За тех, кто в морге (сборник) - Светлана Алешина

– Аркадий Павлович! Можно вас на минутку!

– Во блин, а он уже уезжает! – ядовито произнесла Маринка. – А сам только что плакался, засранец, что спать ему не скоро ложиться.

«Жигули» остановились, хлопнула дверца, на секунду осветился салон, и Аркадий Павлович в длинной темной куртке выскочил наружу.

– Ну что у вас там еще? – крикнул он и, нервно оглянувшись на свою машину, забежал в ворота.

– Пошли дальше, – потянул нас Фима, но во мне уже проснулся некий интерес ко всему происходящему.

– Ну-ка, подойдем к машине! – тихо и решительно сказала я и, выбежав из-за открывшихся ворот, быстро заглянула в них.

Аркадия Павловича видно не было, тогда я подошла к его машине с обратной от ворот стороны и, приложив лицо к стеклу задней дверки, заглянула внутрь салона.

– Что там еще? – недовольным голосом спросила у меня подоспевшая Маринка, боящаяся упустить хоть что-то важное и любопытное.

Я молча отстранилась и, не обращая внимания на Маринку, поманила к себе Фиму, стоящего в двух шагах от нас, но усиленно делающего вид, что он не с нами и, вообще, с дамочками, заглядывающими в чужие машины, знаться не имеет привычки.

– Иди сюда, адвокатура, быстро! – прошептала я, и Фима с недоуменным видом подошел. – Смотри!

Фима пожал плечами, тревожно оглянулся по сторонам и наклонился к стеклу. Маринка успела это сделать на секунду раньше его и теперь с открытым ртом повернулась ко мне, тыча пальцем в машину. Случилось редчайшее явление в нашей жизни: Маринка потеряла дар речи. Интересно, надолго ли?

В тот краткий момент, пока Аркадий Павлович выбегал из своей машины, я успела разглядеть на заднем сиденье неясный силуэт и теперь, подойдя, увидела, что моя кошмарная догадка подтвердилась: на заднем сиденье «Жигулей» «сидел» труп Сикамбра, все в той же позе – с руками, прижатыми к груди.

– Ни хрена себе! – прошептал Фима. – А может быть, он… того… спит?

– Попробуй разбуди, – предложила я и не сдержалась, чтобы не поязвить: – Что, тоже чердак поехал, покойничков видеть начал? Полнолуние и все такое? Уходим, ребята, теперь я хочу узнать, куда Аркадий Павлович потащит этот ценный груз!

– Да уж, – прошептал Фима и широким шагом направился к углу здания, а мы с Маринкой буквально вприпрыжку устремились за ним.

Как я замечаю, мужики становятся необычайно прыткими, если их задеть за живое. Едва мы успели завернуть за угол, как у нас за спиной послышался возбужденный крик Аркадия Павловича:

– Некогда мне с вами тут прохлаждаться! Понимаете, не-ко-гда! Через час вернусь, и все обговорим!

– Быстрее! – прикрикнула я на Фиму. – Где же твой тарантас?

Мы подбежали к Фиминой «Ауди» и забрались в нее как раз в ту минуту, когда «Жигули» Аркадия Павловича выруливали из-за поворота на трассу.

– А вот сейчас, адвокат, – пробормотала я, чувствуя, как во мне начинает бурлить неизвестно откуда взявшаяся охотничья страсть, – мы немного поиграем в полицейских и воров. Будешь ехать аккуратно, но внимательно! Он захочет избавиться от трупа, и тут-то мы его и возьмем с поличным!

– Никакого поличного не получится, – занудно проворчал Фима. – Среди нас нет представителей закона.

– А ты? – спросила Маринка.

Фима усмехнулся:

– Я не представитель закона, а как бы это сказать… толкователь его, что ли…

– Вот когда мы его возьмем с поличным, – настойчиво повторила я, – ты и начнешь ему так толковать закон, чтобы получилась высшая мера, если он все не расскажет!

– Точно! – воскликнула Маринка. – А то, сволочь, на Чубайса жалуется!

– Высшая мера отменена, – пробормотал Фима и, нажав на педаль, мягко съехал на дорогу и повел свою «Ауди» вслед за «Жигулями» Аркадия Павловича. – Чувствую я, что с вами мне самому адвокат понадобится, – пробормотал он, стараясь не упустить «Жигули» своего шпрехшталмейстера.

Хотя поток машин и был небольшим, но, как я уже неоднократно замечала, чем ближе к ночи, тем неохотнее водители вспоминают о правилах движения. А может быть, это связано с тем, что по ночам выезжают только те, кто просто ездить не умеет и надеется, что их не остановят гаишники?

Я не стала додумывать до конца эту ценную мысль, отложив ее на потом. Сейчас было важнее не упустить «шестерку». Аркадий Павлович вел свои «Жигули» в полном противоречии с моим наблюдением – аккуратно и неторопливо, прижимаясь к бордюру. Все было понятно: кому-кому, а ему уж никак не нужно было встречаться с гаишниками на узкой дороге. Я просто представить себе не могла, как ему можно было бы объяснить присутствие трупа в машине. Нашел? Подложили? Пошутили? Чушь какая-то.

Фима, напряженно сжимая руками руль, подался чуть вперед и, не отрывая взгляда от дороги, прикурил. Я сидела рядом с ним, Маринка – сзади. Отмахнувшись от дыма Фиминой сигареты, я вынула из сумки фотоаппарат, поздно сообразив, что фотографировать нужно было раньше, когда я заглядывала в салон. Выругав себя, но, разумеется, не вслух, чтобы никто не слышал, я поднесла к глазам фотоаппарат.

– Фима, не тряси! – тут же скомандовала Маринка.

– Это не я, это дорога такая попалась, – пробормотал Фима, как-то умудряясь вести машину мягче.

Не знаю, как ему это удавалось. В тот момент, когда я очень тщательно прицелилась, чтобы сфотографировать удаляющуюся от меня задницу Аркадиной машины, случилось неожиданное. «Жигули», не прекращая движения, подпрыгнули, из-под них вырвалось пламя, тут же сменившееся клубами непроницаемого дыма. Раздался взрыв, наша «Ауди» получила легкий удар взрывной волной. Фима выругался, но сумел выровнять движение, взяв влево.

Пока мы объезжали горящие «Жигули», я успела сделать еще четыре или пять снимков и только после этого, убрав фотоаппарат, пришла в себя. Наблюдая через объектив аппарата все, что случилось, я еще не совсем отдавала себе отчет в полной реальности происходящего.

– А что это было? – в растерянности пробормотала я, туповато наблюдая, как быстро догорает машина шталмейстера.

Фима прижался к обочине и остановил свою «Ауди». Я выскочила из нее и сделала еще парочку снимков.

– Его подорвали, ты видела, да? Его подорвали! Миной! Бомбой! – возбужденно кричала Маринка, размахивая руками.

Фима в это время крутил головой и, увидев показавшиеся вдали две милицейские машины, потянул Маринку за руку:

– Уезжаем отсюда, девочки, уезжаем! – проговорил он. – Сейчас начнут подбирать свидетелей. Нам это надо? Нам это не надо!

Щелкнув еще разок фотоаппаратом просто так, уже по инерции, я забралась на свое место, и, вдвоем с Фимой убедив Маринку тоже сесть, мы завернули за угол и поехали ко мне домой. Сумасшедший день наконец-то закончился, чему я была очень даже рада.

Глава 7

Почти всю дорогу до моего дома мы провели в молчании. Мне кажется, я даже немного задремала. Да это и неудивительно, денек сегодня выдался чересчур уж длинным и содержательным. Когда Фима дотронулся до моего плеча, я открыла глаза и увидела, что мы стоим уже напротив моего подъезда и освещаем его фарами.

– Лихач какой, – проворчала я. – Мог бы так и не гнать.

– Мог бы, – улыбнулся мне Фима. – Особенно если учесть, что стоим мы здесь уже минут десять, а ты все никак не можешь проснуться.

– Я не спала! – отчеканила я и резко обернулась назад, вспомнив про Маринку.

Маринка раскинулась на заднем сиденье «Ауди», как на своей родной кровати, и самым пошлым образом дрыхла, да еще и немного прихрапывала при этом – честное слово, не вру. Послушав ее храп вовсе не для того, чтобы Фима в лишний раз убедился, что с Маринкой ему связываться просто неинтересно, нет, а для того, чтобы поверить, что мне не мерещится, я бросила в нее сумочкой. В самом деле, сколько же можно спать, если мы давно приехали? Маринка вздрогнула и протерла свои невинные глазки.

– А… что?.. – спросила она, оглядываясь по сторонам.

Пощурившись на наши довольные лица, а потом на свет божий за окном, Маринка сообразила:

– Уже приехали? А ты скорый, Фима, как поезд!

Непонятно, что она имела в виду, но, распахнув дверцу машины, Маринка вышла на улицу и, не оглядываясь, пошла к подъезду. Я озадаченно посмотрела ей вслед. Как она, интересно, собирается заходить, если ключи от квартиры у меня?

Я повернулась к Фиме.

– Не буду тебя задерживать, – сказала я. – Спасибо за все.

– Пожалуйста, – вздохнул Фима. – Но я вообще-то никуда не спешу. Я почему-то сказал жене, что задержусь до утра.

– Ну скоро ты там?! – прокричала мне Маринка, добредшая наконец до подъезда. – Завтра договоришь!

– Вот видишь, что делается в мире, – сказала я Фиме. – Езжай, обрадуй жену незапланированным возвращением.

– А что толку?! – с надрывом воскликнул Фима и, вздохнув, словно он взгромоздил на себя всю печаль мира, пожелал мне спокойной ночи.

– Я тебе завтра позвоню! – пообещала я.

Фима только кивнул и ничего не сказал.

Я вышла из машины и помахала вслед зеленой «Ауди», подмигнувшей мне, когда она выезжала со двора.