Вкус скандала - Эрин Найтли

— Я тут объяснял Уэстону, что у хорошего моряка ничего не пропадает зря. Мы обсуждали, как лучше дать новую жизнь этой груде осколков.

Джейн поставила пустую корзинку и подошла к ним. Вся поверхность стола была усыпана зазубренными белыми кусочками того, что еще недавно было тонким фарфором. Унылое зрелище. Только сохранившаяся кое-где нежная кайма из цветков барвинка слегка оживляла эту картину.

— Мамин фарфор, — вздохнув, тихо произнесла Джейн.

На нее снова накатила печаль. Мисс Бантинг нарочно отвернулась от стола и подошла к еще горячему чайнику, чтобы налить себе чашечку.

— Мы подумали, что будет преступлением выбросить разбитый фарфор как кучу мусора, — с грустью сказал брат.

— Да, я рассказывал Уэстону про испанские и греческие мозаики. По сути они немного больше, чем осколки разбитой изразцовой плитки, собранные вместе, но будь я проклят, если, склеив их, мы не получили прекрасную вещь. Вот я и подумал, почему бы не попробовать, это же никому не повредит.

Джейн, помешивая чай, остановилась и через плечо бросила взгляд на стол. Мамин фарфор был дорог ей даже в виде осколков.

— А знаете, это неплохая мысль, — сказала она.

Бантинг видела несколько мозаик, каждая рассказывала какую-то историю на языке водоворота цветных изразцов. Напряжение, сковывавшее ее плечи с того момента, когда лорд Рейли спустился по величественной лестнице своего столь же величественного дома, немного отпустило ее. Сев на стул, она внимательно посмотрела на кусочки фарфора, покрывающие поцарапанный стол. Глотнув чаю для успокоения, женщина спросила:

— Ну и что вы придумали?

Уэстон пожал одним плечом.

— Пока немного. Мы думали сделать что-то вроде предмета мебели, но ничего конкретного в голову не пришло.

— Мебели?

Джейн было трудно представить, что беспорядочная россыпь на столе может сложиться в нечто столь полезное.

— Ничего слишком большого или замысловатого. Что-нибудь маленькое на память.

Кузен задумчиво посмотрел на сырье и потер рукой подбородок. Услышав шорох щетины, Джейн не могла не улыбнуться. Пять лет прошло с тех пор, как она последний раз слышала в своем доме такой звук. Скоро Уэстону тоже придется думать о бритье. На этой мысли она запнулась. Кто его научит? Может быть, стоит попросить Эмерсона показать ему, как это делается, до того, как тот снова уйдет в море.

Моряк со вздохом откинулся на спинку стула.

— Я сдаюсь. Вы вдвоем придумайте, что делать, а я соберу материалы, которые нам потребуются. — Он быстро посмотрел на Джейн. — И мне надо было спросить, как только ты вошла, как все прошло у его светлости?

Мисс Бантинг поморщилась. Вот уж о чем она не хотела говорить.

— Ужасно. Его семья оказалась довольно приятной, но граф Рейли был груб. И я тоже.

Эмерсон со смешком прищурился. Его зеленые глаза блеснули.

— Я скорее поверю, что рыба может ходить пешком, чем в то, что ты, Джейн, можешь быть грубой.

— Это правда. Столкнувшись с его невежливостью, я вышла из себя. Мне стоило раньше догадаться, что я переутомилась и не смогу вынести такую встречу.

Саркастическое замечание графа о том, что ее мать должна гордиться своей дочерью, переходило все границы. Конечно, граф не мог знать о недавней смерти ее матери, но от этого Джейн было не легче.

Эмерсон похлопал ее своей огромной рукой по плечу.

— Ладно, ты свой долг выполнила, и забудь об этом. Поверь, твои пирожные с лихвой возместят любые слова, которые ты не смогла сказать. Надо быть усоногим раком, чтобы не почувствовать твои добрые намерения.

Уголки губ булочницы чуть-чуть приподнялись в слабом подобии улыбки — первой за весь день.

— Усоногий рак? Как только такое оскорбление можно придумать?

Интересно узнать мнение графа по поводу столь необычного сравнения его с морской тварью, собирающей пищу со дна?

Кузен с улыбкой подмигнул в ответ и откинулся назад вместе со стулом, балансируя на двух задних ножках.

— Моряки, знаешь ли, много чего умеют, не только защищать наши берега.

Уэстон фыркнул и поднял взгляд на сестру.

— Это точно! Эмерсон как раз мне рассказывал…

— Придержи язык, парень! — перебил его двоюродный брат. Он выпрямился на стуле так быстро, что передние ножки громко стукнули по полу. — То, что мужчины говорят между собой, не годится для невинных ушей леди.

Уэстон быстро опустил голову, его шея мгновенно покраснела.

— Прошу прощения, — пробурчал паренек.

Ей-богу, что бы они ни обсуждали, Джейн была рада, что она об этом не знает. Эмерсон встал и добродушно хлопнул юношу по спине.

— Ничего страшного, таким вещам учатся в мужской компании. Я пробуду на суше по меньшей мере месяц, а то и два, так что у меня будет довольно времени, чтобы научить тебя уму-разуму.

В ответ на это обещание женщина утвердительно покачала головой. Когда она видела его в прошлый раз, кузен был почти мальчишкой. Но четыре года службы в военном флоте сильно изменили Эмерсона, и не только физически. Его короткие волосы выгорели, он окреп и нарастил мускулы, но дело было не только в этом. Изменилась его манера держаться. В мужчине появилась непринужденная уверенность, отражавшаяся в его прямой спине и поднятом подбородке. По-видимому, на корабле кузен нашел себя. Если не считать крепких выражений и разговоров «не для невинных ушей леди», Эмерсон — именно тот, кто сейчас нужен Уэстону. А больше всего Джейн радовалась тому, что теперь у нее в доме стало вдвое больше родных, чем было сегодня утром.

Ее брат отодвинул стул и встал.

— Ты уверен, что не хочешь остаться у нас?

— Спасибо, но меня вполне устраивает пансион. После жизни в кубрике на корабле я с нетерпением жду, когда у меня будет свое жилище и приличная еда.

Уэстон поник. Кузен обнял его за шею, да так, что чуть не задушил.

— Нос по ветру! С нашими уроками, да моей помощью по хозяйству, ты будешь видеть меня столько, что к моему отъезду я наскучу тебе.

Мисс Бантинг хотела встать, чтобы проводить кузена, но тот отрицательно замахал рукой.

— Не вставай, я сам могу выйти. Завтра днем приду помогать и принесу с собой обед. Спокойной ночи, родные мои! Рад снова видеть ваши бледные сухопутные лица.

Помахав Эмерсону на прощание, булочница снова повернулась к разбросанным по всему столу осколкам фарфора. Ей даже трудно представить, сколько лакомств ее мать подавала на этих тарелках и блюдах… Джейн осторожно взяла один из самых крупных осколков и повертела его в руках так, чтобы на крошечные фиолетовые цветочки упал свет свечи. Что можно сделать с ними, чтобы при взгляде на них ей всякий раз вспоминалась бы мать, а не лорд Рейли и этот ужасный день? Мисс Бантинг пришла в голову одна идея. Женщина откинулась на спинку стула и улыбнулась своим мыслям.