Рука в перчатке - Рекс Тодхантер Стаут

с пути и спустилась с холма. Обогнула пруд, обошла клумбу с рододендронами и действительно обнаружила Пи Эл Сторрса в его любимом тихом уголке. Увидев его, Дол застыла как вкопанная и, остолбенев, прикусила до крови губу, чтобы сдержать крик. Со стороны казалось, что Сторрс, вытянув носки туфель вниз, исполняет в воздухе, в трех дюймах от земли, какой-то гротескный танец. Дол не сразу разглядела затянутую у него на шее тонкую проволоку, которая была привязана к ветке кизилового дерева.

Дол шагнула вперед и снова остановилась. В отчаянии она яростно твердила себе: «Ты должна держать себя в руках. Ты просто обязана». Крепко зажмурившись, она решила открыть глаза лишь тогда, когда пройдет ступор. У нее возникло непреодолимое желание сесть, оставив все попытки держаться на ногах. Она боялась потерять сознание, а рядом не было ничего, на что бы можно было бы присесть… Или все-таки было… Она открыла глаза. Попробовала сделать шаг и обнаружила, что ноги ее слушаются и почти не дрожат. Тогда она сделала пять больших шагов к дереву с танцующим Пи Эл Сторрсом и остановилась, в упор глядя на тело.

Сторрс был, без сомнения, мертв. В противном случае следовало первым делом снять его с дерева и сделать искусственное дыхание, но он определенно был мертв. Рот приоткрылся, между зубами торчал кончик темно-лилового языка. Глаза вылезли из орбит. Лицо цвета баклажана выглядело распухшим. Он определенно был мертв. Дол сделала еще три шага вперед и вытянула руку – глупый, бессмысленный жест, поскольку тело все еще находилось на расстоянии пяти футов. Она громко сказала:

– Черт, я слишком брезглива! И всегда была. А ведь медсестрам постоянно приходится возиться с покойниками.

Голос Дол звучал на удивление твердо и сдержанно, что сразу придало ей сил. Приблизившись к дереву, она взяла руку Сторрса, безжизненно висевшую вдоль тела, сжала ее и пощупала пульс. Да, Сторрс был мертвее мертвого. Тогда Дол, чуть попятившись, громко произнесла:

– Вот так-то. Я наедине с трупом. Но я никуда не сбегу. У меня этого и в мыслях нет.

Стук в висках постепенно стихал, только слегка покалывало кожу. Дол огляделась. Сначала она посмотрела на проволоку. Завязанная петлей на шее Сторрса, проволока тянулась вверх, к ветке кизилового дерева, примерно в восьми футах над землей, откуда шла по диагонали через разветвление со стволом другой ветки, чуть пониже, после чего была несколько раз обмотана вокруг ствола, а ее конец спрятан в одном из витков образовавшейся спирали. Нахмурившись, Дол Боннер принялась рассматривать спираль: проволоку обычно так не закрепляют. Девушка опустила глаза. Край бетонной дорожки, ведущей к сараю для инвентаря, упирался в лужайку с плотным травяным покровом. Острые, но нетренированные глаза Дол сперва увидели только траву. Потом она заметила на некотором расстоянии от болтавшихся в воздухе ног Сторрса перевернутую скамью – широкую, длинную и тяжелую. Возле одного из концов скамьи что-то белело в траве. Дол, сделав круг, подошла поближе. Скомканный бумажный листок. Она собралась было его поднять, но вовремя отдернула руку. Посмотрела на листок повнимательнее. Он был слишком измят, чтобы хоть что-нибудь разобрать, не прикасаясь к нему. Дол выпрямилась и снова нахмурилась. Сюда скоро прибудут маститые детективы, возможно известные, но ведь она тоже детектив, и эта мысль ее неожиданно ошеломила. Она снова посмотрела на листок бумаги, однако решила все же не трогать его. Еще раз оглядела укромный уголок, заранее зная, что больше ничего нового не увидит, затем повернулась спиной к этому мрачному месту, обогнула пруд и направилась вверх по склону холма в сторону дома.

Уже возле самого дома Дол вдруг осенило. Она не стала входить внутрь, а обошла дом кругом. Спрятавшись за хвойниками, она открыла сумочку и посмотрелась в карманное зеркальце. Несмотря на быстрый подъем в гору, ее лицо не раскраснелось, хотя и не казалось смертельно бледным. Тогда она направилась к теннисному корту, на ходу стараясь собраться и унять оставшееся волнение. Жаль только, что невозможно было предугадать, не выдаст ли ее выражение лица.

С лицом, очевидно, все было в порядке, и никто, похоже, особо по ней не скучал, даже Лен Чисхолм. Он стоял возле корта, что-то демонстрируя Джанет Сторрс. Сильвия примостилась на ручке кресла Мартина Фольца. Как она и предсказывала, они снова разговаривали; она, по крайней мере, точно. Циммерман так и остался на прежнем месте. При появлении Дол миссис Сторрс сразу оторвалась от разговора с Джорджем Лео Рантом:

– Моя дорогая! Мы с мистером Рантом как раз о вас говорили. Мистер Рант учил меня, что сущность неподвластна зову, она сама выбирает себе вместилище, опускаясь как на кривую ветку, так и на стройный молодой побег. Вот если бы вы оказались избранной, как некогда я! Но мистер Рант думает, что нет! Молодежь решает, где поужинать. Конечно, тон задает Сильвия, потому что у нее есть Мартин, которым можно руководить. Шива губит мужей с помощью жен, а жен – с помощью мужей, даже до проведения обрядов. Мистер Рант говорит, у вас нет дара прозрения, вы слишком замкнуты, а значит, обречены на одиночество.

– Но если я не могу позвать сущность, мне остается только ждать. Мистер Рант, вы, вероятно, не знаете, что некоторые люди умеют ждать, не теряя надежды.

– Лишь бы не напрасно, мисс Боннер. – Рант был категоричен, но учтив. – Ожидание не будет напрасным для избранных. Капли воды всегда сливаются, если соприкасаются, но этому воссоединению предшествует сопротивление. – Он осуждающе взмахнул рукой. – Миссис Сторрс, с ее энтузиазмом, иногда забегает вперед. Лично я поостерегся бы замахиваться на ваше блаженное неведение.

– Блаженство и неведение – две вещи, связанные неразрывно. – Дол поняла, что сморозила глупость, а ее голос звучит немного визгливо. – Пожалуй, налью себе выпить… Нет, спасибо… Не стоит… Я лучше сама…

Дол налила себе ирландского виски и, заметив, что Стив Циммерман, не поворачивая головы, исподволь наблюдает за ней со своего места, посмотрела на него в упор, после чего еще раз взглянула на Ранта, миссис Сторрс и остальных. И поняла всю безнадежность плана, который она составила, покинув место убийства. Если Пи Эл Сторрса прикончил кто-то из присутствующих (пусть даже он, оставаясь вне подозрений, сейчас терзался в мучительном ожидании неизбежного), вряд ли стоило рассчитывать, что на лице преступника появится печать вины, которую можно с уверенностью распознать. Под «кем-то из присутствующих» Дол, естественно, подразумевала Джорджа Лео Ранта. Впрочем, он вел себя вполне естественно. Как и Лен Чисхолм, громогласно донимавший сбитую с толку Джанет Сторрс. Как и Стив Циммерман, который