Место под солнцем - Гавриил Одинокий

- Придется, видимо, - Борис пожал плечами, - Делать нечего, родниковую мы уже выпили. Эх, котелком бы разжиться. Может у кузнеца купить можно будет.

Друзья притащили от поленницы несколько чурбаков и на скорую руку соорудили подставку для ведер у колодца. Когда послушник вернулся с пустыми ведрами, Константин объяснил ему, что ставить ведра надо не на землю, а на чурбаки, тогда грязь не будет попадать в колодец и животами они маяться будут меньше. А лучше вообще привязать одно ведро насовсем и из него переливать в другие. Подросток слушал их открыв рот. Пока Костя ездил ему по ушам гигиеническими речами, Борис вынул из его руки одно из ведер, достал воду из колодца и стал переливать ее в пластиковую бутыль. Полупрозрачная темно-зеленая бутылка ввела послушника в очередной шок. Причем больше всего его поразила завинчивающаяся пробка. Как выяснилось, стеклянные бутылки не были для него новинкой, но такой ровной и легкой, да еще и завинчивающейся, он никогда не видал. Костя показал ему клеймо "Made in China" и объяснил, что сделана сия бутылка на краю света в империи Цин и в здешних местах является большой редкостью.

Расставшись с потрясенным послушником, приятели решили отправиться в деревню, навестить кузницу. По дороге к воротам монастыря они задержались возле монашеских келий. На площадке собралось более двух десятков монахов, среди которых друзья заметили своего знакомого - брата Антонина. Подойдя ближе, они увидели одного из монахов сидящим на деревянном чурбаке в центре группы. Второй монах в подоткнутой рясе скоблил ему тонзуру, жутковато смотрящейся бронзовой бритвой. Вместо намылки использовался кусок бараньего жира. Тем не менее, орудовал монах шустро и умело, так что через пару минут его клиент поднялся с чурбака, протирая свежевыбритую тонзуру подолом своей рясы. Его место тут же занял другой монах. "Парикмахер" провел ладонью по его щетинистому подбородку, что-то буркнул и не спеша стал править свою бритву на куске воловьей кожи.

- Нам тоже не мешало бы побриться, - Константин поскреб свою собственную щетину.

- Но только не у него, - поежился Борис, - Бритвы-то у нас свои есть. Водички бы согреть надо. Вот котелок купим и побреемся.

Подошедший Антонин поведал им, что в монастыре эта регулярная процедура выбривания тонзуры происходит раза два в месяц. Кроме того, брат Поль - большой мастер и был когда-то известным цирюльником в Тулузе. Бороды братьям он тоже бреет и мозоли удаляет. А здесь, в монастыре он замаливает грех, так как перестарался, пуская кровь пациенту, так что тот помер.

Попрощавшись с Антонином, друзья продолжили путь к воротам, но тут их перехватил какой-то монах и велел следовать за собой. Выяснилось, что настоятель монастыря имеет обычай исповедовать всех новоприбывших паломников. Несколько ошалев от изумления, приятели безропотно последовали за монахом. Войдя в собор, они проследовали насквозь в его дальний предел. Указав на каменную скамью рядом с зарешеченным окошечком исповедальни, провожатый буркнул: "Дожидайтесь здесь", после чего развернулся и удалился не оглядываясь.

- Борь, а ты когда-нибудь исповедовался, - Николаев ткнул друга в бок, - мне так ни разу не приходилось. И вообще я не верующий.

- Не-а, не приходилось. Во-первых, меня тоже верующим назвать нельзя, а во-вторых в иудаизме нет вообще обычая исповеди, как в христианстве.

- Как это нет исповеди? А чем же тогда раввины занимаются? Ну кроме молитвы.

- Рабби - это вообще-то в переводе означает учитель. Имеется ввиду - учитель закона. Он может разъяснить, дать совет. Если на душе хреново - можешь прийти к нему, поговорить. Если рабби хороший - он пару слов скажет и как-то душу облегчает. Отец вот у меня тоже неверующий, коммунист был. А после маминых похорон он сидел неделю как каменный, в одну точку глядел. Дядя мой, мамин брат, привел к нам рабби. Тот с отцом часа три говорил, и он как-то ожил. Даже улыбнулся мне. И я сам один раз ходил. Когда мы с Надей разошлись. Вроде по-хорошему расстались, а на душе муторно. Поговорил и легче стало. Так, что умеют они кое-что. Я так понимаю, что и попы, и муллы этим тоже владеют. Конечно, если на догматика не попадешь, а таких в любой религии хватает. Но исповедоваться регулярно, с тем, чтобы тебе грехи отпустили - этого в иудаизме нет. Твои грехи - сам и искупай. Это Иисус придумал - на себя все грехи человечества взвалить.

В этот момент шторка на окошке исповедальне поднялась. Сквозь частую деревянную решетку был виден смутный силуэт человека в сутане.

- Подойди сюда сын мой, - сухой, надтреснутый голос из окошка выдавал человека в летах.

- Давай ты первый иди, - Гальперин подтолкнул Костю, - тебе все-таки объясниться с ним легче будет. И смотри не проколись. Держись нашей легенды. И обаяние свое включай.

- Ладно, не учи ученого, - Константин поднялся и направился к окошку.

Окошко исповедальни пришлось Николаеву на уровне груди и ему пришлось опуститься на колени на узенькую, обитую войлоком, скамеечку перед окошком. Теперь он находился лицом к лицу со священником, хотя лицо в деталях как раз разглядеть было невозможно. Лишь общие черты проглядывались сквозь частую решетку. Напряженное молчание повисло в воздухе. Священник молчал, перебирая четки и ожидая ритуальной фразы начала исповеди, а Костя молчал, так как не имел абсолютно никакого понятия что говорить. Минуты через полторы священник не выдержал.

- Что же ты молчишь сын мой? Покайся в грехах своих перед лицом спасителя нашего Иисуса Христа и пречистой девы Марии.

- Прошу прощения, монсеньор, - Костя был явно озадачен, Незнание формулы выбило его из колеи, - Не знаю я, что сказать. Грехов вроде на мне особых нет, не убивал, не обманывал, родителей почитаю, жену и детей своих люблю.

- Не называй меня так сын мой, - голос священника звучал мягко, - я не удостоен епископского сана. Я всего лишь настоятель этой скромной обители. Обращайся ко мне просто "падре". И именно сейчас впадаешь ты в грех гордыни, ибо безгрешны лишь Иисус и мать его - пресвятая дева Мария. Даже святые апостолы грешили. Человек рожден в грехе и не грешить не может. Лишь святая церковь наша может очистить раскаявшегося грешника. Для этого и существует таинство исповеди. Я постараюсь помочь тебе. Как давно ты не был на исповеди?

- Давно падре, даже не припомню, когда это было. Я же купец - почти все время путешествую.

- Не ищи себе оправдания сын мой. Ты же не с сарацинами только торгуешь, но и в христианских городах бываешь. Везде храм найти можно, а в храме священника. К мессе-то, ты когда последний раз ходил?

- Как раз в прошлое воскресенье, в Тулузе, - Костя быстро прикинул расстояние, которое можно было одолеть пешком, - а до того, месяц назад в Париже, в Нотр Дам.

- Хорошо, повторяй за мной: "Прости меня падре, потому как грешен я", и перекреститься не забудь.

Константин повторил за священником сакраментальную фразу и обмахнул себя крестным знамением. Борис тем временем внимательно следил за другом и, напрягая слух, пытался уловить каждое слово.

- Погряз ты в грехе сын мой, - в голосе аббата прорезался металл, - даже крестишься ты как византийские схизматики. Скажи мне, сомневался ли ты в господе нашем Иисусе Христе?

- Не сомневался, падре.

- Признаешь ли ты католическую церковь, как единственную истинную церковь?

- Признаю, падре, - Константин был слегка напуган своей ошибкой и решил поддакивать священнику как можно больше.

- Признаешь ли ты папу Иннокентия VIII наместником господа на земле?

- Признаю падре.

Последующие две дюжины стандартных вопросов прошли для Кости более-менее благополучно. Он признался лишь в грехе поминания имени господа всуе и нерегулярном посещении мессы. К концу обязательной процедуры голос монаха снова подобрел и когда вопросы закончились Николаев облегченно вздохнул, предвкушая окончание исповеди, но не тут-то было.