Лекарство против СПИДа - Олег Валентинович Суворов

веселыми и наглыми глазами. Он был одет в вареную джинсовую куртку, из-под которой, на манер американских полицейских, торчала кобура с пистолетом.

— Нет, — возмущенно отозвался Зайцев, — я другого не понимаю. Почему эти раздолбаи, — и он дернул головой вверх, — посылают туда новобранцев? Где десантура, спецназ, профессионалы? Для своей охраны их держат, что ли? Полководцы, е… их мать, только и умеют, что танками ворочать.

— Простите, — растерянно вмешался Денис, — ну так как же с моим заявлением?

Зайцев досадливо поморщился, затем, вынув изо рта трубку, быстро написал что-то на листке бумаги и протянул Денису.

— Это мой рабочий телефон. Найдется — позвонишь сам, не найдется, жди моего звонка.

— Но… но как же…?

— Все, до свидания…

Они продолжали что-то обсуждать, а Денис понуро пошел из комнаты. Сунув листок в карман куртки, он спустился вниз, столкнувшись в дверях с патрулем, оформлявшим у дежурного по отделению задержание троих кавказцев.

На душе было тяжело — обращение в милицию не родило никаких надежд. Что будет дальше, как жить и действовать? Милая, милая Галина… а тут еще эта бессмысленная война в Чечне. Казалось бы — масштаб личности человека измеряется масштабом его проблем. А если сравнить его страдания с заботами тех, кто во имя могущества державы, то есть собственного могущества, позволяет себе совершать такие поступки, которые лягут тяжелым грузом на всю страну, но меньше всего — на них самих! Российская политика — это искусство безнаказанности. Это единственное искусство, которое по уму тем, кому нравится считать себя державной властью.

Хмуро потупившись, устало переставляя ноги, Денис добрел до метро, спустился в подземный переход и вышел на другую сторону Ленинградского шоссе. Ему не хотелось даже пить, и все же он зачем-то купил бутылку пива', попросил открыть и, отойдя от ларьков, припал к горлышку. После нескольких дней настоящих морозов вновь потеплело и даже появилось солнце. Впрочем, Россия — это та страна, где пиво пьют даже в двадцатиградусный мороз, с усмешкой подумал Денис, вспомнив о том, как во времена студенческой молодости они делали это в открытом загончике пивного бара, буквально разбивая лед, покрывавший поверхность кружек, запивая и согреваясь дешевым портвейном.

И тут он вдруг почувствовал, как на глаза снова наворачиваются слезы. Ведь все должно было быть так чудесно! Медовый месяц и долгожданная радость от первых объятий, но самое главное — новая, новая жизнь! А вместо этого старое, надоевшее пьянство… И переживав ния, что тяжелее самого мучительного похмелья.

Допив пиво и кинув бутылку в сугроб, Денис задумчиво прошелся вдоль трамвайной линии. Выпить еще? Или поехать домой? Позвонить — может, Сергей объявился? Последняя мысль показалась ему наиболее здравой, и он вновь спустился в подземный переход к телефонам, нащупывая в кармане жетон. Уже сняв холодную, тяжелую трубку, он вдруг заметил, что рядом, на стене, приклеено небольшое, отпечатанное на ксероксе объявление. В глаза бросилось слово, набранное крупными буквами, — СВОБОДА. Он вернул трубку на рычаг и вчитался повнимательнее.

«Не застарелый и рабский религиозный догматизм всех оттенков и вероучений, но новое, оригинальное и абсолютно воодушеляющее УЧЕНИЕ О СВОБОДЕ. Вы обретете мировоззрение, позволяющее вам почувствовать себя хозяином СУДЬБЫ, познаете СМЫСЛ ЖИЗНИ и ИСТИННОГО СЧАСТЬЯ. Мир — это не могила для наших надежд и желаний…»

— «…А смычок, которым какая-то сволочь водит по натянутым струнам моих нервов, порождая желание смерти», — подумал про себя Денис, однако стал читать дальше.

«…а запутанный лабиринт, в котором можно стать свободным лишь тогда, когда имеешь план этого лабиринта. Вам нужно убедиться в истинности этого заявления? Создатель нового учения о СВОБОДЕ обладает экстрасенсорными способностями, позволившими ему понять то, что так долго оставалось непонятым многочисленными философами, теологами и основателями догматических религиозных сект. Он диагностирует по фотографиям и находит пропавших родственников, предсказывает будущее и дает ключ к пониманию прошлого, учит и помогает, воодушевляет и утешает. Не делает он только одного — не лукавит и не обманывает. Хотите убедиться в этом? Звоните сразу же, как только прочтете это объявление!»

Ниже приводился номер телефона, который, судя по первым цифрам, был расположен совсем неподалеку. Имени не было, да и сам этот набор роскошных фраз наводил на мысль об очередном Жириновском, только не в политике, а в философии. И тем не менее Денис сразу же уцепился за то, о чем непрерывна думал «находит пропавших родственников». А вдруг?… Размышляя об этом, Денис машинально набрал номер жены Сергея — никто не подошел, затем позвонил родителям Галины, но, едва услышав заплаканный голос ее матери, сразу же, ни о чем не спрашивая, повесил трубку; и только после этого набрал номер указанного телефона.

Трубку сняли почти сразу же.

— Добрый день. Вас слушают, — прозвучал мелодичный и чрезвычайно доброжелательный голос, принадлежавший явно молодой женщине…

— Я по объявлению, — буркнул Денис, ожидая какого-нибудь подвоха.

— О, вы хотите поговорить с учителем?

У вас случилось какое-то несчастье или вы заинтересовались его учением?

— И то, и другое.

— В таком случае одну минуту, сейчас я вас соединю.

И едва Денис успел подумать о том, какую замечательную секретаршу нашел себе этот новый духовный босс, в трубке раздался вежливый, уверенный, хорошо поставленный мужской голос.

— У меня пропала жена, — сразу же сказал Денис, решив не давать поводов к «охмурению». — И я бы хотел, чтоб вы попробовали ее найти.

— Давно случилось это несчастье?..

— Вчера.

— Фотография у вас с собой?

— Да.

Денис действительно взял с собой фотографию Галины, чтобы оставить ее в милиции вместе с заявлением. Но после жеребячьих шуток милицейских молодцов он решил фотографию не оставлять.

— В таком случае приезжайте. Если хотите, я вышлю своего помощника, он вас встретит и проводит. Где вы находитесь?

— У метро «Войковская».

— Прекрасно, тогда вам идти не больше десяти минут.

И этот уверенный вежливый голос предельно четко и ясно продиктовал адрес. Несмотря на то, что настороженность Дениса так и не исчезла, однако, повесив трубку, он почувствовал некоторое облегчение. Впрочем, это и понятно, в его положении как бы ни действовать — но лучше действовать.

Спустя пятнадцать минут он подошел к указанному дому, поднялся на последний этаж и, собрав весь свой скептицизм, чтобы избежать напрасных надежд и ненужных разочарований, позвонил в дверь.

Открыла ему очень миловидная, приветливая и модно одетая девушка, совершенно не походившая на тех неопределенного возраста старых дев и разведенных жен, которые, по мнению Дениса, только и могли интересоваться новыми учениями новоявленных гуру. Более того, его удивила и сама обстановка большой четырехкомнатной квартиры, которая, вероятно, когда-то была студией