Убийца поневоле - Александра Маринина

– Нельзя больше мучить ребенка, – сказала она. – В школе к нему относятся как к обыкновенному мальчику, а он – вундеркинд, он требует к себе особого отношения, бережного, внимательного. Нельзя заставлять его ходить на физкультуру, если он хочет в это время рисовать. Искусство – его призвание, а он вынужден тратить время на всякую ерунду. В конце концов, учителя должны считаться с тем, что он – не обычный ребенок. В противном случае они его загубят.

Факт необычайной одаренности Андрея Вакара был предан огласке, когда ему было уже восемь лет, когда вся квартира была увешана его картинами, а написанные им стихи и поэмы занимали несколько толстых тетрадей. И в семью пришла Слава.

Прошло еще три года, и однажды Владимир Вакар стоял у окна, смотрел на проливной дождь и ждал, когда из-под арки покажутся две фигурки: сына и дочери. Лиза отвела брата на занятия в художественную школу и должна была привести его обратно. Вакар увидел Лизу, которая почему-то несла мальчика на руках. Владимир в первый момент даже не понял, в чем дело, только заметил, что струи дождя, стекая с голубой курточки Андрея, становились розовыми. Лиза шла очень медленно. Дойдя до середины двора, она подняла глаза, увидела в освещенном окне отца и рухнула на землю.

Через два дня усталая толстая женщина-следователь сказала Вакару:

– Что мы можем с ними сделать? Ни одному из них нет четырнадцати лет, уголовной ответственности они не подлежат. Разумеется, мы направим их в специнтернат, но больше ничего мы сделать не можем.

– А как же мой сын? – растерянно спросил Владимир. – Он же умер. Кто-нибудь должен за это ответить?

Следователь пожала пухлыми плечами.

– А как же закон? Он считает, что ребенок, которому нет четырнадцати лет, за свои действия не отвечает и его нельзя наказывать.

– Но мой мальчик… – раздавленно повторил Вакар. – Моя дочь сошла с ума от пережитого ужаса, она лежит в больнице и может не оправиться от шока. За это тоже никто не отвечает?

– Я вам искренне сочувствую, – тихо сказала следователь. – Но поверьте мне, закон не поддерживает идею возмездия.

– Значит, это плохой закон, – твердо сказал Вакар и ушел.

На следующий день Елена сказала ему недоумевающим тоном:

– Чего ты, собственно, ждешь? Разве ты не собираешься отомстить за нашего сына?

– Я не могу мстить детям, – возразил Владимир, пораженный словами жены.

– Они убили нашего мальчика, – упрямо повторила она.

– Елена, как бы там ни было, они – дети, и я больше не хочу говорить на эту тему, – отрезал Вакар.

– Хорошо, – неожиданно согласилась Елена. – Я подожду, пока они вырастут. Но ты все равно должен это сделать, иначе Андрюшина душа никогда не успокоится и тебе никогда не будет прощения.

С тех пор прошло девять лет. Из четырех малолетних убийц в живых остался только Игорь Ерохин. Генерал-майор Вакар знал, что его долг – защитить семью, дать покой жене и дочери. Пусть они тысячу раз не правы, но они – его семья, и он выполняет свой долг мужчины, мужа и отца. Сейчас, когда ему вот-вот стукнет пятьдесят, он с горечью начинал сознавать, что всю жизнь неправильно понимал два самых главных слова: «долг» и «семья». Но уже поздно, он уже в ловушке, за его спиной – три трупа. И скоро будет четвертый.

Глава 4

1

– Вы можете называть меня просто Бокр.

Настя с изумлением разглядывала человечка, возглавлявшего присланную Денисовым группу. Про таких обычно говорят: метр с кепкой. Правда, вместо кепки на нем была шерстяная лыжная шапочка, надвинутая низко на лоб и обтягивающая запавшие виски и выступающие скулы. Маленькие глазки, спрятанные глубоко под кустистыми бровями, кривой перебитый нос с подергивающимся кончиком, узкая ленточка бескровных губ и мощный раздвоенный подбородок – все это делало его похожим на ящерицу, экзотическую и опасную. Он был худ, но отнюдь не немощен и состоял, казалось, из стальных тросов-жил. Кроме того, он был невероятно подвижен, ни секунды не стоял спокойно на месте, но это не выглядело нервозной суетливостью. Из него ключом била энергия.

Как и обещал Эдуард Петрович Денисов, ровно в 9.30 утра раздался телефонный звонок, а уже через полчаса в Настиной квартире стоял этот чудной типчик в серой шапочке с голубой полоской и высоким тенорком произносил:

– Вы можете называть меня просто Бокр.

«Странная кличка, – быстро подумала Настя. – „Бокр“ по-венгерски означает „колодец“. Почему именно „Бокр“?»

Смутное воспоминание шевельнулось в мозгу, что-то связанное с детством, с изучением иностранных языков. Но заостряться на мысли и додумывать ее до конца времени не было.

Человечек по кличке Бокр старательно расшнуровал высокие ботинки на толстой подошве, без которых он стал еще ниже ростом. Снять пальто он и не подумал.

– Куда можно пройти? – деловито осведомился он, отказавшись от предложенных хозяйкой тапочек. Настя с трудом удержалась от улыбки, глядя на него, такого нелепого в своей шапочке, длинном сером пальто и трогательных голубых носочках.

Она решила проявить гостеприимство.

– Вы уже завтракали? Выпьете со мной кофе?

От кофе Бокр отказался так же вежливо и твердо, как и от тапочек.

– Ладно, тогда перейдем к делу.

Она достала сделанную «Полароидом» фотографию Даши Сундиевой и Александра. Они стояли обнявшись возле станции метро «Площадь Революции». Эту фотографию Саша сделал по просьбе сестры.

– Вот эта девушка полагает, что за ней следят. Я склонна этому верить, но полной ясности у меня нет. Я хочу, чтобы ваши люди посмотрели, что она собой представляет. Кроме того, если за ней действительно следят, выясните, кто это у нас такой любознательный. И наконец, мне нужно знать, следят ли только за девушкой или за ее кавалером тоже. Их имена, адреса и места работы записаны на обороте фотографии. Через три дня должны быть первые результаты.

– Будут, – невозмутимо кивнул Бокр, не сводя с Насти внимательного цепкого взгляда. – Что еще?

– Пока больше ничего. Дальше будем действовать в зависимости от первых результатов.

– Вторая итерация, – понимающе кивнул человечек.

«Ого! Денисов мне подсунул урку-интеллектуала. Это что же, дань уважения, насмешка или у него все прислужники с высшим образованием? Любопытный тип. Бокр, Бокр… О чем же мне это напоминает? Спросить, что ли? Почему бы и нет, в конце концов. Корона не свалится, если спрошу».

– Скажите, откуда у вас такое странное прозвище?

Бокр, до этого неторопливо расхаживавший по комнате, остановился и принялся покачиваться, перекатываясь с пятки на носок.

– Когда-то мне попала в руки книга Успенского… – начал он, и Настя тут же вспомнила.

– Ну конечно, «Слово о словах». Знаменитая «глокая куздра». Как я сразу-то не сообразила!

Человечек глянул на нее с нескрываемым уважением:

– Впервые встречаю человека, который знает про «куздру». Примите мои поздравления. Я отрыл эту книжку в библиотеке, когда мотал срок за грабеж. Представьте себе, фраза меня просто покорила, околдовала, заворожила. «Глокая куздра штеко будланула бокра и курдячит бокренка», – вдохновенно продекламировал он нараспев. – Это же песня! Поэма! Романс русской морфологии!

Он мгновенно воодушевился, и его шишковатое лицо вдруг стало почти привлекательным.

– Эта фраза помогла мне выжить в зоне. Я полез в учебники русского языка, чтобы вспомнить, что такое морфология. Это оказалось весьма полезным, если учесть, что в юные годы я относился к школьному образованию с непростительной небрежностью. А кроме того, я занял голову придумыванием новых слов и даже сочинял, лежа на нарах, целые рассказы. У меня был любимый герой, вернее, героиня, я назвал ее «гурильная шаболда» и придумывал про нее всякие истории. Все слова, разумеется, были искусственные, но со строгим соблюдением правил морфологии русского языка. Игра настолько увлекла меня, что я смог продержаться до конца срока, не утратив способности нормально соображать. В колонии из-за моего увлечения мне дали кликуху Куздра, но на воле я ее поменял на Бокра, хотя Куздра, конечно, смешнее.

И он зашелся высоким заливистым смехом, всхлипывая и постанывая, как впавший в истерику разгневанный попугай. Кончик носа его при этом задергался еще сильнее, а глазки куда-то закатились, и Насте даже на какое-то мгновение показалось, что они уже никогда не выкатятся обратно. Вид у Бокра при этом был даже не смешной, а абсолютно дебильный.

Смех прекратился так же внезапно, как и начался.

– Должен вам сказать, Анастасия Павловна, что не менее интересно использовать уже известные слова в новом контексте. Вот, например, слово «примочка». Знаете такое слово?

– Это которая свинцовая, от геморроя? – уточнила Настя.