Зловещее наследство - Рут Ренделл

— Конечно, сэр. — Арчери посмотрел на сержанта: — Кто-то сбит и… и умирает?

— К несчастью, да, сэр, — мрачно ответил Мартин.

— Думаю, я пойду с вами, — заявил Уэксфорд.

Как священник англиканской церкви, Арчери обязан принять исповедь, если был необходим исповедник. До сих пор, однако, его опыт подобных мистерий касался единственно мисс Бейлис, пожилой прихожанки, которая (если верить миссис Арчери), будучи много лет влюблена в него, требовала, чтобы он принимал на себя поток маленьких мысленных грехов каждое пятничное утро. В этом была некая мазохистская, жалкая потребность, в отличие от острой тоски того мальчика, который лежал на дороге.

Уэксфорд наблюдал за ним через белые и черные полосы островка безопасности. На дороге были установлены знаки объезда, направлявшие движение вокруг Куин-стрит, собравшуюся толпу убедили разойтись но домам. Было еще несколько полисменов, на ходу переговаривавшихся по телефонам. Впервые в жизни Арчери осознал справедливость термина «навозные мухи». Он поглядел на «мини» и поспешно отвел взгляд от блестящего бампера с полосой крови.

Мальчик тревожно смотрел на него. Возможно, у него осталось не более пяти минут жизни. Арчери опустился на колени и приложил ухо к бледным губам. Сначала он услышал лишь прерывистое дыхание, потом донеслось что-то похожее на «Священные заповеди…», причем второе слово поднялось на высокую вопросительную ноту. Священник наклонился ближе, поскольку полились признания, судорожные, почти беззвучные, спазматические, подобные всплескам вялого потока. Это было что-то о девушке, но крайне бессвязно. Из этого он ничего не мог бы вставить в молитву. «Мы спешим к Тебе за помощью, — думал он, — от имени этого Твоего слуги, здесь лежащего под рукой Твоей в великой телесной слабости…»

В англиканской церкви не предусмотрен обряд вроде последнего помазания. Арчери обнаружил, что упорно повторяет: «Все будет хорошо, все будет хорошо». В горле мальчика захрипело, и ноток крови хлынул изо рта, выплескиваясь на сложенные руки Арчери.

— Мы смиренно вручаем душу раба Твоего, возлюбленного брата нашего, в руки Твои… — Он устал, и голос его прерывался от ужаса и сострадания. — Смиренно умоляем Тебя обратить бесценный взор Твой…

Докторская рука появилась с носовым платком, отерла пальцы Арчери, потом проверила умолкший пульс и остановившееся сердце. Уэксфорд смотрел на врача, потом едва заметно пожал плечами. Никто не произнес ни слова. В молчании стали явственнее слышны взвизги тормозов, рев сигналов и проклятия водителей, слишком поздно обнаруживших, что придется поворачивать с Куин-стрит. Уэксфорд подтянул пальто на мертвое лицо.

Расстроенный Арчери озяб в вечернем зное. Он с трудом поднялся, чувствуя и совершенное одиночество, и ужасное желание плакать. Единственное, на что он мог опереться, оказалось задником этого смертоносного белого автомобиля. И Арчери, чувствуя себя совсем больным, прислонился к нему.

Потом он открыл глаза и медленно двинулся вдоль машины туда, где стоял Уэксфорд, рассматривая косматую, темную головку девушки. Это не его, Арчери, дело. Он не хотел касаться этого, только спросить Уэксфорда, где здесь отель, в котором можно было бы остановиться на ночь.

Выражение задумчивой иронии на крупном лице старшего инспектора заставило его поколебаться. Он видел, как инспектор легонько стукнул по стеклу. Окно опустилось, и девушка подняла залитое слезами лицо.

— Плохо дело, — услышал викарий слова Уэксфорда, — очень плохо дело, мисс Крайлинг.

— Неисповедимы пути Господни, — сказал Уэксфорд, когда они с Арчери шли через мост. Он напевал мелодию старого гимна; очевидно, ему нравился звук собственного, довольно ржавого, баритона. — Чудны дела Его.

— Это правда, — серьезно поддержал Арчери. Он остановился и, опершись рукой о парапет, заглянул в коричневую воду. Под мостом плавал лебедь, окуная длинную шею в плавающую сорную траву. — Это действительно та девочка, что нашла тело миссис Примьеро?

— Да, это Элизабет Крайлинг. Одна из юных диких штучек Кингсмаркхема. Ее дружок — очень близкий дружок, должен добавить, — подарил ей эту «мини» на совершеннолетие, и с тех пор она представляет собой серьезную угрозу.

Арчери молчал. Тэсс Кершоу и Элизабет Крайлинг одного возраста. Они начинали жизнь вместе, почти бок о бок. Обе со своими мамами ходили по обочинам Стоуэртон-роуд, играли на лужайке позади «Дома мира». Крайлинги были приличными, среднего класса людьми; Пейнтеры — бедными до нищеты. Мысленным взором он снова увидел обезображенное слезами лицо, но которому ручейками стекали тушь и грим, и услышал те бранные слова, которые она употребила в разговоре с Уэксфордом. И тут же поверх лица Элизабет Крайлинг всплыло другое — гордое, с умными глазами под белокурой челкой пажа. Уэксфорд прервал его мысли:

— Конечно, она слишком избалована. Ваша миссис Примьеро видела ее каждый день и заваливала сладостями и всем, что подразумевалось под «А что у вас есть?». После убийства миссис Крайлинг чуть не затаскала ее по психиатрам, чтобы позволить ей не ходить в школу, пока у них была нянька. Бог знает, в скольких школах она побывала. Она была тем, что в здешнем суде но делам несовершеннолетних назвали бы «женским лидером».

Но еще была Тэсс, чей отец — убийца, Тэсс, которая могла бы стать такой же. «Бог знает, в скольких школах она побывала…» Тэсс училась в одной школе, в наилучшем университете. И, тем не менее, дочь невиновной подруги стала преступницей, а дочь убийцы — образцом.

— Старший инспектор, я очень хочу поговорить с миссис Крайлинг.

— Если вы озаботитесь посетить утром суд, сэр, она, но всей вероятности, будет там. Зная миссис Крайлинг, я сказал бы, что вы снова можете быть призваны к вашим профессиональным обязанностям. А там кто знает?

Они продолжили движение. Арчери нахмурился:

— Я предпочел бы, чтоб все было честно. Я не хочу делать ничего закулисного.

— Послушайте, сэр, — не сдержался Уэксфорд, — если вы приходите к ним с такими шуточками, то в душе готовы к закулисным интригам. У вас нет никакого права задавать вопросы невинным людям, и, если они начнут жаловаться, я не смогу вам помочь.

— Я ей все искренне объясню. Могу я поговорить с ней?

Уэксфорд прочистил глотку:

— Сэр, вы знакомы с «Генрихом IV», часть первая?

В некотором замешательстве Арчери кивнул. Уэксфорд остановился под аркой, которая вела во двор «Оливы и голубки»:

— Я имею в виду реплику Хотспура в адрес Мортимера, когда тот сказал ему, что может вызвать духов из бездны. — Вспугнутая гулким басом Уэксфорда, с балки взлетела стайка голубей, трепеща буро-серыми крыльями. — Я нахожу, что эта реплика очень полезна мне в работе, когда я бываю излишне оптимистичен. — Он опять прочистил глотку и процитировал: — «И я могу, и любой другой. Но явятся ли они, когда вы взываете к ним?» Доброй ночи, сэр. Надеюсь, отель «Олива» покажется вам комфортабельным.

Глава 7

В высоком звании… которым вы названы, то есть быть Посланниками, Сторожами и Распорядителями.

Уложение для священников

Два человека сидели на галерее для публики Кингсмаркхемского суда — Арчери и женщина с Резкими чертами исхудалого лица. Ее длинные седые волосы, странно модные, скорее но небрежности, чем намеренно, и накидка с капюшоном, которая была надета на ней, придавали ей средневековый вид. По-видимому, она являлась матерью этой девушки, которую только что обвинили в непредумышленном убийстве, девушки, которую секретарь суда назвал Элизабет Анте Крайлинг, 24А, Глиб-роуд, Кингсмаркхем, Сассекс. Они не отрывали друг от друга глаз; взгляд миссис Крайлинг то скользил но напряженной фигуре дочери, то останавливался, чтобы с плаксивой любовью отдохнуть на лице девушки. Это было красиво слепленное, хотя и изможденное, лицо с припухлыми губами. Иногда, когда чье-то слово или фраза пробуждали ее эмоции, эти глаза казались совсем темными и пристальными; иногда пустыми и отрешенными, как у отсталого ребенка со своей внутренней жизнью и всем, что скрыто во мраке его души. Невидимая нить связывала мать и дочь, но была ли это нить любви или ненависти, Арчери сказать не смог бы. Обе выглядели плохо и грязно одетыми жертвами низких чувств, но каждую отличала некая особенность — страсть? воображение? тревожные воспоминания? — которая придавала им обособленность и выделяла их среди других присутствующих в суде.

— Никакой альтернативы, кроме как передать вас на выездную сессию суда присяжных в Льюисе… — говорил председатель, — ни надежды на раскаяние, ни страха перед угрозой того, что может быть…

Пронзительный крик раздался с галереи для публики:

— Что вы собираетесь с ней сделать? — Миссис Крайлинг вскочила, надетая на ней