О любви.О жизни… с болью 2 - Евгения Кибе

разговаривала с ним, гладила, представляла их жизнь впятером. Она, муж, двое старших сыновей и этот крошка. Кто это был? Девочка? Мальчик? На последнем узи они решили с мужем не узнавать пол и сделать себе сюрприз. Но сюрприз пропал. Его больше нет.

Буквально через секунду в палату вбежала медсестра.

— Сейчас, сейчас, — говорила она и что-то нажимала на аппарате.

Женщина схватила пухленькую миловидную сестричку за руку. Слова как-будто все пропали, утонули в горе и страхе. Но глаза…Алла держала медсестру и мычала.

— Так надо было, — попыталась медсестра успокоить ее.

Но как успокоить человека, который только что потерял часть сердца? Алла начала рычать, выдрала иглу от капельницы из руки и стала срывать провода.

Медсестра схватила вырывающуюся женщину за руки и придавила к кровати.

— На помощь! Позовите врача! — кричала та, всё сильнее и сильнее вдавливая в кровать Аллу.

Сопротивляться было бесполезно. Силы оказались неравны.

Через несколько секунд в палате уже толпились врач, санитары и ещё какие-то люди в белых халатах.

Алла почувствовала укол в ноге и потом всё стало каким-то тихим, мирным. Боль ушла, ушли злость, ненависть, страдания. Внутри, на месте той пустоты, которая теперь занимала место малыша, появилось безразличие.

Может быть это и не плохо? Лучше так, чем, когда тебе рвёт душу на миллиметровые кусочки медленно и методично боль потери.

— Вот так. Поспать тебе надо. Силы восстановить. А то потеряла два литра крови, — тихо приговаривала медсестра, закрепляя иглу от капельницы пластырем и возвращая отброшенные проводки на место.

Алла смотрела на потолок и чувствовала, что погружается в сон.

Ей снились дети, которые бегали рядом с ней. Кудрявая светловолосая девочка лет двух, рядом с ней сидел мальчик с темными волосами постарше, чуть поодаль две девочки-близняшки приблизительно 10 лет рисовали классики на асфальте, а рядом с ними группа из разновозрастных мальчишек играла в футбол.

Алла стояла среди этих детей и считала. Ровно 12. Какое-то знакомое число. Но что оно означает?

— Девочка, а почему ты одна? Где твоя мама? — спросила она, присаживаясь к малышке.

— Ты моя мама, — ответила та, улыбаясь.

Алла оторопела и увидела, как все остальные дети обернулись в ее сторону.

Все они были чем-то похожи друг на друга. Похожие разрезы глаз, уши, губы. Они все молча смотрели на Аллу и улыбались. Она выпрямилась и открыла от удивления рот.

— Мама, — подошёл к ней самый старший мальчик, которому на вид было лет 13–14,— мы знаем, что ты нас всех помнишь. Ты никого из нас не забывала.

— Как мама? — не поняла Алла.

Две девочки, рисовавшие на асфальте, бросили мелки, подбежали к ней и обняли.

Женщина стояла и рассматривала их макушки на головах, которые крепко вдавливались в ее бока.

— Мамочка, наконец-то мы тебя можем обнять, — хором защебетали они.

Алла некоторое время решала, погладить их или нет. Комичная ситуация, какие-то дети, явно родные братья и сестры, называют ее мамой. Но какое-то странное чувство внутри говорило ей, что она действительно их мать.

Когда она начала гладить девочек по головам, то ощутила неимоверные счастье и радость в душе.

— Мама, я Первый, — проговорил тот самый мальчик, который начал разговор. — Эти две девочки твои пятая и шестая. А вот эта малышка…Она двенадцатая, последняя. Она должна была родится у тебя через пару месяцев. Мы все здесь.

Алла не могла поверить своим ушам и глазам. И начала понимать, что это те самые малыши, которых она потеряла.

Самый первый 14 лет назад. Потом родился старший сын, потом была череда неудачных беременностей, среди которых должны были родится близняшки. Их она доносила до 20 недели, а потом отслойка плаценты и знакомая пустота во чреве. После родился второй сын, и снова и снова потери. Сегодня был ровно двенадцатый малыш.

— Не может быть, — прошептала Алла.

— Мам, спасибо тебе, что ты нас любила и любишь. Спасибо, что ты нас ждала и оплакивала. Мам, мы ждали тебя, но не так скоро. Ты нужна там, Вите и Серёжке, — сказал Первый.

Женщина заплакала. Но плакала не от горя, а от счастья, что видит всех своих деток. Она обнимала, целовала каждого, чувствуя родной запах.

— Мам, нам здесь хорошо, — картавя, сказала самая маленькая. — Мне было хорошо с тобой тоже, честно, но я подожду тебя лучше здесь.

Маленькие ручки обняли за шею. Алла зарылась носом в волосах этого ангелочка, у которого, как и у всех этих деток, не было имени. Был только порядковый номер.

— Мам, до встречи, — прокричали дети, когда ее выдергивали из сна в палате реанимации врачи.

Боль пронзила грудь и Алла открыла глаза.

— Всё, завели, — выдохнув сказал врач, вытирая локтем пот со лба. — С возвращением, Алла Павловна. Напугали же вы нас.

Алла смотрела на врача и улыбалась.

— Я видела их всех. Им там хорошо и они меня ждут, но не сейчас, — она сделала паузу. — Только им надо имена наконец-то дать. Младшую назову Милой.

Врач повернулся и спросил куда-то в сторону:

— Когда вы успели сказать, что плод был женского пола?

Из угла послышался взволнованный голос мужа:

— Я не говорил. Я пришёл только час назад. Она спала, а потом у нее сердце остановилось.

Пухленькая медсестра тоже помотала головой.

Алла не смотрела на них. Она смотрела на потолок. Если убрать несколько этажей и крышу, то можно увидеть огромное синее небо, на котором живут ее солнышки, ее ангелочки. Это теперь их дом. И когда придёт время, то они будут все вместе.

Пить или не пить?

Я сижу за столом на кухне и кручу в трясущихся руках пустой граненый стакан. Над столом лениво светит люстра, в которой горит всего лишь одна лампочка из трех. Надо бы поменять, но когда? Нет ни времени, ни желания, если честно.

Подшился я три года назад и за это время