Велимир Хлебников - София Старкина

И Вера, и Виктор жалуются на нездоровье. Екатерина Николаевна тоже плохо себя чувствует. Александр сообщает отцу из Судака: «Вера сначала сильно увлеклась прогулками и бегала одна по горам; по своей наивности и остаткам демократических идей она нашла „очень интеллигентным“ рабочего — сына нашего хозяина и некоторое время его и нашего хозяина избрала постоянными спутниками своих прогулок, и даже хотела идти с хозяйским сыном и его товарищем, оказавшимся потом солдатом, охотиться на коз, но недавно хозяйский сын напился и наговорил дерзостей, что, мол, разве это господа, коли дочь одна по пещерам шляется. Теперь Вера одна не ходит и раззнакомилась с сыном хозяина. Витя очень был занят комильфотностью и барышнями…» Отец воспринимал это гораздо тяжелее. «…Я хотел бы, — пишет он летом жене, — чтобы он (Виктор. — С. С.) входил в интересы семьи и платил заботой тем, которые о нем заботятся, был бы больше деликатен, отзывчив и менее требователен в денежных расходах на свои причуды».[21]

Среди «барышень», которыми Хлебников увлекался летом 1908 года, была Вера Иванова-Шварсалон, падчерица, позднее — жена Вячеслава Иванова. Вячеслав Иванов с семьей тоже этим летом отдыхал в Судаке на даче у Аделаиды и Евгении Герцык. Прошло меньше года с тех пор, как скончалась его жена Лидия Зиновьева-Аннибал, и Иванов вел уединенный образ жизни. Тем не менее их личное знакомство с Хлебниковым состоялось. В Крыму в это время отдыхали многие деятели русской культуры, с которыми позже сблизится Хлебников. В гости к Иванову приходил из Коктебеля Максимилиан Волошин, в Судаке у сестер Герцык подолгу жил Николай Бердяев. Нам неизвестно, обратили ли внимание тогда эти люди на юного студента Виктора Хлебникова. Во всяком случае, свидетельств таких встреч не осталось. Для самого Хлебникова это лето было периодом большого творческого подъема. Им написано около сотни стихотворений, произведения лирической прозы, созданы первые драматические опыты, в которых явно прослеживается влияние символизма.

Под непосредственным влиянием Вячеслава Иванова Хлебников пишет небольшую пьесу «Таинство дальних». Сюжет пьесы — древний обряд, в котором принимают участие юноши, Жрец, Жена, девушки. Жена (богиня, или верховная жрица) обещает юношам утешить каждого, кто придет к ней, но не раньше, чем солнце начнет клониться к закату. Не вынеся ожидания, многие юноши кончают жизнь самоубийством.

«Жена: Когда солнце склонится к закату и на 1/з приблизится к морю, я сяду на этот камень, и пусть приближается ко мне каждый, ищущий утешения, и положит голову на колени, и я найду для него слова утешающие и сладкие.Все юноши: Мы волим это! Мы волим это!1-ый юноша: Дождусь ли сладостного мгновения? Нет силы ждать.(Закалывается, падая на меч.)Вереница юношей: Мы, всхоленные и взлелеянные твоими лучами, заклинаем тебя своей смертью: ускорь свой бег!Приблизь радостный желанный миг, когда на треть путь приблизится к морю. Солнце! Солнце! И с высоких скал падаем в море — да приблизится радостный милый миг.Жена: Как хорошо. Пляшут волны и смертью дышат людские речи и людские поступки. Как юношественно движение этих 14-ти!Еще один закалывается. Нет силы ждать».

Затем появляются девушки, которые просят прекратить самоубийственный обряд, но в это время всадник приносит весть о том, что пробудился древний вулкан и заливает лавой поля и луга. Жена призывает юношей двинуться за ней навстречу «освобождающемуся морю».

В полном соответствии с символистской эстетикой Хлебников творит новый миф, используя античные мотивы и излюбленную мифологему младших символистов, восходящую к Откровению Святого Иоанна — Жена, облаченная в солнце. Дионис, Эрос и Танатос — вот истинные герои пьесы. Характерно, что в 1908 году, как и у многих символистов, дионисийство у Хлебникова предстает как разрушительная стихия. Утрачен его первоначальный положительный, освободительный пафос. Как раз в это время Иванов готовил к печати ряд небольших статей, которые, получив название «Спорады», вошли затем в сборник «По звездам». Пьесу Хлебникова можно рассматривать в качестве иллюстрации к теоретическим положениям глав «О эллинстве», «О Дионисе и культуре», «О любви дерзающей». «Воля заключает в себе прозрение в я микрокосма. Дионис, динамическое начало его разоблачается как Эрос соборности. Чрез любовь человек восходит к я макрокосма — Богу. <…> Волевое сознание реально. Реализм углубления в тайну микрокосма становится реализмом мистического знания. Мистическое познавание — действие любви. Таково знание ночное в противоположность дневному, эмпирическому и рациональному знанию. <… > Когда наступает ночь и душа мира делается явною в своей женственности, солнечное и мужественное дерзание человека одно делается очагом внутреннего познания, одно утверждается в творческой и жертвенной любви». Хлебников не пытался опубликовать эту пьесу.

Результатом разговоров с Вячеславом Ивановым стало то, что Хлебников окончательно решил покинуть провинциальную Казань, родительский дом и перебраться в столицу, чтобы заняться литературой всерьез. В сентябре 1908 года, когда дачный сезон заканчивается, Хлебников уезжает в Петербург. Одновременно с этим Александр переезжает в Одессу, а родители и сестры собираются в Харькове.

Глава вторая

НА «БАШНЕ» У ВЯЧЕСЛАВА ВЕЛИКОЛЕПНОГО

1908–1910

Прошение о переводе в Петербург Хлебников мотивировал тем, что в Петербурге живут его родственники. Действительно, там жили Софья Николаевна, Петр Николаевич и Александр Николаевич Вербицкие, сестра и братья его матери. Но близких отношений с петербургской родней у Хлебникова не возникло. Главной причиной его переезда были дела литературные. «Хлопоты по литературным делам», как пишет он родителям, составляют главную часть его жизни.

Тяготея к символистскому кругу, он пытается наладить контакты с петербургскими литераторами, посещает литературные вечера. «Недавно посетил „вечер Северной Свирели“ и видел всех: Ф. Сологуба, Городецкого и других из зверинца», — докладывает Хлебников отцу. На вечере, который упоминает Хлебников, выступали также А. Ремизов, А. Рославлев, Г. Новицкий, присутствовал А. Блок. Хотя в статье «Вечера искусств» Блок весьма неодобрительно отозвался об этом и о подобных ему литературных мероприятиях, для Хлебникова эта встреча имела большое значение.

Так, в стихах Сергея Городецкого он нашел много созвучного своим идеям. Его привлекли обращение к древней, языческой Руси, новаторские ритмы и рифмы. Первую книгу Городецкого «Ярь» Хлебников очень любил. Через несколько лет, даря Городецкому «Второй „Садок судей“», Хлебников сделал такую надпись: «Первому, воскликнувшему „Мы ведь можем, можем, можем!“, одно лето носивший за пазухой „Ярь“, любящий и благодарный Хлебников».