Моему судье - Алессандро Периссинотто

А что сказал бы месье Арман, хозяин гостиницы, узнай он, что я убийца? Для него это был бы удар; по-моему, он в первый же вечер проникся ко мне симпатией.

— У вас есть одноместные номера? — спросил я, пытаясь говорить по-французски без итальянского акцента.

— На какой срок?

— Не меньше недели, может, больше, но точно смогу сказать только через несколько дней.

— Вы здесь по работе?

— Да.

— Коммивояжер?

— Нет, мне нужно получить кое-какие сведения в отделе кадастровой инвентаризации. Работаю у нотариуса из Беллинцоны, в Швейцарии. Дело о наследстве.

— Правда? А я-то думал, что нотариусы побогаче, тем более в Швейцарии. Представлял, что своим служащим они оплачивают как минимум трехзвездочную гостиницу.

— Вот именно, они и прижимисты, как все богатые. А потом у вас хорошая гостиница, ее посоветовал мне один знакомый, он у вас как-то останавливался.

— Что ж, он вас не обманул! И наверняка ваш знакомый рассказал о нашей кухне: надеюсь, что хоть ужинать-то вы будете у нас.

— Конечно, с удовольствием.

— Вот ключ, месье…

Я назвал первое тессинское имя, которое пришло мне на ум, и понадеялся, что во французских гостиницах все еще в ходу располагающий обычай не спрашивать документы у постояльцев.

— Нужно удостоверение личности?

— Нет, ни к чему. Хотите сходить за вещами?

— Я их оставил на вокзале, завтра заберу.

— Тогда платите вперед, — заявил он, утратив некоторую долю своего дружелюбия.

— Да, конечно, я заплачу за первые семь дней.

— Дайте прикинуть… будет двести сорок пять евро.

Я вынул из кармана пять бумажек по пятьдесят евро, разложил их на барной стойке, и он снова заулыбался.

В действительности я оставил мотоцикл с сумками в автомастерской на окраине, заплатив и там за два месяца вперед, потом пошел бродить в поисках подходящего квартала. Такой отыскался в старой части города, старой, но не старинной. Дома с облупившейся штукатуркой, узкие кривые улочки, похожие на кишки, ароматы кухни и гниющих отбросов. Но больше, чем на дома, я обращал внимание на магазины, убогие витрины и поблекшие от времени вывески, намалеванные на стенах и съеденных ржавчиной листах жести. BOUCHERIE, QUINCAILLERIE, MERCERIE&BONNETTERIE, VINS À EMPORTER, COMPTOIRS COMMERCIAUX DE LA BEVERA, BOULANGERIE, CAFÉ RESTAURANT DES AMIS, ÉPICERIE.[7] Никаких «Бенеттонов», никаких «Макдоналдсов», модных ресторанов, шикарных магазинов, зеленщиков, торгующих ранними овощами и фруктами, никаких «Всё для…» и парикмахеров с невообразимыми именами.

Я бы просто умер, попадись мне снова такое место, где банков больше, чем булочных. Не знаю, обращаете ли вы на это внимание, но я, с тех пор как банки пустили меня по миру, всегда замечаю их и думаю: сколько же банков на белом свете? Сколько филиалов разбросано на наших улицах? Каждый раз, навещая родных, я видел, что вот опять исчез магазин, чтобы уступить место новому отделению какого-нибудь банка. Мясной? Банк «Селла». Автомастерская? Банк «Дезио». Бакалея синьоры Эрминии? Сберегательная касса Кунео. И потом банк «Интеза», «Уникредит», «Сан-Паоло», банк «Альба Альянс»… Ближе чем в километре пути от нашего дома можно приобрести акции семи или восьми разных банков, но если тебе нужен литр молока, приходится брать машину и ехать в супермаркет.

Я искал как раз такой квартал, где живут недавние иммигранты или местные, у которых никогда не будет денег, чтобы перебраться поближе к центру. Пестрый люд, среди которого я мог бы затеряться, оставаясь у всех на виду.

Не говоря уже о том, что гостиница, где я живу, всего в трех остановках на метро от конторы единственного человека, который, наверное, может мне помочь, кроме, конечно, вас, господин судья. Потому-то я здесь и оказался. Меня словно осенило. Я ехал тогда на мотоцикле, только что пересек границу, и вдруг перед глазами у меня возник образ рыжего паренька, сидящего у экрана компьютера с застывшим, вдохновенным взором, руки его неприметно касаются клавиш — это другой Мирко Гуиди, светлая сторона Силы, по крайней мере так мне казалось. Я мгновенно решил, что найду убежище в этом городе и свяжусь с ним: если и существует кто-то, способный выяснить, откуда взялся погубивший меня вирус, так это он.

С рыжим пареньком мы познакомились во время воркшопа. Проходила презентация новой системы защиты американской фирмы, выпускающей софты. Европейский филиал кинул клич и собрал лучших специалистов в нашей области — журналистов, преподавателей, а по сути бывших хакеров. Бросили вызов: двадцать тысяч долларов наличными тому, кто первым сумеет взломать систему, срок — три часа. Информационная защита — это всегда дело времени, не существует совершенно неуязвимых устройств, речь идет лишь о том, чтобы атака продлилась как можно дольше и можно было успеть понять, что происходит.

Срок — три часа, рыжий уложился в тридцать минут. Американцы порядком разозлились, премиальные деньги ему почти швырнули в лицо, даже не спросив, кто он, потом собрали свои транспаранты, флажки, компьютеры и убрались восвояси. Народ тут же отхлынул от павильона, а рыжий паренек все сидел, будто впал в прострацию. Уповая на бейджик «Professional», прицепленный на лацкан пиджака, я подошел к нему и пригласил чего-нибудь выпить, подумав, что такое знакомство будет полезно для моей фирмы. Мы стали иногда обмениваться мейлами и поговаривать о возможности открыть во Франции представительство «Титано Информатики», а что случилось потом, вы знаете сами…

Обзаведясь жильем, я первым делом решил убедиться, находится ли еще фирма, где работал рыжий паренек, по прежнему адресу.

Дул теплый ветер, достаточно сильный, чтобы гонять вдоль тротуаров бумажки из сточных канав, но скорее приятный и душистый. И несмотря на ветер, повсюду царили тишина и покой, неотделимые от этого часа, когда запираются двери последних магазинов. Я развернул купленную днем карту и зашагал по улочкам, пока не вышел на широкий тенистый бульвар, который вел из моего квартала к деловой части города. Поднимая глаза, за редкими освещенными окнами я видел комнаты с высоченными потолками, книжные шкафы во всю стену, старинную мебель. Не прошло и получаса, как я оказался у цели. Расстояние, если считать в метрах, небольшое, но если перевести в евро за квадратный метр — колоссальное. Дома XIX века, выстроившиеся вдоль бульвара, щеголяли лакированными дверями, сбоку сверкали ряды латунных табличек. На одной из них я обнаружил название нужной мне фирмы и остановился в раздумье. Вдруг из проходной высунулась немолодая тетка:

— Кого-нибудь ищете?

— Нет, спасибо. Хотел только убедиться, здесь ли контора, где у меня на завтра назначена встреча, а то у этой фирмы два офиса и…

— Нашли? — не отставала консьержка.

— Вроде да, но на всякий случай хотелось бы кое-что у вас уточнить.

— Да, пожалуйста.

— Вы не помните, работает здесь молодой человек лет двадцати семи, рыжий такой, в очках…

— Месье Патрик. Фамилию не знаю, но по описанию подходит только месье Патрик.

— Да, он самый. Значит, здесь нужное здание. Спасибо за все. Тогда до завтра.

— Учтите, завтра суббота. Вы точно помните, встреча назначена на завтра?

— Вы правы, пожалуй, стоит заглянуть в записную книжку.

Тетка вернулась к себе, готовая к новому нападению. Я пошел обратно.

Когда я сворачивал на одну из улочек метрах в пятидесяти от гостиницы, догадка, возникшая у меня с самого начала, подтвердилась: на углах, переговариваясь, парочками стояли дамы в том возрасте, когда стоит получше прикрываться и поменьше краситься. Улица старых проституток с оплывшими бедрами, дряблой грудью и материнским сердцем. Значит, я все-таки правильно выбрал себе прибежище. Кварталы, где обитают молодые проститутки, опасны: стычки сутенеров, драки, полицейские облавы, но там, где живут старые потаскухи, все тихо и мирно. Шлюхи от пятидесяти и старше — это достопримечательность, они никому не интересны, кроме старинных клиентов: у них больше нет сутенера, если только они не успели выйти за него замуж, и полиция избегает мешать их работе, равно как и трудам их присных.

Я вошел в бар, который в моей гостинице одновременно служил холлом и приемной. Телевизор показывал спортивный канал, по нему передавали футбольный матч. Я узнал форму игроков «Олимпик Марсилья», но так и не понял, с кем они играли. Сидя за столиками или облокотясь на стойку, клиенты — человек десять, не больше — смотрели матч без особого азарта, ни за кого не болея, но громко обсуждая игру того или иного футболиста.

Месье Арман вышел из-за стойки и направился ко мне, пока я усаживался рядом с витриной.

— Извините, сейчас кухня уже закрыта.

— Ничего, — отвечал я. — У вас есть сандвичи?

— Сыр бри пойдет?

— Прекрасно.

— Положить сверху tapenade?

— А что это такое?