Чешир (ЛП) - Лавлок Саманта

Если бы я только знала, кто это «я» на самом деле. Темноволосая девушка рядом со мной глубокомысленно кивает головой, как будто я только что произнесла самые глубокие слова, которые она когда-либо слышала. Это само по себе довольно хороший показатель того, что она все еще пьяна, но я ценю ее усилия.

— Итак, «настоящая ты». Вообще, какая она? Она ругается? Ванильная ты ни разу не сказала «блядь» с тех пор, как приехала сюда. Что очень разочаровывает, на самом деле. — Она задумчиво постукивает пальцем по подбородку. — И нам нужно что-то сделать с твоим нижним бельем. Бабушкины трусики и бежевые лифчики не помогут — тебе будто восемьдесят один, а не двадцать один.

Позволяю ей перечислять свой список «нуждается в улучшении», потому что она, кажется, наслаждается этим, и, вероятно, в чем-то несомненно права. Но, когда та делает паузу, чтобы перевести дух, я прерываю ее.

— Прямо сейчас, настоящая я хочу узнать больше об «Риверах». — Я откидываюсь назад и прислоняюсь к спинке кровати, засовываю подушку за спину и выжидающе смотрю на Финн.

На долю секунды кажется, что она может сорваться с места и убежать — или споткнуться, в зависимости от обстоятельств. Но после чудовищного вдоха и резкого выдоха, она плюхается рядом со мной и подкладывает вторую мою подушку себе под голову.

— Однажды... — начинает она, и я щелкаю ее по лбу прямо рядом со следом от тапочка. — Ладно, ладно, просто шучу. Блин. — Наступает долгая пауза, во время которой я почти слышу, как в ее голове крутятся колесики, пока та прикидывает, как много ей может сойти с рук, если она поделится. По какой-то причине Финн, кажется, болезненно неохотно говорит о таинственной, смехотворно горячей и невероятно раздражающей группе парней вообще.

— Все Риверы учатся в одной и той же средней школе — суперэлитной, смехотворно старой, очень частной школе для безумно богатых, под названием Ривермир. Они появляются здесь группами по четыре или пять человек, и в тот год, когда текущая группа собирается окончить школу, прибывает новая. Покончи со старым, займись новым или еще каким дерьмом. — Она скрещивает ноги в лодыжках и одну начинает нервно покачивать, заставляя дрожать всю мою кровать. — Никто не знает, в чем заключается сделка или как часто они сюда приезжают. Ходят слухи, что некоторые преподаватели являются членами королевской семьи «Риверов», но только Риверы на самом деле знают наверняка, так как все остальные, похоже, удобно забывают.

— Что ты имеешь в виду, все забывают? Как это вообще возможно?

— Взятка? Действительно хорошие наркотики? Магические фокусы? Я понятия не имею, как это происходит, но это происходит. В любом случае, новые прибудут в следующем году. Последняя группа, которая начала здесь, — это твои три друга, плюс еще двое, которых сегодня не было в «Андеграунде». Они все заканчивают школу в следующем году.

— Мои три друга, — горько смеюсь я. — Это слишком. Ты имеешь в виду тех троих парней, которые загнали меня в угол?

— Да, те самые. Они также были теми скрытными ублюдками, которые наблюдали за нами у фонтана прошлой ночью. Близнецы — Дикон и Аксель Россетти. Корейская мама плюс итальянский папа равно эти два красавчика, по-видимому. Хотя не уверена, с какой стороны они унаследовали гены самодовольных, психопатичных мудаков. — Финн преувеличенно обмахивается, словно веером одной рукой, одновременно крутя указательным пальцем другой руки вокруг уха в универсальном знаке сумасшествия. — Двое, которых не было в «Андеграунде», — это Тал Гамильтон и Кристиан Бак. Они, вероятно, самые ручные из пятерки, но это мало о чем говорит, учитывая, насколько дикими являются остальные. — Она замолкает и небрежно ковыряет серебристый лак на большом пальце.

— И? Ты собираешься заставить меня вытянуть это из тебя? Кто пятый? Тот, у которого все тело в татуировках? — Мое сердце выбивает нетерпеливый ритм в ответ на ее сдержанность. Она тяжело вздыхает, как будто ей физически больно говорить мне, и позволяет паузе затянуться, прежде чем она заговорит снова.

— Этот парень — лидер, человек с планом и сам дьявол. Воксхолл Телфорд Чешир III, но он отзывается на Вокса. — Теперь серьезно, она садится и поворачивается ко мне лицом, хватая мою руку своей достаточно крепко, чтобы перемолоть мне кости и порвать сухожилия. — Али, послушай меня. Не бери в голову никаких идей ни о ком из них, особенно о Воксе. — Она выплевывает его имя, как яд. — Они все придурки, но он хуже всех. Однозначно. Они не любят посторонних и стараются изо всех сил, чтобы их круг был маленьким и тесным. Если вы не один из них, вы не стоите их времени. Просто забудь об их существовании, и все будет хорошо. — Велика вероятность, что это произойдет сейчас.

— Э-э, с этим может возникнуть небольшая проблема. — Протягиваю свободную руку, чтобы выдвинуть маленький ящик в моей тумбочке. Как ни старалась, я не смогла заставить себя выбросить эту дурацкую конфету сегодня вечером. С таким же успехом эта чертова штука могла быть приклеена к моей руке. Я вытаскиваю ее и разжимаю кулак, чтобы показать Финн секрет внутри. Ее глаза расширяются, когда она видит это, и выглядят так, как будто они собираются выпасть прямо из ее глазниц, когда читает слова, отпечатанные на нем.

— Где ты это взяла? — Ее слова звучат неестественно, и кровь отливает от ее щек, делая их такими же ледяными, как и ее голос.

— Не совсем уверена. — Я нашла ее в своем кармане сегодня вечером, когда искала свой ключ. Но, основываясь интуиции, я бы поставила деньги на Вокса. Теперь совершенно трезвая или, по крайней мере, чертовски хорошо притворяющаяся, Финн отпускает мою руку, словно я — Тифозная Мэри, и скатывается с моей кровати. Поспешив к нашей двери, она тихо отодвигает засов и приоткрывает ее, чтобы выглянуть в коридор. Очевидно, убедившись, что снаружи никого нет, прижав ухо к дереву, она так же тихо закрывает дверь и снова запирает засов.

Держась от меня на осторожном расстоянии, она почти крадется к дальнему краю своей кровати. Девушка ни разу не повернулась ко мне спиной и совершенно очевидно использует предмет мебели в качестве щита.

— Кто ты такая? — Подозрение в ее голосе соответствует недоверию, окрашивающему ее черты.

— Что ты имеешь в виду, говоря «кто я?» — Она что, сошла с ума? — Али Эссенджер. Скучная ванильная девчонка, пытающаяся начать все с чистого листа, помнишь? — Это не тот разговор, который стоит вести — я снова смотрю на время на своем телефоне — в 4:03 утра, но ничего не могу с собой поделать. — В чем, черт возьми, твоя проблема с Риверами, Воксом, а теперь и со мной?

— Моя проблема? Моя проблема в том, что они думают, что намного выше всех остальных. Намного лучше. Неприкасаемые. Они врываются сюда, выбирают себе товарищей по играм и уничтожают всех, кто встает у них на пути. И если они хотят играть с тобой, это значит, что ты одна из них.

— Во-первых, я даже не знаю, кто они такие, так что это фактически сводит на нет то, что я одна из них, спасибо. А во-вторых, если ты хоть на минуту поверишь, что я считаю себя лучше всех остальных, ты бредишь. — Ее обвинение раздувает угли моего разочарования в пламя гнева.

— Это нечто большее, чем то, что ты говоришь, я чувствую это нутром. — Финн просто смотрит на меня.

— Мне не нужно было ничего говорить тебе о конфете — ты точно знаешь, что это такое, как только увидела ее. Ты просто не была уверена, кто из них дал ее мне.

— Хорошо, — горько признается она. — Я знала, что это. Большое волосатое дело. — Она топает через комнату в ванную и пинком захлопывает за собой дверь.

Эта девочка не росла вместе с моей сестрой. Всю нашу жизнь Элайза никогда не позволяла закрытой двери помешать ей быть услышанной, поэтому я позаимствовала страницу из ее сборника пьес.

— Очевидно, это большое дело, иначе ты бы не вела себя, как идиотка, — кричу я в закрытую дверь. Хлопает дверца шкафа, за которым следует удивительно громкий плеск воды. Судя по звуку, Финн включила и душ, и краны в раковине на полную мощность. К сожалению, я почти уверена, что независимо от того, сколько воды она тратит впустую, нет никакого способа заглушить голоса тех воспоминаний, которые ее расстраивают.