Жертвенные львы - Андрей Фролов

В уголке правого глаза замерцал вызов по внутреннему служебному каналу.

Чэнь откинула раздумья вместе с легкой простыней, которой укрывалась. Рывком встала на ноги, бросив короткий взгляд на лежащего рядом мужчину. От былой силы и молодой мощи, искрящихся еще несколько дней назад, теперь не осталось и следа…

Грациозно ступая по мягкому светло-серому ковру, Юйдяо подошла к зеркалу, с задумчивым прищуром рассматривая отражение своего обнаженного тела, перепачканного красным. Красивого тела, поджарого, хищного, без единой жировой складочки, обычно присущей большинству женщин ее возраста.

Нарушая безупречность обнаженной красоты, внутри отражения текли сжатые данные разных отделений штаба: отчеты, оперативные сводки и динамические диаграммы о жизнедеятельности комплекса – в жилище коменданта к сети было подключено практически все. Стоило задрожать лишь одной, самой дальней нитке огромной паутины, и восседающий в ее центре паук уже знал об этом…

Сигнал персонального вызова все еще мерцал под веком, и подполковник пришла к выводу, что, осознанно рискуя навлечь ее гнев, подобную настойчивость мог проявить только один человек.

– Я внимательно слушаю, Болло, – легко щелкнув пальцами, она ответила на вызов, возвращаясь к огромной кровати. – Надеюсь, ты помнишь, что сегодня у меня день отдыха?

– Искренне прошу прощения, товарищ подполковник! – без малейшего оттенка вины отчитался старший лейтенант Ху. – Но в штаб только что поступила информация, требующая вашего немедленного ознакомления…

– Пересылай.

Поглаживая большим пальцем подушечку мизинца, Юйдяо активировала стрелочку указателя на глазном наноэкране. Ввела личный код доступа, наблюдая за пересылкой документов в ее персональную «балалайку». Из Пекина… Даже если не срочно, то уж любопытно наверняка – Болло не зря нарушил ее уединение.

– Докладывай, – приказала она, не торопясь открывать файлы с маркерами правительственных служб.

Прислушиваясь к звучащему в голове голосу адъютанта, Чэнь присела на край кровати, проведя свободной рукой по гладкому мужскому плечу. Кожа уже начала остывать, мышцы медленно каменели, а густые пятна крови неумолимо впитались в мятую простыню.

– Постоянный комитет собрания народных представителей и Центральный военный совет одобрили зарубежную информационную кампанию вокруг прокладочного комплекса, товарищ подполковник…

Юйдяо ласково потрепала черные и сухие, будто ковыль, волосы своей новой игрушки. Сломанной игрушки… Позабавилась с прядками, чувствуя запредельный холод, исходящий от мужской кожи.

Встала, набрасывая перемазанную кровью простыню на коченеющий труп. Новости, озвученные Болло, заставляли растущее возбуждение меркнуть, уступая место привычной рабочей сосредоточенности.

Дозволен доступ представителям семи крупнейших мировых информационных агентств, – продолжал краткий доклад ее помощник, – подробные данные в приложенных документах.

– Благодарю за службу, товарищ Ху. – Широким шагом Чэнь отправилась в душевой отсек, больше не поворачиваясь к кровати, полчаса назад пылавшей горнилом, в котором любовь переплавилась в ярость. – И еще… Дополнительная разработка заключенного номер два-два-один-семь-три завершена. Товарищ старший лейтенант, прошу подняться в кабинет дознания для наведения порядка.

Болло поможет, как делал это уже не раз.

И даже не десять раз. И не двадцать. Желтый Каракурт не просто так заработала свое прозвище, но Юйдяо была уверена, что тошнотворный мужской страх, окружающий ее, будто аромат мощнейшего парфюма, только помогает ей управлять вверенным объектом.

Пока она будет принимать душ, отключив мониторы и выложив «балалайку» на стеклянную полочку под зеркалом, адъютант избавится от трупа. Сдаст постельное белье в частные прачечные на нижних уровнях комбайна, а затем скрупулезно вычистит спальню, не оставив от побоища и следа…

Тревожило другое – новости, принесенные Болло так неожиданно и несвоевременно. Совсем скоро в комплекс понаедут дикие, невоспитанные и наглые американцы, арабы, индусы. Станут вынюхивать, выспрашивать, делано восхищаться и петь дифирамбы мощи китайского народа.

Встав под тугую струю воды, Чэнь наклонила голову, брезгливо сковыривая ногтем бурые потеки, засохшие на ее небольших грудях. Эх, прибавится хлопот… Для того, чтобы понять это, не требовалось даже брать в руки «Книгу перемен».

О том, что иностранные делегации узнают что-то секретное или выставят ПТК в невыгодном для республиканской идеологии свете, Юйдяо не волновалась. Активность «балалаек» журналистов будет ограничена, они получат специальные приборы слежения, а все отснятые материалы пройдут жесточайший контроль целой армии цензоров.

А вот в том, что одного-двух журналистов не изобьют в борделях, не обчистят в нелегальном казино или не накачают опиумом, подполковник сомневалась… Ох, прибавится хлопот ее воякам, ох прибавится!

Впрочем, в дальней дороге не бывает легкой поклажи, как говорили в старину.

Чэнь Юйдяо выключила воду, медленно и старательно вытерлась толстым тяжелым полотенцем.

Она сегодня же внимательно изучит присланные Ху материалы. Проанализирует личности каждого из аккредитованных журналистов. Через собственные каналы в столице выяснит об этих людях все, что может знать международная разведка Поднебесной.

А затем с достоинством примерит маску радушной, хоть и строгой хозяйки. И терпеливо переждет несколько дней, отведенных на съемки документальных картин о новом Чуде Света.

Умеющий сострадать утраивает свою силу

17 дней до начала операции

«Бронзовое зеркало»

В вагоне правили смрад и духота, изгнать которые не помогали даже распахнутые окна.

Десятки немытых, разгоряченных тел в несвежей одежде окружали его, давили, толкали, пытались отодвинуть в сторону, чтобы урвать хоть кусочек сиденья. Больших усилий стоило не морщиться, чтобы не привлечь недовольства наполнявших вагон грубых и недалеких крестьян.

– Куда ж ты прешь, овца?! Не видишь, тут дети?!

– Уступите место инвалиду! Пожалуйста, я больше не могу стоять, ну хоть до Балахты… проявите же сострадание…

– Куда сумку пихаешь? Мое место, нечо тут!..

– Да проходите же, в конце концов! Свободно же вон, в центре…

Голоса неслись с обоих концов вагона – проводники запускали сразу во все двери. Голоса гудели, жужжали, досадливо мешали не то чтобы вздремнуть, но и элементарно сосредоточиться.

Наконец новая партия пассажиров закончила утрамбовываться, и Листопад услышал, как лязгнули запоры на дверях. Железнодорожный состав медленно тронулся, покидая платформу все еще лежащего в руинах городка.

Стоявших перед ним людей качнуло, кто-то чуть не упал, кто-то принялся браниться.

А ведь когда-то в таких вагонах ездили по билетам, пусть и не самым дорогим. А теперь, в условиях жесткой нехватки исправных тепловозов, даже в четырехместные купе пускают только на сидячие места. Ну а шанс получить полку в личное пользование выпадает, только если ты готов щедро раскошелиться. Что уж говорить про плацкарты, где пассажиров в прямом смысле набивают без счета?

Листопад вытянул шею, пытаясь сквозь заполнявшую проход толпу рассмотреть свою сумку, лежащую на самой верхней полке. Пузатый вещмешок оказался на месте, хоть теперь его и смяли чьим-то новоприбывшим баулом.

В той поклаже не было столь важных вещей, как в рюкзачке, который молодой человек прижимал к коленям. Но и ее потерять будет обидно – именно там находилась приличная одежда, в которую ломщику предстоит переодеться перед проникновением…

Парень покосился в открытое окно. Несмотря на долгие, натурально резиновые одиннадцать часов, что он провел, зажатый между толстой теткой и сонным стариком, на свое место жаловаться было грешно. Поезд от Новосибирска до Абакана шел прямой, значит, не нужно делать пересадку в только что покинутом Ачинске. А сидячее место позволяет даже поспать! Очередные одиннадцать часов, и он сможет вздохнуть свободно, оставив за спиной самую муторную часть путешествия.

Особенного выбора у Листопада все равно не было – перемещаться в общем вагоне, где транспортная полиция уделяет идентификации «таблеток» и «балалаек» до смешного мало внимания, гораздо надежнее, а покупка билета не требует электронной регистрации документов. Не вертолетом же ему лететь – такой маршрут вычислят мгновенно…

За окном вечерело. Над Сибирью наступала короткая летняя ночь, на финише которой состав прибудет в конечный пункт. Стараясь не обращать внимания на толкотню, ругань и вонь, Листопад рассматривал раскинувшиеся снаружи поля, холмы и рощи. Совсем скоро они сменятся бескрайними степями Хакасского посада, нарушить медитативное уединение которых не смог даже так называемый День Станции.

Красиво, все это очень красиво… Листопад был всецело убежден, что очарование Геоса можно найти не только в пышной зелени березовых лесов или в изумрудной бездне тропических джунглей. Его можно обнаружить и в однообразной пустыне, и в безжизненных скалах, и в унылых, слепящих глаза ледниках. Потому что все это – часть планеты, часть огромного живого существа, едва уцелевшего в смертоносной схватке с человеком.