Импульс - Анна Сергеевна Одувалова

— И не оказаться снова в его постели?

— Именно. Поэтому буду вам благодарна за две вещи. Первая — давайте не станем больше заводить разговор о моей личной жизни. Ну а второе, оградите меня от вашего брата. Пожалуйста.

— Я, конечно, могу привязать его к кровати в его комнате, — задумчиво протянул босс. — Но и из этой ситуации он сумеет извлечь пользу. Просто помните, для Глеба вы трофей. Ему интересно соблазнить и сделать так, чтобы вы отказались от этой работы. То есть изощрённо обидеть. Если вы все это будете держать в хорошенькой головке, пока мой брат пытается вас соблазнить, думаю, у вас получится устоять перед его напором.

— Тогда почему вы так волнуетесь?

— Потому что у этого мудака всегда получается то, что он задумал. Я слишком плохо знаю вас, чтобы волноваться. Я за себя переживаю и за эту долбанную старую часть дома. Лучше б я ее взорвал.

— Это технически сложно, — машинально отзываюсь я. — Не получилось бы ее демонтировать, не повредив основное крыло.

— Вот поэтому вы и здесь. Сейчас я позову Эмилию Львовну, и она проводит вас в комнату.

Глеб

Эта коза сделала вид, будто меня не знает! Точнее, хотела сделать вид, что меня не знает! Ночью стонала подо мной, а с утра, значит: «Мальчик сделал свое дело. Мальчик может быть свободен»? Не представляю, почему меня это злит сильнее даже чем то, что она демонстративно осталась поганить мою часть дома.

Виски у Сашки в баре вкусный. Даже жаль, что отказался от него в прошлый раз. Сижу в дедовом кабинете, нахально закинув ноги на стол, почти уложив их на крышку ноутбука брата, и жду. Душа требует с кем-нибудь поругаться или набить морду, но бить морду моим братьям дело неблагодарное, поэтому придется ограничиться порцией словесных гадостей, когда Сашка закончит разговаривать с Ликой, которая бесит своим поведением. Она должна была сначала растаять от моего присутствия, потом зарыдать и свалить. Все! А потом, может быть, я бы ее нашел через Наташку и, милостиво трахнул. Ну шикарный же план?

— Ты ничего не хочешь мне сказать, Глеб?

Сашка заходит мрачнее тучи, точнее, Сашка заходит мрачнее Сашки в обычный день, и его кислая рожа — бальзам для моего сердца.

— А что? — изображаю, что не понимаю, о чем речь.

— Ну, например: «Извини, что я спал с твоим реставратором и положил ноги на твой рабочий стол».

— А ты планировал спать с ней сам? — пассаж про ноги демонстративно не замечаю. — Так она для тебя маловата, не находишь? Всего двадцать три.

— Я не собирался спать с ней. Ты это знаешь. Но и для тебя она тоже маловата, если ты об этом. Ты тоже не мальчик.

— А мне нравятся молоденькие, они такие искренние и горячие в своей неискушенности…ммм… присоединяйся, когда я затащу ее в свою постель в следующий раз. Готов поспорить тебе понравится.

— Ты — мудак, — припечатывает он.

— Не спорю, вот Макс не отказывается…

Александр морщится, как делает всегда, когда, так или иначе, оказывается, в курсе наших похождений с младшим, а меня это забавит. Ведь Александр у нас такой взрослый и серьезный, он всегда и все делает правильно, и только мы с Максом два мажористых отморозка, которые иногда трахают одну бабу, а иногда курят травку. Всю жизнь жду, когда же облажется Сашка, но, видимо, его единственный косяк — это Ник, который появился за пару дней до Сашкиного восемнадцатилетия. После этого Лисовецкий старший не косячил ни разу. Я бы ни за что не предложил ему разделить со мной Лику (потому что хочу ее исключительно себе), если бы хоть на миг мне в голову закралась мысль о том, что он может согласиться.

— Скажи мне, у тебя в твои тридцать шесть лет хоть раз был спонтанный секс, — достаю его намеренно. Мне просто нравится это делать. — Вот хоть один?

— Был, — невозмутимо отвечает брат. — Его последствия на той неделе угнали твой байк, и ты орал тут два часа.

— Ты стар и безнадежно скучен, — раздражённо бросаю я.

— Ага, зато все остальные в этой семье один непрекращающийся праздник. Кто-то же должен быть серьезным и уметь отвечать за свои поступки?

— Как хорошо, что этот кто-то не я. — Поднимаюсь и выхожу, а в спину мне несется раздраженное.

— Ну и куда ты?

— Как куда? Искать нашу трепетную лань и показывать ей фронт работ.

— Глеб, не смей! Я сам ей все покажу!

— А вот хрен тебе, это моя игрушка и я ей буду играть. Не суйся.

Глава 5

Бог мой, как стыдно! Мне настолько противно от всей этой ситуации, что я даже не могу, как следует рассмотреть Эмилию Львовну. Замечаю только, что она немолода, имеет внушительные размеры и кулек из черных волос на затылке. Нервно блею про чемоданы в машине, но получаю только прямой и удивленный взгляд.

— Ну что ты, милочка, Глеб Романович уже велел их отнести в комнату.

И тут Глеб, мать его, Романович. Не матерюсь при экономке, пытаясь сойти за воспитанную и, потому что «Глеб Романович» она произносит с благоговейным придыханием. Кажется, он тут в любимчиках ходит. Неудивительно с его-то бездной обаяния. Вот как меня угораздило вляпаться в такого мудака? Все же права была Наташка, надо будет позвонить ей вечером и сказать все, что о ней думаю. Я бы и сейчас позвонила, но она или дрыхнет, или вышла работать утро (если мне не наврала), а значит под благовидным предлогом сбежит от разговора. А вечером никакая сила не помешает мне утроить ей разнос.

Мы поднимаемся на третий этаж, и Эмилия Львовна открывает передо мной дверь комнаты.

— А вы уверены, что я буду жить тут? Не перепутали? — заикаясь, спрашиваю я, потому что комната достойна принцессы, а не временного наемного работника.

— Что вы? — обиженно отзывается экономка. — Девочка моя, я никогда и ничего не путаю. В ванной комнате халат и полотенца, кофе