Ленин в судьбах России - Абдурахман Авторханов

Ленин называл революцию 1905 года "генеральной репетицией" своей Октябрьской революции 1917 года и связывал эти революции с войнами. Это совершенно верно даже исторически, ибо все три русские революции стали возможны в результате двух войн, которые Россия проиграла в силу политики активного пораженчества ее социалистических партий: большевиков, меньшевиков, эсеров. Отсюда Ленин даже вывел общий революционный закон: каждая международная война кончается революцией в странах, которые в ней участвовали, но потерпели поражение.

Всеобщая мобилизация материальных средств страны на нужды войны, отрыв от семей в качестве солдат наиболее работоспособных членов приводят к свертыванию производства товаров, продуктов, к дороговизне, инфляции. Все это создает атмосферу социального напряжения, способствующую протестам, демонстрациям, политическим стачкам, что приводит — по Ленину — к революции. Что война связана со страданием, — это банальная истина, но отсюда не следует, что война неизбежно должна привести к революции. Однако Ленин сознательно строил всю свою стратегию на теории фатальной неизбежности войн в "эпоху империализма", с тем, чтобы обосновать другую теорию — фатальной неизбежности пролетарской революции во время войны — хотя сам мало верил в нее. Он реалист, а не фаталист: война может кончиться и без революции, если она победоносная, но в условиях тяжелой и затяжной войны легче организовать революцию. Ленин был, пожалуй, первым революционером в истории нового времени, который отважился строить свою революционную стратегию на проповеди поражения собственного отечества в любой войне с любой иностранной державой, если даже его отечество оказалось жертвой неспровоцированной агрессии и нападения соседнего государства (объявление войны Японией России в 1904 году, объявление войны Германией России в 1914 году).

Помогать внешнему врагу выиграть войну, организуя в тылу собственной страны демонстрации, забастовки, бунты, революцию под лозунгом "Коммунистического манифеста" "Рабочие не имеют отечества" — такова суть тактико-стратегического искусства Ленина на путях к власти во время войны его страны с другой страной. Впервые свою военно-революционную стратегию Ленин испытал в русско-японскую войну (1904–1905 г.г.). Россия к ней не готовилась, а когда она началась, Россия должна была вести ее на два фронта: на дальнем Востоке против Японии и внутри страны против революции. Начало войны русское общество встретило патриотическими демонстрациями почти всех слоев народа. Исключением был Ленин, который писал: "Дело русской свободы и борьбы русского пролетариата очень сильно зависит от военных поражений самодержавия" (Соч., т.9, стр.157). Но уже после первых же поражений русское общество раскололось. Вся интеллигенция, земство, печать, думы, профессиональные или сословные корпорации, не говоря уже о социал-демократах, эсерах, "освобожденцах" (будущие кадеты), инородцах, — становятся в оппозицию к правительству. Накануне событий 9-го января 1905 года орган Б.Струве "Освобождение", подводя итоги роста освободительного движения за 1904 год, писал, что за этим движением стоят "вся интеллигенция и часть народа, все земство, вся печать, часть городских дум, все корпорации (юристы, врачи и т. д.), нам обещали поддержку социалистические партии… За нас вся Финляндия… За нас угнетенная Польша и изнывающее в черте оседлости еврейское население" (С.С.Ольденбург, "25 лет перед революцией", стр.261). Это тоже из парадоксов русской истории: первую русскую революцию открыл не глава большевиков Ленин, не глава эсеров Чернов, а русский священник церкви при пересыльной тюрьме в Петербурге Георгий Гапон. Истинная роль Гапона все еще спорна. Он организовал в 1903 г. "общество фабрично-заводских рабочих" для защиты их материальных интересов. В отличии от полицейского агента Зубатова, старавшегося организовать рабочих в профсоюзы, лояльные к правительству, Гапон, пользуясь помощью властей, вел антиправительственную пропаганду среди рабочих. Когда в конце декабря 1904 г. Путиловский завод уволил четырех рабочих без серьезного основания, то Гапон и его общество потребовали их восстановления. В ответ на отказ администрации восстановить уволенных, 3 января 1905 года весь Путиловский завод, работающий на оборону, восстал. В акцию включились и социал-демократы. Уже 5-го января в городе забастовали и другие заводы.

Гапон на собрании своего общества подал идею составить "петицию" на имя царя о нуждах рабочего народа и пойти с этой "петицией" к Зимнему дворцу, к резиденции царя. Меньшевики участвовали в демонстрации, но большевики в Петербурге с самого начала отказались от участия в ней. Их мотив чисто ленинский: "Свобода покупается кровью. Свобода завоевывается с оружием в руках, в жестоких боях. Не просить царя и даже не требовать от него, а сбросить его… Да здравствует вооруженное восстание народа!" (История КПСС, М., 1971 г., стр.74).

Потом задним числом советские историки будут писать, что политические требования из "петиции" Гапона были включены туда по требованию большевиков. Петиция состояла из двух искусственно склеенных между собою частей. Одна часть — весьма разумные и справедливые социально-бытовые требования рабочего человека, к которым должен был бы прислушаться любой гуманно мыслящий правитель, другая часть — чисто политические требования из программы-минимум РСДРП, включенные туда по требованию меньшевиков.

В воскресенье 9-го января 1905 года многотысячная демонстрация с хоругвями, иконами и царскими портретами направилась к Зимнему дворцу, чтобы сообщить своему царю: "Нас толкают все дальше в омут нищеты, бесправия и невежества… Мы немного просим: мы желаем только того, без чего наша жизнь не жизнь, а каторга… Разве можно жить при таких законах? Не лучше ли умереть нам всем трудящимся? Пусть живут и наслаждаются капиталисты и чиновники". Рабочие требовали восьмичасового рабочего дня, минимума заработной платы, ограничения произвола администрации и т. д. Потом шли политические требования — о созыве Учредительного собрания, о политических свободах и гражданских правах и т. д. Петиция кончалась словами, обращенными к царю: "Повели и поклянись исполнить их… А не повелишь, не отзовешься на нашу просьбу — мы умрем здесь на этой площади перед твоим дворцом". Вместо того, чтобы побеседовать с рабочими об их социально-бытовых требованиях и высказаться насчет политических требований, царь по совету безмозглой дворцовой камарильи вынес смертный приговор себе, своей семье, всей России. Этим приговором был дикий приказ стрелять в толпу мирных демонстрантов. По официальным данным правительства было убито 130, ранено несколько сот человек. Советская печать утверждает, что тысячи человек были убиты и ранены. Талон, поклявшийся умереть перед царским дворцом, при первом же выстреле бежал в соседний двор, где его остригли и переодели, чтобы доставить на квартиру М.Горького. "Кровавое воскресенье" — это поражение меньшевиков и победа большевиков. Меньшевики отозвались на трагические события, прибегая к историческим параллелям из вечного и настольного первоисточника всех русских марксистов — из истории Великой французской революции. Газета "Искра", ставшая меньшевистской после ухода оттуда Ленина, писала (18-го января 1905 года): "Тысячными толпами решили рабочие собраться к Зимнему дворцу и требовать, чтобы сам царь самолично вышел на балкон принять петицию и присягнуть, что требования народа будут выполнены. Так обращались к своему "доброму" королю герои Бастилии и похода на Версаль! И тогда раздалось "ура" в честь показавшегося толпе по ее требованию монарха, но в этом "ура" звучал смертный приговор монархии".

Это очень странно, что такие несомненные демократы, пусть даже и марксисты, как Плеханов, Мартов, Аксельрод из новой "Искры", трагедию рабочих и провокацию Гапона провозглашают своей победой, когда пишут: "Десятилетняя работа социал-демократии вполне исторически окупилась… В рядах петербургских рабочих нашлось достаточно социал-демократических элементов, чтобы ввести это восстание (?) в социал-демократическое русло, чтобы временного технического организатора восстания (это о Гапоне — А.А.) идейно подчинить постоянному вождю пролетариата — социал-демократии". Ленин тоже не был слишком опечален, когда писал: "Рабочий класс получил великий урок гражданской войны, революционное воспитание пролетариата за один день шагнуло вперед так, как оно не могло бы шагнуть… в годы… Лозунг… "Смерть или свобода!" эхом перекатывается по всей России" (Соч., т.9, стр.201–202). Кто внимательно читал Ленина, тот знает, вся его революционная стратегия пронизана одной руководящей идеей — чем больше при столкновении с властями жертв в народе, тем выше и шире его "революционное воспитание". "На место сотни убитых придут тысячи новых бойцов" — это его слова.