Крах империи евреев - Андрей Синельников

Само собою, разумеется, что число ремесленников, работавших для удовлетворения спроса со стороны ограниченного числа потребителей из замкнутой среды знати, не могло быть особенно значительным. К тому же, как мы видим, и в жизни имперских кругов основой хозяйства по-прежнему остается натуральный строй, и вне дома, поэтому заказывались и приобретались лишь относительно немногие предметы роскоши и такие изделия, которые не могли быть изготовлены домашними средствами. И именно в виду этого последнего обстоятельства, в виду того, что профессии, занятые изготовлением предметов роскоши и изделий, украшавших дома знати, требовали значительного искусства и опытности, большая часть ремесленников не принадлежала к туземному населению, но состояла из тех же евреев. Особенно это следует сказать относительно требовавших особого искусства профессий золотых дел мастеров и ювелиров. Но и в остальных ремесленных профессиях лишь относительно незначительная часть ремесленников принадлежала к туземцам – ученикам присланных мастеров. В общем, положение дел и состояние ремесленной промышленности вряд ли значительно изменилось со времени Соломона, когда, как мы видели, большая часть работ по заготовке материала, равно как и по сооружению храма и по внутренней его отделке, производилась присланными Хирамом рабочими и мастерами.

Ремесленная промышленность, во всяком случае, не играет заметной роли в экономической жизни империи. Ремесла в начальной стадии этапа могли питать немалую часть народа, хотя они все-таки всегда имели более или менее второстепенное значение и не изменяли характера народа, как это делало земледелие, превращавшее свободных и мобильных скотоводов и охотников, потенциальных воинов и партизан, в подневольных рабов, привязанных к клочку земли. Скромная роль, какую играла ремесленная промышленность в экономической жизни, отражалась и на общественном положении ремесленников. Положение ремесленников в это время оказывалось далеко незавидным. Они не принимали никакого участия ни в государственной, ни даже в общественной жизни страны. Звание ремесленника не пользовалось ни почетом, ни уважением. Некоторые же профессии, и, прежде всего ткаческая (что представляется особенно характерным, если мы сопоставим этот факт с тем почетным положением, какое занимал, например, цех ткачей на следующих этапах развития.), открыто презирались.

Дальнейшая специализация евреев на торговых и денежно-ссудных операциях хорошо известна и является логичным продолжением их деятельности как административного аппарата экономической сети Империи. После выполнения задачи «обимперивания» местного населения они взялись за следующую задачу создания единого торгового пространства, а затем и единого денежного обращения и создания универсального инструмента расчета и экономики.

Подводя итог нашего расследования, первого этапа построения экономической сети империи и развития экономической жизни, мы, прежде всего, должны констатировать. Сохраняя в течение всего этого периода почти исключительно военный характер, характер экспансии с приоритетным сбором десятины и завоеванием новых земель, империя в то же время переживает процесс коренной ломки всех имущественных и общественных отношений. Процесс этот характеризуется созданием земледелия и образованием землевладельческого класса, с одной стороны, и растущей экономической зависимостью этого вновь народившегося класса, массы земледельческого населения от имперских структур, с другой. Следствием этого процесса явилось не только имущественное неравенство, и накопление богатств в руках имперской знати, но и закрепления на земле мобильного населения способного к вооруженному сопротивлению. Таким образом, была подорвана основная возможность возникновения партизанской войны на оккупированных территориях.

Городская жизнь и выполнение административных функций перестали быть при таких условиях более или менее случайным обстоятельством или результатом свободного выбора в жизни отдельных представителей касты мытарей-евреев, но с течением времени путем своего рода естественного подбора превратились в следственную «расовую» черту характера, свойственную всем им вообще. Прекрасную характеристику этого процесса выработки «национального характера евреев» в связи, прежде всего с условиями их жизни в отрыве от метрополии находим мы у Каутского, «Евреи своеобразием своей истории, – говорит Каутский, – были прикреплены не только к городам, но и внутри их к определенным профессиям. Они должны были жить чужими среди чужих. В старину это легче всего давалось купцу. По началу он занимался не только покупкой и продажей товаров, но и их транспортом, он должен был сам заботиться о нем и оберегать его. Торговля товарами требовала поездок и пребывания купца на чужбине; все нации с товарной торговлей поступали так и потому привыкли видеть у себя чужестранных купцов. Евреи, вынужденные покидать родину, вступали на чужбину преимущественно в качестве купцов. И, наоборот, те евреи, духовные особенности которых наиболее подходили для торговли, скорее отваживались ехать за границу… Вне Палестины евреи в первую голову принуждены были обратиться к купеческой деятельности. Так что с ранних времен мы видим их торговым народом. Поэтому они, вероятно, сильно развили качества необходимые для купца, и это высокое развитие в течение многих поколений занятия такой деятельностью внутри одной и той же семьи должно было, наконец, создать наследуемые способности и черты». (Каутский. «Еврейство и раса».)

Говоря о процессе выработки основных черт позднейшего «национального характера еврейства», черт, характеризующих собою, прежде всего еврейство времени наивысшего развития империи, мы забегаем, правда, несколько вперед. Однако мы считаем себя в праве коснуться вопроса о перемене в характере еврейской касты, происшедшей в связи с жизнью в условиях рассеяния, в виду того, что указанный процесс берет свое начало именно в тех условиях существования на чужбине, в какие были поставлены еврейские администраторы, поселенные в различных местностях империи.

«В том обширном возникновении городов, – говорит Теодор Моммзен, выдающийся историк, – которое продолжалось при многих поколениях и получило такие громадные размеры, каких никогда не имело ни прежде того, ни после, иудеи приняли выдающееся участие». Правда, Моммзен находит при этом, что иудеи «заводили свои поселения в чужих странах не по доброй воле». Вспомним, например, массовое переселение в Александрию при Птолемее Лаге. Однако большую роль в расселении евреев в это время играло все же добровольное переселение, причем главным и преимущественным стимулом для этого служили, прежде всего, выгоды, представляемые жизнью в крупных центрах на службе у государства. В том факте, как относительно быстро и легко даже насильственно переселенные евреи приживались на новых местах поселения, точно так же надо видеть, прежде всего, действие именно этой последней причины.

Испытание на прочность

Нередко перелом в судьбах западноевропейских евреев, в их экономическом положении и экономической деятельности, равно как и в их взаимоотношениях с окружающим внешним миром, связывают с фактом крестовых походов. Крестовые походы, повлекшие, по мнениям историков, за собою сближение между народами Востока и Запада, имели своим последствием оживление западноевропейской торговли, образование в западноевропейских государствах национального купеческого класса, вытеснившего евреев из области торговли в область исключительно кредитных и денежных операций. В таких приблизительно чертах изображается значение крестовых походов и их влияние на судьбу западноевропейских евреев. (И. Кулишер. Экономическое положение евреев на Западе в средние века. «Восход», 1901, № 9). Однако еще у Рошера, отмечавшего последовательность в вытеснении евреев из области торговли, мы находим более правильную точку зрения. «В то же время, многие исследователи до сих пор считают такую упрощенную точку зрения на взаимодействие христианского и мусульманского мира базовой, и продолжают преувеличивать оценку значения крестовых походов в жизни западных евреев». (Hoffmann. Der Geldhandel.; Honiger в Zeitschrift fur Geschichte der Juden in Deutschland. Band I. Aronius, Jsfe.)

Время крестовых походов, до известной степени, совпадает со временем перелома в жизни и судьбе западных евреев.

Наиболее острый момент этого перелома и собственно переходная эпоха, действительно, приходятся на этот период. Исходя из этого, это время может быть названо границей между двумя эпохами в истории евреев Западной Европы.

Хотя насколько вообще может идти речь об установлении хронологических рамок по отношению к такому сложному и многообразному и в то же время длительному и поступательному процессу, как процесс экономического развития у народов, рассеянных по всей Европе, а тем более у узко специализированной касты, находившейся в отдельных странах и государствах в различных условиях и в различной обстановке. В той же Италии, например, процесс ухода евреев из области торговли, перелом в условиях их экономической жизни и в их экономическом положении не только начался, но в сущности уже и завершился ко времени первого крестового похода. Во Франции и Англии картина экономической жизни евреев также заметно начала изменяться еще до этого пограничного времени, и таким образом, начало этого процесса должно быть отнесено еще ко времени, предшествовавшему первому крестовому походу. И только, быть может, в Германии время перелома в жизни евреев хронологически до некоторой степени совпадает с началом эпохи крестовых походов.