Идеальная ложь - Джо Спейн

— Может, в глубине души он догадывался, что денег на лагерь нет? — предположила я.

— Не догадывался, а знал, причем сразу, как только завел разговор, — махнула рукой Глория. — Но ведь надежда умирает последней. Нет, мне потом Майк рассказал. Они с Дэнни слышали, как мы с мужем ругаемся из-за того, что его снова уволили. Я очень рассердилась.

Даже не помню, что была за работа, вроде бы консьержа, и кто-то на него нажаловался: мол, он вместо того, чтобы людям двери открывать, вечно чего-то чирикает в блокноте.

— «Твои глаза как галька», — говорю я. Глория издает короткий смешок, а потом ее лицо снова делается серьезным.

— Солнышко, Дэнни всегда был равнодушен к автомобилям, — произносит Глория. — Он ненавидел мойку и свою летнюю подработку. Я это поняла на следующий год, когда он устроился в магазин упаковщиком продуктов, а еще через год, когда ему исполнилось шестнадцать, он потратил деньги не на машину, а на турпоход.

— Он ничего тебе не говорил, потому что хотел уберечь тебя от волнений, — говорю я, — это совсем другое дело.

— Дело не в этом, — качает головой Глория. — Если ты не заметила, что с Дэнни что-то не так, значит, он тщательно это от тебя скрывал. Он мастерски мог скрывать то, что у него на душе. Дэнни умел заботиться о чувствах тех, кто ему дорог.

— Да уж, позаботился он, действительно, просто мастерски, — печально произношу я и с сокрушенным видом поворачиваюсь к ней. — Прости, пожалуйста. Я не хотела…

— Эрин, ты просто не представляешь, сколько я всего передумала о своем мальчике… Какие только мысли не крутились у меня в голове…

Я киваю, перевожу взгляд на океан, набираю в грудь побольше воздуха.

— Бен… его напарник… сказал, что в отношении Дэнни велось внутреннее расследование.

Глория делает резкий вдох.

— На каком основании? Почему?

— Я его спросила, но он отказался отвечать. После того как… как это все случилось, полицейские забрали у нас из дома бумаги Дэнни… А сами… они относятся ко мне как к зачумленной. Никто, ни одна живая душа из его участка не позвонила… или… ну… открытку с соболезнованиями не прислала… Что там требует в этих случаях этикет? Что-то здесь не так. Он тебе вообще ничего не говорил?

Я смотрю на свекровь. Я знаю, что Дэнни делился с Глорией самым сокровенным. Он каждую неделю либо по дороге на работу, либо во время прогулок по пляжу подолгу разговаривал с мамой по телефону. Иногда краем уха я слышала, о чем он с ней беседует.

Глория устремляет взгляд на один из кораблей. Шхуна возвращается с уловом, ветер раздувает ее паруса. Наловили окуней.

— Я чувствовала, что с ним творится что-то неладное, — наконец, говорит Глория. — Он был не в себе. Казался подавленным, будто в депрессии.

— Не было у него никакой депрессии, — говорю я, точно так же, как и Тане.

— Думаю, была, — тихо отвечает Глория.

— Мне доводилось видеть людей с депрессией, — возражаю я. — Когда Нив… — горло перехватывает, я беру себя в руки. — Прости, Глория, я знаю, что такое депрессия. Дэнни, возможно, что-то тревожило, но он был здоров. С ним все…

С ним все было в порядке?

Я обрываю себя, понимая, сколь по-дурацки в моих устах прозвучит эта фраза.

Свекровь берет меня за руку.

— Эрин, — говорит она, — нельзя судить обо всех остальных на основании своего жизненного опыта. То, что случилось с Нив, — ужасно, и ты со своей семьей прошла через чудовищные испытания, и ты находишь в себе силы не держать в себе боль, а рассказывать о ней. А Дэнни реагировал на свои проблемы по-своему. Как и все мы. Да, он каждый день вставал с постели, улыбался, строил планы, но это не значит, что ему не было плохо. Я своего сына знаю, я чувствую, когда ему больно. Я по его голосу слышала, что с ним что-то не так. И теперь так жаль, что я ничего не сделала. Просто, когда твой ребенок уже… уже не ребенок… это очень трудно, Эрин.

Ее слова для меня невыносимы. Я не могу смириться с тем, что я, оказывается, находилась в плену иллюзий, и этот иллюзорный мир сейчас исчезает, тает, словно туман по утру.

— То есть ты почувствовала то, что не удалось мне. Как так? — спрашиваю я.

— Да потому что Дэнни пошел в отца. Мой муж был таким же, — вздыхает Глория. — Илия всю жизнь был несчастен. А все считали, что он радуется жизни. Господи, да люди на похоронах аж в очередь выстроились, чтобы рассказать, каким он был весельчаком. Мол, они ни разу не встречали более жизнерадостного человека, чем он. А ведь он довел себя до инфаркта. Эрин… — она силится подобрать правильные слова. — Подумай, может, Дэнни хотел уберечь тебя от чего-то ужасного, потому что понимал, что ты нуждаешься в его защите? Потому что тебе за свою жизнь уже хватило лиха.

Я смотрю во все глаза на Глорию.

Затем я встаю и иду прочь, останавливаюсь у ограды на причале и жду ее.

Я слышу ее шаги, и мы вместе молча отправляемся в обратный путь в сторону гостиницы.

Я такая злая, что просто не могу говорить.

«Вот к чему приводит самоубийство, — думаю я. — Человек уходит, а его близкие начинают сомневаться буквально во всем. Во всем и всех.

В том числе и друг в друге».

— Дэнни знал, что я сильная, — наконец, говорю я, хоть и понимаю, что сейчас стараюсь убедить саму себя. — Он знал, что, если его не станет, я смогу с этим справиться. Иначе он никогда бы не покончил с собой.

Глория лишь поджимает губы.

Но если я права, возникает логичный вопрос.

Если Дэнни считал, что мне хватит сил смириться с его гибелью, может, он, кончая с собой, пытался скрыть нечто такое, с чем я категорически не смогла бы дальше жить?

Гарвард

Декабрь 2016 года

Неделя подготовки к экзаменам и долгожданная передышка — что она несет?

Элли собиралась наверстать упущенное со своим парнем и посидеть над кандидатской, которая слишком давно оставалась без ее внимания. Теперь с этими планами можно было попрощаться, но это не имело значения. Главное, что Лорин Грегори все таки нашлась.

С того момента как Элли обнаружила Лорен сидящей на ступеньках Мемориальной церкви, прошло три дня.

Когда ей, наконец, удалось уломать первокурсницу вернуться в общежитие, первые несколько часов ушли на то, чтобы просто отогреть несчастную.

Затем, когда Элли, наконец,