Натрезим - Трофимов

комнат у моего помощника не было – зачем они личу? Вся его жилплощадь состояла из большой лаборатории и небольшого рабочего кабинета, где я его и обнаружил в компании «штабных» теней. Повинуясь моему приказу, тени покинули кабинет, и я тут же брякнул:

– Скажи мне, чтобы я прекратил волноваться!

Архилич сначала удивился, затем развеселился, а затем и исполнил мою просьбу, процедив сквозь зубы ледяным голосом:

– Не подобает великому владыке спешить и паниковать! И даже простому вождю не подобает.

Хотя я знал, что Джинкрасс нисколько не считает меня ни на что не годным паникёром, но его слова меня успокоили. Зул'Джин действительно был отличным лидером, умевшим убедить троллей в чём угодно. Я, конечно, не тролль, но и мне нужна психологическая разрядка.

– Благодарю, – кивнул я головой и сел на стул напротив генерала. Стул был тролльей работы, а потому выдержал мой вес, даже в доспехах, без единого скрипа. Джинкрасс уже было неспеша поднялся, чтобы освободить мне своё место, но я сделал когтями неопределённый жест, и он, всё правильно поняв, сел на место. Не до церемоний было.

Вообще говоря, стоять на ногах мы с ним могли сутками напролёт — мы же не люди. Но вид сидящего (особенно на троне) начальства в любом случае помогает и начальнику, и подчинённому настроиться на нужный лад. Разум и психика — тонкие вещи, отношение к ним нужно особое.

– Итак, – начал я, – пожалуй, пора тебе кое-что объяснить. Как ты понимаешь, Пылающий Легион пытается с помощью нежити захватить власть над Азеротом. Свои ударные корпуса демоны введут в бой в последний момент, предоставив Плети сделать всю грязную работу, а самим собрать плоды с дерева победы. Это прекрасно понимают все, включая Нер'зула. Самому Королю-Личу это, разумеется, не нравится, но мои братья-натрезимы пока его контролируют. Вернее, думают, что контролируют. У Легиона много возможностей для победы, но он проиграет.

– Это… точно? – даже невозмутимого Джинкрасса явно шокировало моё заявление. – Мефисторот, я исполню любой твой приказ, ты мой повелитель, но это…

– Это очень смело, – согласился я, – но это наиболее вероятный результат теперешней политики Легиона и Лорда Архимонда в частности. Архимонд слишком самоуверен, его адъютант Анетерон слишком дорожит своим местом, чтобы всерьёз брать на себя какую-либо ответственность, а главный натрезим Тикондрус сделал слишком большую ставку на нежить, настолько большую, что он просто вынужден доверять Плети. Ещё не поздно всё исправить, но Тикондрус не хочет меня слушать, а значит, остальные и подавно не обратят внимания на мои слова.

– Я бы не рискнул предавать Легион, будь я Нер'зулом, – признался Джинкрасс. – Это слишком опасно.

– У Нер'зула нет другого выхода. Кил'Джеден сделал его Королём Мёртвых не в дар, а в наказание. А благодарности после победы, что от Кил'Джедена, что от Архимонда, ждать не стоит. Нер'зул будет делать всё возможное для того, чтобы Легион понёс сокрушительное поражение. Но по-настоящему страшное поражение, которое может быть выгодно ему — это выманить близкой победой Архимонда и довести того до гибели, желательно, чужими руками. Тогда Легион на некоторое время станет ему не страшен.

– Он этого не сможет добиться, – мрачно заметил Джинкрасс.

– Сам — нет, – усмехнулся я, – но ведь у Плети и Легиона врагов — целый Азерот. И рано или поздно они объединятся и придумают план ликвидации всеобщего противника. Когда-то именно в этом мире пал Саргарас, создатель Легиона. У местных рас есть опыт войны с демонами, очень внушительный по сравнению с другими мирами.

– Потому демоны и создали Плеть, – задумчиво сказал Джинкрасс.

– И натравили в своё время орков, – согласно кивнул я. – Вот и Нер'зул понимает, что раз демоны не хотят и не будут воевать лично, то они будут слать на убой чужие войска. Именно его войска. И тогда главной задачей Нер'зула становится доведение своей армии до такого состояния, что она не способна будет преодолеть объединённые силы Азерота. А значит, Артас по его приказу будет одерживать блестящие победы ценой кошмарных потерь. Победные реляции, которые будет пачками слать Тикондрус, убедят Архимонда, что дела обстоят отлично, но к моменту финальной битвы Архимонд подойдёт не с огромной хорошо обученной армией, сметающей всё на своём пути, а с привычной для нас ордой нежити, правда, довольно большой. И эту орду объединённые силы если не победят, то остановят точно.

– А будет кому? – обеспокоенно спросил Джинкрасс. Лич всё больше волновался из-за того, что я мог ошибиться в своих предположениях.

– Будет. И в нужное время местные подготовят план по ликвидации дорогого, но такого незваного гостя – грозного Лорда Архимонда. И приведут в исполнение, – я принялся загибать пальцы. – Я точно знаю, что местные не сдадутся на милость демонов, по крайней мере, массово. Я точно знаю, что Артас целенаправленно уничтожает Плеть, но при этом готовит тайно себе армию. Зачем ему так рисковать раскрытием плана Нер'зула? Значит, он готовится добить остатки войск Легиона после гибели Архимонда — не с кем ему уже воевать в Лордероне. Я знаю точно, что едва только Малганус организовал чуму, как к королю Лордерона явился пророк, призывавший уходить из Восточных Королевств в Калимдор. И я знаю точно, что в Калимдор уже сбежала Орда. И я знаю точно, что именно в Калимдоре произойдёт финальная битва.

– Мировое Древо, – моментально сообразил архилич. Всё-таки не зря я использовал для его создания души тех некромантов, по меньшей мере трое из них уже довольно давно служили у моих братьев, а значит, и о такой вещи, как Мировое Древо, слышать были просто обязаны. Как-никак Древо – главная цель Легиона во всей этой кампании.

– Именно, – невесело усмехнулся я. – И я уверен в том, что там произойдёт катастрофа.

– К которой мы приложим усилия, – добавил Джинкрасс.

– Нет. Сами справятся. Просто с этого поражения мы должны взять для себя по максимуму. Но это будет только начало. Как ты понимаешь, я собираюсь уцелеть в этой войне, но после такого поражения моя карьера в Легионе и даже жизнь окажутся под угрозой. Для Кил'Джедена мы, уцелевшие, в любом случае будем неудачниками, подведшими его брата. И в Легион мне лучше не возвращаться. А значит, я