Быстроногий олень. Книга 1 - Николай Шундик

Вскоре за ряд ошибок Караулина назвали перегибщиком. Он возмутился. Ему казалось, что его обвиняют инертные, вялые люди, которые боятся решительных действий. «Фразами о перегибах, как щитом, прикрываются, — рассуждал он. — Какие теперь могут быть перегибы, когда в колхозном строительстве уже давно существуют проторенные, испытанные пути. Огромный опыт накоплен!»

Шум вокруг амулетов, которые он отобрал у старика Ятто, заставил Караулина задуматься, но думы его, как всегда, шли не по линии самокритики, а по линии оправдания своих ошибок.

«Зачем оберегать эти идиотские остатки старья? — возмущался заведующий райзо. — С корнем нужно вырвать всех этих идолов, все эти дьявольские поверия! Конечно, на первых порах будут обиженные, возможны даже большие страдания, но зато потом эти же люди скажут спасибо. Надо быть немножко Петром Великим, да, да, в этом нет греха, надо быть немножко им в самом хорошем смысле этого слова».

Орудуя рубанком с умением заправского столяра, Караулин продолжал думать:

«У настоящего руководителя должна быть твердая рука. Очень мне не нравится, когда нерешительность, вялость называют осторожностью, чуткостью, учетом местных обстоятельств и прочей чепухой…»

Когда он снова пошел по поселку, то увидел, как янрайцы столпились возле ветряного двигателя, снабжавшего Илирнэй электрическим светом.

«Встряхнуть, как следует встряхнуть надо янрайцев! — подумал Караулин, направляясь к толпе. — Подыскать бы им настоящего председателя! Айгинто слишком молод, неуравновешен. Энергия его — бесполезный ветер, который часто дует совсем не в нужную сторону».

А в это самое время янрайский председатель показывал на вращающиеся крылья ветряного двигателя и что-то громко объяснял. Подойдя поближе, Караулин услыхал, как горячо спорили янрайские колхозники, в каком именно месте они будут у себя устанавливать такой же ветряной двигатель.

— Ого! Это мне нравится, — одобрил Караулин. — Кричат-то как!.. Точно ветряк уже в кармане у них…

— Наверх бы залезть, посмотреть, как внутри там, — произнес Пытто, словно зачарованный глядя на винтовую лестницу, ведущую к верхнему этажу двигателя. У себя в колхозе он считался хорошим мотористом, и ветряной двигатель особенно занимал его.

— Покажи гостям… своди их наверх, — предложил своему мотористу Омкар.

— Там уже есть один янраец, целый день с моим помощником машины чистит, — заметил моторист, направляясь к лестнице.

— Кто же этот янраец? — изумился Айгинто.

— Твой брат Гивэй. Кажется, там и ночевать собирается. С Караулиным из района прибыл. Мы уже думаем к себе забрать его из вашего колхоза.

— Чего ж вы молчали! — закричал Айгинто, решительно направляясь к лестнице. — Где он? Вот я сейчас спущу его оттуда головой вниз. Колхозник называется. Все работают, а он, как заяц, по всему району скачет.

Поднявшись наверх, Айгинто застал своего младшего брата за работой над разобранным блоком шестеренок. Перепачканный в машинном масле, с кровоточащей ссадиной на руке, юноша настолько был поглощен своим занятием, что, казалось, не сразу узнал, кто стоит перед ним. Айгинто сделал короткий шаг, словно подкрадываясь к добыче, Гивэй выпрямился, взглянул на него и заговорил быстро-быстро, захлебываясь словами:

— Не кричи, только не кричи! Я знаю… хорошо знаю, что ты сказать собираешься. Если ругать меня будешь… драться буду!

— Хо! — только и успел воскликнуть Айгинто.

— Ты кричишь на меня оттого, что ничего не понимаешь. Ты знаешь, что сказал мне секретарь Ковалев?.. Знаешь, а?

— Что он тебе сказал? — Айгинто еще сделал шаг вперед.

— Он сказал, что я такой, который за десять человек сможет работать! Вот я какой! Один — как бригада целая!.. Это не хуже, чем летчиком быть. Это не хуже, чем на фронте воевать! Ни одного плохого слова секретарь не сказал мне. Он понимает, все понимает, а ты только кричать умеешь.

Несколько сбитый с толку, Айгинто никак не мог сообразить, с какой стороны лучше всего обрушиться на брата. Гивэй почувствовал это. Размазав на вспотевшем лбу пятно мазута, он прокашлялся и от защиты перешел в решительное наступление:

— Почему четвертый руль-мотор у вас, товарищ председатель колхоза, полгода уже на складе валяется, а? Из-за этого одна бригада на веслах в море ходит… Почему вы с Пытто не разрешаете мне починить его, а? Сколько нерпы с четвертым мотором можно убить было бы! Вот приеду домой, ни спать, ни есть не буду, пока не починю его!

— Сначала свой мотор как следует почини. — Айгинто выразительно постучал по лбу Гивэя кулаком.

— Хватит вам ругаться, — добродушно заметил Пытто, тоже поднявшийся кверху с группой янрайцев. — Крылья двигателя от вашей ругани так завертелись, что скоро оторвутся и улетят, как птицы…

Осмотр хозяйства илирнэйского колхоза был окончен только к позднему вечеру. Поужинав, гости и хозяева направились в клуб на вечер самодеятельности, который илирнэйские комсомольцы организовали специально для соседей.

Гэмаль сидел рядом с Омкаром в первом ряду. Просмотрев несколько номеров, парторг попросил председателя выйти вместе на улицу.

На улице было удивительно тихо. Багровый диск солнца опускался в море. Огромный, неправильной формы, словно расплющенный под ударами молота, он медленно погружался в воду. Черные с багровым сумраком тучи клубились возле него.

Гэмаль и Омкар молча наблюдали за солнечным закатом. Все глубже и глубже погружался огненный диск. Дорога на море выцветала. Плывшие мимо берега льдины стали едва различимыми.

— Вот и скрылось солнце, — тихо промолвил Омкар.

— Завтра ветер будет, — отозвался Гэмаль, осматривая горизонт, на котором все еще пламенели багровые краски. Немного помолчав, он тронул Омкара за руку и заговорил совсем о другом:

— Так думаю, что щенков колымской породы вы несколько штук выделите для нас?

— Хо! Быть может, вы с собой и мастерские прихватите? — воскликнул Омкар. — Может быть, сказать пастухам, чтобы сегодня же племенное стадо передали вашим оленеводам?

— Мастерские пусть здесь останутся, — не обращая внимания на иронию, — ответил Гэмаль. — Стадо тоже пусть остается. А вот несколько десятков племенных оленей ламутской породы вы все же должны продать нам. Через район договоримся, по-хорошему договоримся…

— Спасибо, ой спасибо тебе, Гэмаль, что мастерские оставляешь, что не все племенное стадо берешь себе, — с прежним ехидством отозвался Омкар. — А то я уже чуть было не заплакал: и сам от нас ушел, и хозяйство колхоза перетаскиваешь.

— Ты что это, шутишь или в самом деле только о себе думаешь?

Омкар, порывшись в карманах брюк, вытащил листок бумаги и протянул Гэмалю.

— На вот, прочти. Много думали мы сегодня на правлении, чем янрайцам помочь, чуть головы не лопнули. Больше не просите… Там и собаки есть, и олени тоже… Не знаю, сумеете ли вы и за это рассчитаться.

— Спасибо тебе, Омкар, — тихо отозвался Гэмаль, засовывая листок бумаги в карман гимнастерки.

— Давай по берегу походим, — вздохнул Омкар. — Помолчим, подумаем…

Мерно похрустывала галька под ногами Гэмаля и Омкара. Мимо них по черной воде плыли льдины. Высоко в небе прокурлыкали запоздалые журавли.

— Значит, твердо решили догнать нас? — негромко спросил Омкар.

— Конечно, за один год не догоним, а все же — догоним! — ответил Гэмаль.

— Что ж, догоняйте, — усмехнулся в темноте Омкар. — Только помните: ждать мы вас не будем!..

11

Домой янрайцы из Илирнэя вернулись поздней ночью, захватив с собой и Гивэя. Вельботы их были нагружены убитой нерпой. Радуясь большой удаче, охотники решили передохнуть всего несколько часов, а на рассвете снова выехать в море. Надо было использовать момент, пока льды с морским зверем находились в прибрежной полосе.

Чувствуя огромную усталость, Айгинто, едва раздевшись, повалился в постель.

«Надо поспать хоть два-три часа, — подумал он. — Где же Гивэй? Уже полночь, неужели пошел к школе, увидеть учительницу?»

Вскоре, однако, дверь отворилась, и на пороге показался Гивэй.

— А ну-ка быстрее спать ложись! — скомандовал Айгинто. — Чуть свет уйдем в море.

Гивэй быстрыми шагами подошел к брату и умоляющим тоном сказал:

— Прошу тебя, очень сильно прошу: дай исправить мотор… чего он на складе лежать будет?

— Ты что это… опять придумал какую-нибудь глупость? — Айгинто вскочил с кровати, рывком сбросив с себя одеяло. — Ложись сейчас же спать, через два часа в море!..

— Я знаю, что в море итти надо, — тем же тоном продолжал Гивэй, переступив с ноги на ногу. — Но пойми ты: исправленный мотор сильно поможет нам выполнить план на морского зверя.

— Замолчи! — вышел из себя Айгинто. — Вот полоумный, сам не спит и мне не дает. Мотор ты не починишь, а только больше испортишь… Спать ложись.