Звездный билет - Василий Аксенов

«Любовь!» – грянуло из небес, когда Галя выходила из воды. Начинается любовь, Димка. Эта девочка, которую ты десять лет назад нещадно избил за разглашение военной тайны. Эта девочка, которая была леди Винтер и Констанцией Бонасье одновременно и которой хотелось быть д'Артаньяном. Но д'Артаньяном был ты. Помнишь погоню за каретой возле Звенигорода? Эта девочка, которая передавала твои записки своей однокласснице, когда все у вас стали вдруг дружить с девочками и тебе тоже надо было с кем-то дружить.

Не мог же ты дружить с этой девочкой, ведь ты ее видел каждый день во дворе.

Эта девочка вдруг на сцене. Помнишь школьный смотр? Эта девочка вдруг в юбке колоколом, и туфельки-гвоздики. Ты помнишь, как пожилой пьяный пижон сказал в метро: «Полжизни бы отдал за ночь с такой крошкой». Еще бы тебе не помнить: ты дал ему прямым в челюсть. Эта девочка… Ты полюбил ее. Ты и не мог полюбить никакую другую девочку. Только ее. Галя чуть не плакала и смотрела на Димку.

– Пошли рубать, – сказал он, – время обеда.

– Не пойду.

– Почему?

– Дай лучше мне закурить.

– Ты сегодня уже пятую.

– Ну и что же?

– А то, что охрипнешь и тебя не примут в театральный институт. Вот будет смешно.

– Тебе уже смешно?

– Ага.

– Что же ты не смеешься?

– Ха-ха-ха!

– Тебе действительно смешно?

– Конечно, смешно.

– А я хочу плакать, – сказала она, как маленькая девочка.

– Пошли рубать.

Он встал и стал одеваться. Галя смотрела в море.

– Я хочу быть на яхте, – сказала она, – а ты?

– Не откажусь.

– Со мной?

– Можно и с тобой. – Димка больно закусил губу.

– Иди ты к черту! Я с тобой не поеду! – крикнула Галя и уткнулась лицом в колени. Димка помялся с ноги на ногу. Он уже не мог теперь грубо хлопнуть ее по плечу или потащить за руку.

– Ладно, Галя, я тебя жду, – промямлил он и поплелся наверх к лесу.

Ему было тошно и смутно. Галя его тоже любит – это ясно. И это у нее не игра. И она смелее его. Почему это так? Цинично треплешься с ребятами на эту тему, а любовь налетает, как поезд в кино. Почему ему страшно? Ведь он прекрасно знает, что это не страшно. Любовь – это… Любовь – это… Что он знает о любви?

Любовь! Что знает о тебе семнадцатилетний юноша из «приличной» семьи?

О, он знает вполне достаточно. Соответствующие беседы и даже диспуты он посещал. Кроме того, ему вот уже больше года разрешается посещать кое-какие фильмы.

Впрочем, он и до шестнадцати их посещал.

Он знает, как это бывает. Люди строят гидростанцию, и вдруг Он говорит:

«Я люблю», – а Она кричит: «Не надо!» или «А ты хорошо все обдумал?».

А потом они бегают по набережной и все пытаются поцеловаться. Или сидят на берегу, над гидростанцией, а сводный хор и оркестр главного управления по производству фильмов (дирижер – Гамбург) наяривают в заоблачных далях. И вот зал цепенеет: Он снимает с себя пиджак и накидывает его на плечи любимой. Наплыв.

О, семнадцатилетний юноша, особенно если он начитанный юноша, очень много знает о любви! Он знает, что раньше из-за любви принимали яд и взрывали замки, сидели в темницах, проигрывались в карты, шли через горы, моря и льды и погиба ли, погибали… Сейчас, конечно, все не так. Сейчас хор и гидростанция внизу.

Что он знает о любви? Массу, множество разных сведений.

Любовь – это… Любовь – это… Любовь – это фонтан, думает он.

Галя оделась и идет, медленно вытаскивая ноги из песка. Димка смотрит на нее. Ему тошно и смутно. Он счастлив. Пусть эти дети ловят свою дурацкую рыбу. К нему идет любовь.

В лесу было душно. Сосны истекали смолой. Галя и Димка медленно брели, раздвигая кусты и заросли многоэтажного папоротника. Июль навалился душным пузом на этот маленький пес. Трудно было идти, трудно разговаривать и просто не возможно молчать.

– Божья коровка, улети на небко, там твои детки кушают котлетки.

Одно неосторожное движение, и весь этот лес может зазвенеть. Курить нельзя: вспыхнет смола.

– Божья коровка, улети на небко, там твои детки кушают котлетки.

Божья коровка приподняла пластмассовые крылышки и стартовала с Галиной ладони вверх. Голубым тоннелем она полетела к солнцу.

– Что?! – закричала Галя. – Что, что, что?!

Она подняла лицо и руки вверх и закружилась. Она кружилась, а папоротники закручивались вокруг ее ног, пока она не упала.

– Ой! Димка ринулся в папоротники, поднял Галю и стал ее целовать.

– Дурак! – сказала она и обняла его за шею. Кто-то совсем близко закричал по-эстонски, и женский голос ответил по-эстонски, и с пляжа донесся целый аккорд эстонской речи. Эстония шумела вокруг Гали и Димки, и им было хорошо в ее кругу, они стояли и целовались. Но вот появились велосипеды. Это уже совсем лишнее.

Лес гремел, словно увешанный консервными банками, и слепил глаза огненными каплями смолы. Галя и Димка бежали все быстрей и быстрей. Они выскочили из леса и помчались к ресторану. Им страшно хотелось есть.

– Эти божьи коровки похожи на маленькие автомобили.

– Автомобиль будущего, ползает и летает.

– Давай полетим куда-нибудь!

– В нашем автомобиле?

– Ну да.

– Шикарно!

– Ты меня любишь? Да. А ты меня? Да. Ну, так иди ко мне. Подожди, кто-то идет. Проклятие!

– А тебе нравится Таллин?

– Я его люблю.

– Хорошо, что мы здесь, правда?

– Очень хорошо.

– Завтра пойдем в «Весну»?

– Вдвоем?

– Ага.

– Блеск!

– Ты меня любишь? Да. А ты меня? Да. Ну, так иди ко мне. Подожди, кто-то идет. Проклятие!

– Мы ведь все-таки пойдем дальше?

– Конечно, через пару недель.

– Товарищ командир!

– Ладно тебе.

– В Ленинград. Здорово как!

– Сначала поработаем в колхозе.

– Ты меня любишь? Да. А ты меня? Да. Ну, так иди ко мне. Подожди, кто-то идет. Проклятие!

– Ты бы хотел играть со мной в одном спектакле?

– Ну еще бы!

– Кого бы ты хотел играть?

– Разве ты не знаешь, кого!

– И я бы хотела играть с тобой.

– Ты меня любишь? Да. А ты меня? Подожди…

– Тере!

– Tepe!

– ……? – спросил встречный.

– Не понимаю.

– Не скажете ли, который время?

– 9 часов 30 минут.

Наконец они оторвались друг от друга. Внешняя среда ходила вокруг тяжелыми волнами. Димка с силой провел ладонью по лицу и уставился на Галю.

Она сидела, прислонившись к сосне.

– Знаешь, Галка, любовь должна быть свободной! – выпалил Димка.

– То есть? – Она смотрела на него круглыми невидящими глазами.

– Современная любовь должна быть свободной. Если мне понравится другая девчонка…

– Я тебе дам! – крикнула Галя и замахнулась на него.

– И если тебе другой…

– Этого не будет, – прошептала она.

«Монастырь Св. Бригитты – памятник архитектуры XVI века. Находится под охраной государства».

Пятьсот лет назад здесь сгорела крыша и все внутри. Оконные рамы и двери были разбиты каменными ядрами. Остались только стены, четырехугольник огромных стен, сложенных из плохо обтесанных валунов.

Галя и Димка шли по тропинке, проложенной туристами внутри четырехугольника. Готические окна снизу доверху рассекали стены. Полосы лунного света – и кромешная тьма, Звезды над головой – и тишина. Только камешки откатываются из-под ног. Гале стало страшновато, она взяла Димку за руку.

– Ты довольна, что мы здесь? – спросил Димка.

– Да, – шепнула она.

– Почему ты говоришь шепотом?

– Я боюсь, что они нас услышат.

– Кто?

– Монахини, и монахи, и сам настоятель, и рыцари, погибшие у стен, и пушкари…

– И звонари, и алебардисты, – продолжал Димка, – и старая Агата.

– Кто-о? – Галины глаза стали круглыми.

– Да старая черная Агата, – скороговоркой пояснил Димка и дальше таинственно:

– Видишь, ходит она со связкой ключей? Рыжебородый Мартин, конюх магистра, говорил мне, что она помнит всех людей, замурованных в этих стенах.

– Ой, ой! – застонала Галя.

– Агата! – крикнул Димка.

– Ата! – рявкнула из угла старая Агата и гостеприимно обнажила желтую пасть.

– Ой! – закричала Галка и прижалась к Димкиному плечу.

– Пойдем. – Димка обнял ее за плечи и повел к выходу, под низкую арку. Там внизу сквозь ветви деревьев отсвечивала под луной, словно полированная, речушка Пирита.

– Не бойся ты этих призраков! Пока ты мечтала о шекспировских спектаклях в этих стенах, я договорился со всей кодлой. Они нам не будут мешать. Нам никто не посмеет помешать.

– А туристы? Тут все окрестности кишат ими.

– Даже они.

Зарево Таллина на юго-западе, и черно-лиловая туча над ним. И все это рассекает силуэт мачт полузатопленного барка в устье реки. Галя и Димка, прижавшись друг к другу, лежат на песке, Димка давно забыл о страхе, томившем его в начале этого дня. Он пропал после первого же поцелуя. Он чувствует Галине тепло и видит ее всю. Она уже стала частью его самого. Вот она закрыла глаза. Спит. Димка встал, закурил и посмотрел на спящую Галю.