Ловчие удачи - Вячеслав Седов

Возможно, уже скоро…

Тогда закончится голод в Пепельных Пустошах, ведь Ларон не пропускал продовольственные обозы на северный край Материка в отдаленные людские поселения, что еще оставались там после эпохи Сокрушения Идолов. Поэтому приходилось посылать корабли с провизией вокруг Материка, к северному побережью.

Тогда ученые мужи смогут вести обширную переписку со своими коллегами по всему свету, не опасаясь за судьбу своих мыслей изложенных на бумаге. За смертью гонца, и не подозревавшего порой, какое опасное вольнодумие он везет на груди под камзолом, скажем, в Фелар, часто следовало наложение запрета на корреспонденцию. Это если ученый был известен, или даже смерть от клинка сыскаря из канцелярии, если, на свою беду, вольнодумец еще не успел себя должным образом зарекомендовать среди коллег.

— Поторапливайся, скоро будет сильный дождь, — когда Феникс обернулся к Скиере с этими словами, то застал ее в изумлении смотрящей вверх, — Надо найти крышу над головой.

— О, Сильф! Что это?! — воскликнула полуэльфка.

Карнаж подошел к ней, взял за руку и повел вглубь города под любопытными взглядами портовых зевак.

— Старайся не привлекать к нам внимания, своими возгласами докладывая всем, что ты здесь впервые. Сама видишь — все смотрят по большей части молча, — прошипел красноволосый ей на ухо, когда они проталкивались через запруженную народом улицу к трактиру.

В пригородах Швигебурга имелось множество всяческих заведений, где можно было наесться от пуза фивландской кухни и снять комнату. Искать таковые следовало не только по вывескам, но и по гостеприимно открытым дверям и доносившейся изнутри музыке. К тому же, каждый владелец трактира или гостиницы, особенно если он был гном и вел свои дела в столице, старался иметь в своем распоряжении хотя бы одного волынщика, чтобы тот мог привлекать соотечественников, или просто странников, не чурающихся чужих традиций, культуры и кухни. Музыкант, даже не очень искусный по части своего ремесла, всегда мог исполнить ту самую, «старую добрую» мелодию, которая разносилась по улицам из открытых нараспашку окон. Она, отдающая духом времени, приправляла и без того соблазнительные запахи съестного, а гомон и клацанье пивных кружек оказывались просто непреодолимым соблазном для того, кто много времени провел в пути и искал куда приткнуться.

— Карнаж, ты что же, потащишь меня в какой-то провонявший рыбой трактир!? — изумилась Скиера, когда они остановились перед вывеской, на которой красовались кружка пива, вяленая рыба и несколько луковиц, нарисованные в основании витиеватых значков фивландской каллиграфии.

— Простите, графиня, или как Вас там? — «ловец удачи» картинно расшаркался, — Но соблаговолите почтить присутствием наш недостойный хлев, чтобы ваш верный слуга не помер с голоду!

— Я только хотела сказать, что подобные места не очень безопасны, — смущенно заметила Скиера, — Мы можем влипнуть в какую-нибудь историю. Почему бы нам ни остановиться в городской гостинице?

— Послушай, в Швигебург попасть не так уж просто, особенно таким как мы — это, во-первых. Во-вторых, стоит узнать немного о последних событиях, прежде чем соваться, а для этого лучше места, чем трактир, не найти. В конце концов, я не совсем понимаю тебя. Вся жизнь бродяги проходит на дорогах и в местах подобных этому. Поверь мне, здесь не такое уж плохое общество. Да, у него свои взгляды на вещи и свое понимание места каждого в этой жизни, но так у всех бродяг.

— Ты считаешь себя бродягой?

— Удивительно, правда?! Скажи мне, ты видела хоть раз оседлого «ловца удачи»?

Полуэльфка отрицательно мотнула головой.

— Вот видишь. Это часть той жизни, которую я веду. И ты начинай ее вести, коль скоро твой прежний дом для тебя навсегда потерян. Все лучше чем продажная любовь в Подводных Пещерах.

Скиера опустила глаза.

— Пойдем, — Карнаж взял ее за руку и потянул за собой внутрь.

В трактире в этот час собралось много народу и довольно разношерстного, так как порт находился рядом, а многие из приезжих вели как раз тот самый образ жизни, о котором говорил Феникс. Отчего разнообразие лиц и рас здесь оказалось завидно широким.

Едва они вошли в общую залу с фивландским низким потолком, как со всех сторон полетели фразы: «Ух ты!», «Вот это девка!» и им подобные, что вогнали Скиеру в краску.

Карнаж заметил это и, окинув присутствующих колючим взглядом, объявил:

— Эта девушка со мной, так что все вопросы, которые у вас появятся к ней, задавайте сперва мне. Вы меня поняли? Отлично! Всем доброго аппетита!

Лучница и «ловец удачи» уселись за небольшой стол у стены. К ним тут же подошел трактирщик, состроив самую доброжелательную мину из тех, что имелись у него в запасе:

— Чего желаете?

— Яичницу с мясом, жаркое и… то, что там у тебя на вывеске нарисовано. Да побыстрее! — немного призадумавшись, ответил Феникс.

— Сделаем, господин, — с этими словами гном поспешил на кухню.

Карнаж принялся рассматривать окружающую их публику. Кого тут только не было! Разумеется, островитян и гномов оказалось больше всего. Но можно было встретить и кучку феларских наемников, забившихся в угол и сверкавших оттуда своими доспехами. Казалось, они вообще никогда их не снимали, даже во время трапезы.

— Ты кого-то ищешь? — поинтересовалась Скиера.

— Да, есть тот, кого я бы с удовольствием повидал. Тем более он исколесил весь Фивланд. Пусть не бывал нигде более, но сейчас его совет мне бы пригодился.

— Слышь, рыжий! — донеслось из-за спины «ловца удачи», — А если у меня вопрос к ее замечательной заднице!? Ты тоже на него ответишь? Или за нее?

Высказывание сопроводил глухой смех, будто смеялся старый филин. К столу подошел крепкий гном в видавшем виды феларском бахтерце.[10] Из-под надвинутого на голову капюшона топорщилась короткая седая борода.

«Ловец удачи» пропустил грубую шутку мимо ушей. Он узнал этот голос.

— Как поживаешь, Феникс? — спросил гном и, нисколько не смутившись, уселся на пододвинутый им же стул.

— Филин, — обрадовался Карнаж, — Тебя то я и искал. Удача снова благоволит нам!

— Черт возьми, за это надо выпить! Хозяин, пошевеливайся! В горле пересохло. Что ты там возишься? — крикнул Филин.

Скиера плохо понимала грубый, даже для гнома, юмор, и готова была потребовать извинений, коль скоро Феникс никак не отреагировал на слова наглеца. Но, когда Филин повернулся к ней и нахально подмигнул, поняла, что это будет бесполезной тратой времени. Серый цвет грубой морщинистой кожи и черные, глубоко посаженные глаза выдавали в приятеле Феникса дуэргара.