Патриот. Звезда морей (СИ) - Шенгальц Игорь Александрович

Он этого не видел, но облако захватило корабль, проникнув в каждый отсек, в каждую каюту, в каждый закуток. И не имелось такого места, где можно было от него скрыться.

Вновь протяжно загудела тревожная сирена — семь коротких и один длинный, и через некоторое время снова — семь коротких, один длинный, и снова, и снова, без остановки.

Судорога прихватила вторую ногу. Рассохин лежал на мокром от дождя настиле, корчась от нестерпимой боли во всем теле, и умирал от мучительного удушья.

Внезапно он сумел откашляться, чувствуя, как выплевывает с остатками слюны что-то еще, но что именно, он не сумел разглядеть. Кашель прекратился так же резко, как и начался. Лейтенант сплюнул еще раз, на этот раз кровью.

Глоток воздуха проник, наконец, в легкие и сознание прояснилось. Илья дышал и не мог надышаться. Обычно человек и не представляет себе, какое это счастье — просто лежать и вдыхать в себя чудесный, чистый, холодный, чуть соленый морской воздух.

Немного придя в себя, Илья начал массировать ногу, стараясь избавиться от схватившей ее судороги. С трудом, но это ему удалось, хотя второй ногой он все еще не мог пошевелить. Он совершенно перестал ее ощущать, и испугался было на пару минут, но, к счастью, сильный массаж вернул чувствительность обеим конечностям, и лейтенант, наконец, сумел подняться хотя бы на четвереньки.

Тьма никуда не ушла. Двигаться можно было только на ощупь, но Рассохин примерно помнил место, где стояла Настя, и пополз в ее сторону, не рискуя подняться на ноги.

Он сообразил, что качки больше нет, но все равно опасался, как бы тело подруги не откатилось в сторону. В таком случае поиски могут занять изрядное время.

Ему повезло, вскоре он наткнулся на что-то мягкое и неподвижное. Настя. Он подтянул ее тело к себе, нащупал голову девушки и провел рукой по лицу, пытаясь определить, дышит ли она. Затем приложил ухо к ее груди и замер, прислушиваясь. Долгие несколько секунд ничего не происходило, и Рассохина охватило отчаяние.

Но в следующее мгновение он ощутил глухой удар — всего один, но он был уверен, что не показалось, и замер, выжидая, и вот, когда он уже вновь почти отчаялся, — второй удар. Сердце Насти еще билось, но как-то странно, невероятно медленно, всего по паре удару в минуту. Но девушка была жива, он чувствовал это, а может, впервые в жизни просто захотел поверить в чудо.

Однако все повторилось. Прошла еще минута, затем еще, и еще. Сердце девушки работало все так же — медленно, в непривычном ритме, но методично, без сбоев. Она почти не дышала — грудная клетка вздымалась, но еще реже, чем билось сердце.

Нужен врач, причем срочно! На корабле имелся прекрасный медицинский кабинет и целый штат высококвалифицированных профессионалов — они обязательно помогут, только нужно дотащить Настю до врачебного блока.

Стихли не только дождь и боковая качка, прекратился и ветер, вокруг стоял полный штиль, ни единого, даже самого слабого дуновения.

Сирена внезапно умолкла. Наступила тишина.

Рассохин потащил Настю в сторону ближайшего трапа. Это давалось ему с огромным трудом. Встать на ноги в полной темноте он боялся, опасаясь упасть вместе с девушкой, а ее тело казалось невероятно тяжелым, поэтому продвигались они едва-едва.

И, как назло, никого рядом, ни единого человека: ни пассажира, ни члена экипажа.

Он попытался позвать на помощь, но приступ кашля не прошел даром. Кричать Рассохин не мог, только едва слышно шептать. Поэтому он упорно тянул Настю за собой, время от времени останавливаясь, собираясь с силами и вновь слушая ее редкое сердцебиение. Никаких мыслей в голове у него не было, никаких размышлений о причинах произошедшего. Только цель, занявшая собой все — дотащить, справиться, спасти.

Наконец, — ему казалось, что прошло пара часов, хотя минуло едва минут десть, — он сумел добраться до ближайшего входа в коридоры лайнера и втянул за собой Настю, так никого и не встретив по дороге. Это было странно. Туча, тьма, аномальные атмосферные явления — все это никак не могло остаться незамеченным со стороны экипажа и бодрствующих пассажиров. А ведь на лайнере имелись ночные рестораны, кабаре, казино — там жизнь кипела круглосуточно, не останавливаясь ни на миг. И где же все? Отчего корабль, на котором путешествует около девяти тысяч человек, теперь кажется пустым и заброшенным. Почему выключили тревожную сирену? Ведь вначале кто-то включил ее, предупреждая об опасности, хотя на этом все разумные действия команды закончились. Между тем, лайнер все еще двигался вперед — это чувствовалось по легкой вибрации под ногами, по приглушенному шуму от работы мощных энерготанков.

Видимость в коридоре была лучше, чем снаружи. Илья уже мог разглядеть свои руки, Настю, часть внутреннего интерьера. К тому же освещение на лайнере исправно функционировало, старательно разгоняя неестественную тьму.

Рассохин встал, наконец, на ноги и поднял Настю. Так идти было легче, хотя он и ощущал неимоверную слабость во всем теле — словно тот приступ кашля сожрал почти все его внутренние ресурсы. Он медленно пошел по коридору, ориентируясь по памяти, а вскоре наткнулся на информационный щит с подробным описанием всех важных мест корабля, находящихся поблизости. Медицинский блок оказался не так далеко, как он думал, нужно было только спуститься на несколько уровней вниз.

Из кают никто не выглядывал, не интересовался, что происходит с кораблем. Это тоже было странно. Люди — любопытные создания. Илья даже постучал в несколько кают, попавшихся по дороге, но двери никто так не отпер, а ломиться внутрь Рассохин не стал.

И тут ему попалось первое тело. Мужчина лет двадцати пяти, в белоснежной форме стюарда лежал лицом вниз на зеленой ковровой дорожке и не подавал никаких признаков жизни. Илья осторожно опустил Настю на пол, посадив у стены, и подошел к телу, перевернув его лицом к себе.

Лоб стюарда был рассечен, но кровь почти не сочилась. Очевидно, он неудачно упал при появлении облака и потерял сознание. Рассохин осторожно потряс мужчину, но тот не реагировал на его прикосновения. Несколько легких пощечин так же не помогли. Тогда Илья одним рывком разодрал фирменную куртку у него на груди и попытался услышать биение сердца.

Сначала, как и с Настей, никаких признаков жизни он не почувствовал. Но Илья уже понял, что нужно терпеливо ждать, и через полминуты он услышал приглушенный удар. Стюард был жив, но так же, как и у Насти, все проявления организма оказались чрезвычайно заторможены, мужчина словно впал в кому. До этого момента Рассохин никогда не сталкивался с подобным состоянием человеческого организма. Может быть, это туча повлияла на нормальную жизнедеятельность, введя некоторых в глубокую спячку, больше похожую на описанный многими авторами летаргический сон. А может, случилось нечто иное. В любом случае, чрезвычайно повезло, что на самого Илью облако не подействовало так же, как на Настю и бедолагу-стюарда.

Он вновь поднял девушку на руки и, чуть пошатываясь, пошел дальше, надеясь на то, что ему хватит сил, и стараясь не задаваться преждевременным вопросом, смогут ли помочь его подруге корабельные доктора. Задачи нужно решать по мере их поступления.

Через несколько минут, стираясь рваными кусками, словно художник недовольно удалял случайное пятно на картине, темнота полностью исчезла. Коридоры, как и обычно, освещались электролампами, искусственно приглушенными в ночное время.

Шаг за шагом он миновал несколько коридоров, наткнувшись еще на два бездыханных тела, на этот раз пассажиров: мужчину и женщину, лежащих рядом. У женщины было расцарапано все горло, а ее длинные ухоженные пальцы на руках оказались запачканы в крови, а ногти обломаны. Ей тоже не хватило воздуха, и она, задыхаясь, пыталась спастись, раздирая горло руками. Только вот, в отличие от Ильи, женщине повезло меньше. Лицо ее было синим от удушья, и Рассохин мог бы поклясться, что сердце у нее уже не бьется, даже медленно.

Женщина явно была мертва, а вот мужчина рядом с ней, кажется, тоже впал в коматозное состояние, как и у Насти или давешнего стюарда.