что обязанность писать по критике каждый месяц поневоле делается чем-то вроде тяжелой поставки, ибо много замечательного печатается в журналах. Поэтому, представляя отчеты наши публике о всех более или менее примечательных явлениях русской литературы, мы не будем нисколько заботиться, что выйдет из нашего разбора – критика или рецензия. Пусть сами читатели наши решают это, каждый по своему вкусу и разумению. Этим мы надеемся доставить им услугу, избавив журнал наш от баласта многословия и надутости, неизбежного иногда при двойном разделении критики на большую, или собственно критику, и малую, или рецензию. Критика наша, как мы сказали выше, будет обращать внимание на все сколько-нибудь замечательные сочинения по части русской истории; затем более всего обратит она свое внимание на произведения чисто литературные; но в отношении и к ним мы не. обещаем полной библиографии, ибо о книгах ничтожных даже отрицательно, по нашему мнению, не стоит труда ни писать, ни читать. Мы даже будем считать нашею обязанностию, из уважения к публике и самим себе, проходить молчанием дюжинные произведения дюжинных писак, которые успели уже приобрести себе позорную известность и которые, думая верно изображать жизнь, как она есть, вместо этого изображают верно только себя так, как они есть, то есть во всем <ничтожестве>{27} их претензий, ограниченности, бездарности, пошлости и слабоумия. О другой стороны, чуждые всяких притязаний на энциклопедическую многосторонность познаний, мы не будем ничего говорить о специальных сочинениях, как бы ни были они замечательны, если они выходят из круга наших занятий.{28}

Конечно, легко отвести в своем журнале угол для сельского хозяйства, помещая в нем чужие статьи, и отдавать, тоже чужими руками, критические отчеты о книгах по этой части; но и для этого самому издателю необходимо знать о сельском хозяйстве что-нибудь побольше того, что хлеб родится на земле, а не на воде: иначе он поневоле будет в руках у своих сотрудников и будет без вины виноват в их промахах или, пожалуй, и мистификациях, а публика в этом отделе его журнала будет видеть только баласт… С своей стороны мы приняли за правило меньше обещать, но лучше исполнять. О книгах легких и незначительных будет у нас говориться в фельетоне «Современника» в отделе «Смеси» и от времени до времени прилагаться{29} к его книжкам полные библиографические списки всех, без исключения, выходящих в России книг на русском языке, с обозначением типографии, формата, числа страниц и даже, по возможности, цен.

Примечания

«Современник», 1847, т. I, № 1, отд. III, стр. 1–56 (ценз. разр. 30 декабря 1846). Без подписи.

Журнальный текст искажен редакторской и цензурной правкой. В издании Солдатенкова и Щепкина (т. XI) статья напечатана в более полном виде по наборной рукописи, с сохранением редакторских поправок. Рукопись до нас дошла, но, не в полном виде. Хранится в Гос. библиотеке им. В. И, Ленина, шифр № 3322-а, стр. 10–71 авторской нумерации. Сохранились следующие страницы: 10–11, 15–16, 18–29, 31–32, 34–44, 46–50, 52–67, 69–71. Воспроизводим текст по рукописи, восполняя недостающие страницы по изданию Солдатенкова и Щепкина.

Статья открывает критический отдел «Современника» № 1 за 1847 год под новой редакцией Некрасова и Панаева и является программной как для «Современника», так и для самого Белинского, отчетливо формулировавшего в ней принципы философского материализма. «У себя, в себе и вокруг себя, вот где должны мы искать и вопросов и их решения». В свете этой задачи Белинский еще более четко формулирует принципы «натуральной» школы, которая в эту пору с именами Герцена, Григоровича, Тургенева вступала в свой новый, «послегоголевский» этап развития.

В настоящем обзоре он останавливается на некоторых представителях натуральной школы: Буткове (2-я часть «Петербургских вершин»), Достоевском («Бедные люди», «Двойник», «Господин Прохарчин»), Григоровиче («Деревня»), Луганском (очерк «Мужик») и др. Сила натуральной школы – подчеркивал Белинский – заключается не в отдельных творческих удачах ее писателей, но в правильности общего ее направления. Натуральная школа стремится воспроизводить «жизнь и действительность в их истине». «От этого литература получила важное значение в глазах общества». Белинский не оставляет без ответа многочисленные обвинения литературных реакционеров в том, что натуральная школа все изображает с «дурной стороны». Критическую позицию писателей натуральной школы Белинский объясняет их стремлением к «истине». Белинский высказывает глубокое замечание о возможности в будущем положительного героя, о том, что натуральная школа может столь же правдиво отобразить и положительные явления, если они появятся в самой действительности. (Те же мысли он развивал в письме к К. Д. Кавелину от 7 декабря 1847 г.)

Большое место в статье занимает полемика со славянофилами. Признавая славянофильство серьезным идейным течением, Белинский вступает с ним в решительный теоретический спор. Белинский критикует славянофилов не только как фантазеров, стремящихся повернуть колесо истории вспять, но и как людей невежественных в области истории…