Последнее испытание - Скотт Туроу

уже убеждено в том, что результаты клинических испытаний «Джи-Ливиа» были подтасованы. Стерн тогда испытал приступ хорошо знакомого людям его профессии странного чувства злорадства. Он, с одной стороны, расстроился из-за Кирила, но в то же время испытал ощущение радостного возбуждения. Юрист, когда его умоляют спасти репутацию и социальный статус человека, до этого пользовавшегося авторитетом и уважением в обществе, – все равно что чародей, которого просят повернуть время вспять. Даже Сэнди Стерну, при всей его высочайшей профессиональной квалификации, в его преклонном восьмидесятипятилетнем возрасте возможность выступить в такой роли выпадала уже нечасто. Однако еще через несколько дней, когда Кирил, став одним из клиентов Стерна, уселся в обитое темно-красной кожей кресло перед адвокатским столом, пожилой юрист уже справился с собственным тщеславием. Он сказал, что Кирилу лучше остановить свой выбор на более молодом защитнике, учитывая все те сложности, которые могли возникнуть в ходе предстоящего процесса.

– Вы что же, чувствуете, что не потянете мое дело? – спросил его Кирил. – На мой взгляд, Сэнди, вы совершенно такой же, каким были, когда мы с вами познакомились сорок лет назад.

– В таком случае, Кирил, нам с вами нужно первым делом найти кого-нибудь, кто проверит ваше зрение.

Шутка Кирилу понравилась, но он продолжал настаивать на своем. Он заявил, что, если его дело будет вести Стерн, он впервые за много недель сможет спать спокойно.

Стерн продолжал возражать, но уже понял, что в данном случае отказ станет нарушением его собственных понятий о верности и личной преданности. Его отношение к потенциальному клиенту в данном случае можно было изложить всего несколькими простыми словами: он считал, что обязан Кирилу Пафко жизнью.

В 2007 году Стерну впервые диагностировали немелкоклеточный рак легких. Левую долю одного легкого ему удалили, а затем провели химиотерапию. К 2009 году у него обнаружили затемнение с другой стороны и подвергли повторному курсу химиотерапии. В 2011 году заболевание проявило себя снова – на этот раз Стерна лечили медикаментозно, используя другую методику. К 2013 году начался полномасштабный метастатический процесс. Ал, личный врач Стерна, который работал в Истонской больнице и знал о дружбе своего пациента с Кирилом, уговорил Сэнди поговорить с доктором Пафко. Насколько было известно самому Стерну, он стал первым пациентом, принимавшим «Джи-Ливиа». Во всяком случае, это произошло за несколько месяцев до того, как УКПМ дало разрешение на клинические испытания препарата на людях. Со стороны Кирила это был жест милосердия по отношению к умирающему другу, и, если бы о нем стало известно, это поставило бы на карту его должность в университете и наверняка вызвало бы правительственное расследование и судебное разбирательство.

Для Стерна, как и для тысяч других онкологических больных, лекарство оказалось чудодейственным. Оно, правда, не излечило рак полностью, но существенно замедлило его течение. По этой причине Стерн считает, что на нем лежат очень серьезные обязательства перед Кирилом – а также перед огромным количеством других людей, страдающих онкологическими заболеваниями. УКПМ отозвало свое решение об одобрении «Джи-Ливиа». Лекарство изъяли из торговой сети в США. С ним связана целая лавина гражданских исков и административных запретов. При этом УКПМ отказывается сделать препарат доступным даже для тех пациентов, кому он дает единственную надежду. Исход судебного процесса по делу Кирила наверняка качнет маятник, изменив отношение к лекарству специалистов и чиновников из УКПМ, либо в одну, либо в другую сторону. Между тем посылка с лекарством, адресованная лично Стерну, пришла из Индии – препарат был упакован в коробку для обуви, обернутую коричневой бумагой.

В конце концов Стерн согласился защищать Кирила в суде. Пафко, морщинистая кожа на лице которого чем-то напоминает старый бумажник, в ответ едва не прослезился.

– Сэнди, Сэнди, – пробормотал он, обходя стол, чтобы заключить друга в объятия. Будучи выше адвоката на добрых восемь дюймов, он обхватывает Стерна за плечи и, глубоко тронутый, ловит его взгляд. – Честное слово, Сэнди, честное слово, я говорю правду. Ты должен мне верить. Обвинители думают, что я подтасовал результаты клинических испытаний. Но мне, клянусь, ничего об этом не известно.

Как врач понимает, что любой человек может заболеть, так и Стерн благодаря своему многолетнему опыту знает, что практически все люди способны совершать проступки и преступления. В деле Пафко предостаточно того, что юристы, занимающиеся адвокатской деятельностью, дипломатично называют «неблаговидными фактами». Заявление Кирила о том, что он ничего не знал о серии внезапных смертей пациентов, принимавших «Джи-Ливиа», полностью противоречит скриншоту базы данных клинических испытаний до того момента, как в нее внесли изменения. Этот скриншот был обнаружен в офисном компьютере Кирила. Он даже отправил его Ольге Фернандес, директору по маркетингу «ПТ», с которой за некоторое время до этого, в 2016 году, у него начались интимные отношения. Кроме того, Кирил в течение многих месяцев не сообщал своим юристам о том, что продал пакет акций «ПТ» стоимостью 20 миллионов долларов, формально находившийся в распоряжении фонда, созданного для обеспечения его внуков. Причем сделал он это, как только повесил трубку после телефонного разговора с репортером «Джорнэл» в августе 2018 года.

В результате Марта давным-давно списала и это дело как заведомо проигрышное, и самого Кирила. Правильность ее оценки ситуации была подтверждена в ходе детального изучения всех материалов – процедуры, которая часто идет в ход, когда адвокаты общаются с потенциальными клиентами, у которых денег куры не клюют, – а также после предварительного неофициального представления дела трем гипотетическим жюри присяжных, в состав которых вошли нанятые люди, выбранные наугад и незнакомые с фигурантом обвинения. Под контролем целой команды юридических консультантов была проведена имитация процесса, где Стерн выступал в собственной роли, а Марта – в роли Мозеса. Они представили возможные варианты вступительных речей. И во всех трех случаях Кирила признали виновным в мошенничестве и использовании инсайдерской информации при совершении биржевых сделок, а в ходе первой репетиции – еще и в убийстве пациентов.

Имея такие результаты, Стерн, в отличие от доктора Пафко, пришел к выводу, что у него и его клиента немного шансов на победу в ходе процесса. После долгих и тщательных размышлений он отчетливо понял, что, если реальное жюри вынесет тот же вердикт, что и люди, имитировавшие присяжных, Кирил, скорее всего, проведет остаток жизни и умрет в тюрьме. Однако в памяти старого адвоката то и дело возникал момент во время той самой встречи с Пафко, когда Кирил обнял его за плечи и со слезами, выступившими на его темно-серых глазах, заявил, что он не делал того, в чем его обвиняют. И в итоге, что бы ни подсказывали Стерну логика и огромный опыт, все их аргументы были побеждены надеждой, которая все же нашла путь к его