Из века в век - Тамара Шаркова

знаешь, сколько за этим стоит… (отец не успел закончить).

— …женщин — Инга, Лера, Рэна! Просто монах!

— Что?!! (послышался ” плюх”, будто кто-то свалился с кровати на пол).

Тут я четко осознал, что с балкона нужно исчезать. Если бы я был кошкой, то, не раздумывая, спрыгнул бы с пятого этажа на все четыре лапки. Но представив после этих жутких разговоров об ампутации, что реально случится с моими хилыми конечностями после приземления, я просто стал на четвереньки, выбрался на кухню и уже на двух ногах спустился во двор, предусмотрительно захватив с собой ключ.

Стемнело, когда оба нашли меня на качелях. Отец тормознул меня в верхней точке и медленно спустил в руки Стояну, который не устоял на ногах и опрокинулся в детскую песочницу.

После того как мы с отцом вытащили его, он долго отряхивался от песка, загаженного дворовыми собаками и кошками. Отец пытался помочь. Когда с этим было покончено, мы отправились домой.

Впереди шел я с ключом наготове (свои ключи они, разумеется, не взяли).

За мной брели, спотыкаясь обо все неровности дороги, отец и Стоян и дружно ругали меня всякими нехорошими словами. И пахло от них как от деда Хомы — чем-то хмельным и медовым.

И я шел и думал, что надо бы с утра пораньше сбегать за квасом. Вот только знать бы, куда Стоян сунул деньги.

Все!

Стихи Ольги Стрижковой.

"Бунт на корабле"

— Ты что Левке собираешься подарить? — спросил Боб.

— Не знаю.

— Давай на мяч скинемся?

— Это по сколько выходит?

— Если Митроху уговорим — будет по тридцатнику…

— Ладно. Покупать вместе пойдем?

— Ну, да! Дождешься тебя с твоими сольфеджиями. Сам куплю.

На том и решили.

Разговор был недели за две до Левкиного дня рождения. Я сразу же у отца взял деньги и обрадовался тому, что он не стал мне десятки отсчитывать, а дал одну бумажку в пятьдесят рублей. Значит можно будет и без Митрохи обойтись.

В этом году Левка решил пригласить к себе чуть ли не половину класса и даже знакомых по даче девчонок.

— А что, — объяснил Левка, — батя сказал "гуляй на родительскую деньгу, пока молодой, пока паспорт не получил, а на следующий год курьером тебя пристрою, и на свои тусовки сам будешь зарабатывать".

— Между прочим, первыми мы с Митрохой паспорта получим, а ты еще в "детках" целую четверть проходишь, — отреагировал на его заявление Борька.

— Дались вам эти паспорта, — сказал я. — Этих заработков курьерских хватит разве что на пару заходов в Му-Му, а других выгод я, например, не вижу.

— Не видишь, потому что получишь его последним. А я так жду не дождусь, потому что с паспортом меня уже не повезут как багаж по доверенности. Будьте добры, вначале спросить меня, хочу ли я ехать, и без этого документа шиш ты билет на меня купишь, — распалился Боб.

В прошлом году он со старшей сестрой ездил к тетке, и родители оформляли Катерине доверенность, чтобы она имела право брать с собой в поездку брата. Борьку тогда это здорово задело. Он даже ехать не хотел, хотя тетка его в Пскове живет и пообещала свозить их в Михайловское. Тогда ведь двухсотлетний юбилей Пушкина отмечали. А теткин друг по студенческим годам в Питере теперь был директором музея в Тригорском. Он сам показал им и усадьбу, и Святогорский монастырь, и парк. И книгу свою подарил — "Золотая точка России". Жаль только, что когда наша русичка взяла Борьку в заложники и хотела заставить его во всех седьмых подробно рассказывать о празднике в Пушгорах, Катерина принесла эту книгу в жертву школе. Зато Боб был спасен.

День рождения приходился на понедельник, а в воскресенье отец посмотрел на меня как-то особенно пристально и заявил:

— Завтра пострижешься. Совсем на девчонку стал похож. И, пожалуйста, безо всяких крысиных хвостиков сзади. Коротко.

— Не буду я коротко! Я же не первоклассник!

— Пострижешься, как я сказал, — резко оборвал отец разговор и отправился к себе в кабинет. Тут-то я и вспомнил наш вчерашний базар о паспортах, и признался самому себе, что Борька, возможно, был прав. Если бы у меня в кармане был такой документ, папа не позволил бы себе обращаться со мной как с десятилетним пацаном!

О дне рождения Левки я злонамеренно отцу не напомнил. Если он забудет — его проблема. У него же профессорская память! В понедельник после уроков я забросил рюкзак к Борьке в соседний подъезд, оттуда и отправился на день рождения, минуя парикмахерскую.

У меня были длинные волосы, Левкины дачные знакомые оказались классными девчонками, к тому же его родители деликатно оставили нас одних. Всем заправляли его сестра со своим бой-фрэндом из экономического колледжа. Пили шампанское, диски были что надо, студент обучал всех танцевать хастл, но мне было как-то не по себе.

Часов около одиннадцати я пришел домой. Отец (невиданный случай!) сидел перед телевизором. Я сказал "добрый вечер" и хотел проскользнуть в свою комнату, но он спросил меня железным голосом:

— Где… ты… был?

Пришлось задержаться на пороге.

— Ты же знаешь — у Левки на дне рождения, — ответил я, как мне показалось спокойно и невозмутимо, но войти внутрь Логова и закрыть дверь не решился. Пауза затягивалась.

— Хорошо, иди спать, поговорим завтра, — наконец сказал папа, и я нырнул в свое убежище.

На следующий день после уроков я отправился в парикмахерскую и постригся наголо. Таким и заявился в музыкалку. Когда из класса вышла Карина — местный вундеркинд шести лет, которая занималась передо мной — она артистично всплеснула своими талантливыми ручками:

— Юра, тебя в Чечню посылают?

— Вай, Кариночка, типун тебе на язык, родная! — всполошилась ее бабушка Ануш Вазгеновна. — Мальчик не Самсон, чтобы ему волосы свои беречь!

Вечером перед ужином, увидав мою шарообразную голову с оттопыренными ушами, отец ничего не сказал и только высоко поднял брови. Но после чая не выдержал:

— Ну, и как называется эта …это? — и жест такой сделал в направлении моей головы.

Мне бы просто сказать — "никак не называется", потому что это была бы чистая правда. Ведь я постригся наголо именно для того, чтобы уничтожить всякое подобие прически. Нет прически — нет проблем!

Но, неожиданно для себя, я на полном автомате произнес — "зачистка". Это было то слово, которое я услышал от нашего школьного охранника по прозвищу "Дембель", с которым столкнулся на пороге парикмахерской. Он тогда сказал: "Что, пацан, "зачистку" сделал, «операция