Море в облаках - Татьяна Алхимова

цветочек, она не любит шорты, не прокалывала себе уши и слушает совсем другую музыку. Ей гораздо уютнее сидеть одной под деревом на холме, смотреть на оранжевые крыши домов далеко внизу и пытаться уловить запах моря. А ещё – она ждет своего единственного друга, который никогда не станет дергать её за косу и обзываться.

Каждый день ходила Офелия через сад на холм. Но Жан так и не появлялся. С наступлением лета она перестала писать ему письма и боялась, что он просто обиделся. Дни шли за днями, одинаковые, словно выпущенные из ксерокса. Офелия стала брать с собой альбом для рисования и карандаши. Из-под её руки выходили рисунки леса, холмов, моря и цветущего сада. К четырнадцатому дню рождения отец приготовил Офелии чудесный подарок – большой, красивый набор цветных карандашей всех возможных цветов и оттенков. А остальные родственники прислали драгоценный кулон с небольшим зеленым камнем в виде капли, в знак того, что теперь их милая добрая девочка стала взрослой. Офелия никак не понимала, почему именно этот возраст вдруг стал для всех рубежом её взросления, но подарок приняла с радостью и благодарностью. Раньше, когда она была на несколько лет младше, день рождения ощущался настоящим праздником, несущим волшебство. Но теперь этот день прошёл, как и все остальные, с той лишь разницей, что на десерт отец принес большой торт и зажег свечи. Офелия никак не могла уловить то самое чувство ожидания чего-то прекрасного, что всегда посещало её перед тем, как она загадывала желание. Свечи были задуты, а желание так и осталось незагаданным.

Утром следующего дня, Офелия надела любимое платье, из которого почти выросла, заплела привычную косу, положила кулон в карман, и, пожелав отцу хорошего дня, убежала гулять. Она долго бродила по улочкам города, по горячим мостовым, заглядывая в окна и рассматривая цветы в палисадниках.

– Офелия! – окрикнул её до боли знакомый голос. Одноклассник. С ним она сидела за одной партой весь год. Высокий, рыжий мальчишка. – Привет!

– Привет, – еле слышно произнесла Офелия, невольно останавливаясь. Рыжий подбежал к ней и широко улыбнулся.

– Гуляешь?

– Ага.

– Пошли с нами на море? Погода классная!

– Я не хочу.

– Ну и зря! Весь класс почти идет, будет весело! Мы берем мячи, натянем сетку и сыграем в волейбол. Пошли! – он улыбался во весь рот, и Офелия никак не могла понять, зачем он к ней пристал.

– Слушай, чего ты меня уговариваешь? Вы же никогда меня с собой не звали?

– Как это не звали? И прошлым летом звали, да и весь год тоже. Это ты не слышала и не отвечала никому. А к тебе домой как не зайдем, тебя всё нет и нет. Или ты занята. Ну, идем?

– Сейчас не могу. У меня встреча важная. Может, в следующий раз, – выдавила из себя Офелия.

– Отлично! Тогда договорились. Только обязательно! Нам учиться вместе не так уж и долго осталось, пару лет всего. Жалко потом будет расставаться. Ну, пока! – он махнул рукой и побежал вниз по улице.

Офелия стояла и смотрела ему вслед. Что это было? Она согласилась сходить с одноклассниками на море? Девочка помотала головой. Не может быть. Её никто не обзывал, не дразнил. Они, оказывается, приходили к ней домой. Значит, отец не хотел её тревожить. Да, она сама об этом просила. Офелия удрученно посмотрела себе под ноги и медленно побрела в сторону садов. Как же так она совершила ужасную оплошность? Теперь придется идти с классом купаться, играть в мяч. В чем она пойдет? В дурацких цветных шортах? И с косой. Смешно. Надо обязательно что-то придумать, может, простуду или вывих ноги. Она ускорила шаг, чтобы поскорее скрыться в тени деревьев и не встретить ещё кого-нибудь.

Только окунувшись в сладкий, тягучий воздух садов, Офелия почувствовала себя спокойнее. Здесь она была в своей стихии – спрятанная от всего мира. Да, именно так и было – эти сады служили входом в другой, теплый и дружелюбный мир, а главное, что он совершенно пуст. Если бы только Жан вернулся, сколько всего ему можно было бы рассказать. Офелия вышла на холм и с тоской посмотрела на дерево – под ним никого. Она устало добрела до тени, которую отбрасывала крона, и улеглась в траву. Ей стало грустно. Почему никто не хотел принимать её такой, какая она есть? Отец хочет, чтобы она уехала учиться в другой город, одноклассники втягивают в карусель общения, родственники отчаянно ждут, когда она повзрослеет, даже Лили – и та пытается учить уму-разуму. Офелия закрыла глаза, потому что чувствовала, как обида подбирается к ним и заставляет наполняться слезами. Ей бы самой разобраться, чего она хочет. Остаться здесь, учиться рисованию или чему-то ещё? Она не хочет торопиться, но платья неминуемо становятся короткими, волосы слишком длинными, а красивая шея требует украшений.

– Грустишь? – раздался тихий голос совсем рядом, из-за широко ствола дерева.

– Ага, – Офелия едва подавила тяжелый вздох. Жан вернулся. И как же вовремя.

– Ну и зря, – его голос показался на мгновение Офелии слишком взрослым, хотя и привычно-задорным. – Погода отличная, совсем не подходящая для грусти. Почему ты не пошла купаться с ребятами?

– В следующий раз. Сегодня я не готова. Жан! Как хорошо, что ты вернулся. Я уже думала, что ты не приедешь в этом году, – она ждала, когда он первым выйдет из-за дерева. Легкое волнение заставляло её напряженно всматриваться в широкий корявый ствол.

– Я же обещал, глупая. Как мог не вернуться? – наконец, Жан выглянул из-за дерева и перебрался поближе к Офелии. За год он очень возмужал, вырос и выглядел уже не как мальчишка, а как самый настоящий юноша. Хотя футболка на нём была до невозможности нелепая – с яркими надписями и всё теми же героями мультиков.

– Вот уж не знаю, – Офелия старалась сильно не рассматривать Жана, но впервые чувствовала себя рядом с ним смущенной.

– Я экзамены сдавал. Поэтому так поздно вернулся, – он широко улыбнулся, словно вспомнил что-то очень хорошее. – Кстати! С прошедшим днём рождения! Четырнадцать!

– О, да… Спасибо. Только не говори, как и все остальные, что теперь я совсем взрослая, юная девушка и всё такое… Тоска берет от этих слов, будто не поздравляют, а хоронят.

– Ну, ничего себе! Вот это ты вредной стала за год, – удивленно вскинул бровь Жан. – В письмах ничего такого не было…

– Так ты их получал?! – Офелия резко села.

– Конечно! А ты как думала? Раз ты писала и отправляла, то я получал. Чудесные, кстати говоря,