На суше и на море. Выпуск 30 (1990 г.) - "На суше и на море"

Инженер покачал головой. Капельки пота, срываясь с его лба, блестели, повисая в воздухе. Мускулы гортани шевелились, но с губ его не слетало ни звука. Казалось, он сейчас заплачет.

– Нам крышка, - просипел он наконец. - У нас нет больше запаса кислорода.

И тут он заплакал. Он был похож на тряпичную куклу. Упасть он не мог из-за отсутствия тяготения - он просто сложился.

Грант промолчал. Совершенно машинально раздавив в пепельнице сигарету, он со злостью ждал, чтобы погасла последняя искра. Ему уже сейчас не стало как будто хватать воздуха: горло его сжимал извечный космический страх.

Медленно высвободившись из эластичных ремней, создававших, пока он сидел, слабую иллюзию весомости, Грант с привычным автоматизмом двинулся к двери. Мак-Нил не пошевелился. Даже со скидкой на пережитый шок поведение его казалось Гранту непростительным. Поравнявшись с инженером, Грант сердито толкнул его и грубо велел очухаться.

Трюм был выполнен в форме полусферы, в центре которой проходили кабели к пульту управления, контрольным приборам и другой половине растянувшегося более чем на сто метров гантелеобразного космического корабля. Клети и ящики, сюрреалистической грудой заполнявшие помещение, весьма незначительно увеличивали гравитационную массу искусственного небесного тела.

Но даже исчезни внезапно весь груз. Грант едва ли заметил бы это. Взгляд его был прикован к большому баку с кислородом, укрепленному на переборке у выхода в воздушный шлюз.

С виду все казалось таким же, как всегда: тускло поблескивала алюминиевая краска, хранил еще приятную прохладу металл, оставались неповрежденными отводные трубки. Все было в полном порядке, и только одна мелкая деталь указывала на беду: стрелка индикатора неподвижно застыла на нуле.

Грант смотрел на этот молчаливый символ, как много веков назад, во время чумы, мог смотреть какой-нибудь вернувшийся домой лондонец на входную дверь, перечеркнутую в его отсутствие грубо нацарапанным крестом. С полдюжины раз Грант тщетно стучал по стеклу, сознавая в глубине души, что дело здесь не в случайно застрявшей стрелке. Дурные вести каким-то образом сами несут в себе гарантию достоверности. Только хорошие нуждаются в подтверждении.

Когда Грант вернулся на пульт управления, Мак-Нил снова был уже самим собой. Причину столь быстрого выздоровления выдавала открытая аптечка. Инженер даже попытался сострить:

– Это метеор. Нам твердят, что корабль таких размеров может столкнуться с метеором раз в сто лет. Мы, видать, сильно поторопились.

– Но почему не сработала сигнализация? Давление воздуха нормальное. Откуда же у нас могла взяться пробоина?

– Она не у нас. Известно вам, что по затененному борту проходят трубы, в которых охлаждается жидкий кислород? Вот их-то метеор и продырявил.

Грант молчал, собираясь с мыслями. Случившееся было серьезно, чертовски серьезно, но не обязательно грозило гибелью. Как-никак больше трех четвертей пути осталось за плечами.

– Но даже если воздух ухудшится, регенератор спасет нас от удушья? - с надеждой спросил он.

Мак-Нил покачал головой.

– Детального расчета я еще не произвел, но ответ знаю заранее. Из двуокиси углерода свободный кислород восстанавливается не полностью, а с потерей примерно десяти процентов. Поэтому мы и вынуждены таскать с собой резерв.

– Скафандры! - с внезапным волнением воскликнул Грант. - Как насчет скафандров? - Он сказал это, не подумав, и тут же понял свою ошибку, отчего на душе у него стало хуже прежнего.

Они рассчитаны на непредвиденный случай, и сжиженного газа в ранце минут на тридцать - подразумевается, что за это время вы успеете добраться до основного резерва.

– Какой-нибудь выход найдется - пожертвуем в крайнем случае грузом. В общем не будем гадать, давайте уточним обстановку.

Он был зол не меньше, чем испуган. Он был зол на Мак-Нила за проявленную тем слабость. Он был зол на конструкторов за то, что они не предусмотрели этой, пусть даже самой маловероятной, случайности. Но сколько-то времени до конца оставалось, и, значит, не все еще было потеряно. Эта мысль помогла ему взять себя в руки.

Положение, несомненно, было критическим, но оно было одним из тех критических положений, которые как будто специально созданы для космоса. Впереди еще будет время поразмыслить об этом - может быть, слишком много времени для горьких дум…

Грант закрепился ремнями в кресле пилота и вытащил блокнот.

– Итак, к делу, - с нарочитым спокойствием сказал он. - Мы теряем десять процентов кислорода при каждом прохождении воздуха через генератор. Киньте мне, пожалуйста, справочник. Никак не упомню, сколько кубометров в сутки нам нужно.

Сказав, что «Стар Куин» раз в сто лет может столкнуться с метеоритом, Мак-Нил, бесспорно, упростил проблему. На самом деле это зависело от такого множества факторов, что три поколения статистиков пока лишь очень приблизительно вычислили закономерность, и страховые компании еще дрожали всякий раз, когда метеорные потоки шквалом врывались в орбиты планет.

Вопрос, конечно, в том, что понимать под метеором. На каждое космическое тело, достигающее Земли, приходится миллион более мелких осколков, сгинувших где-то между атмосферой и космосом - в том призрачном краю, куда скрывается на ночь богиня Аврора.

Эти знакомые нам падающие звезды обычно размером с булавочную головку, и на каждую падающую звезду приходится еще миллион настолько мельчайших частиц, что, когда они догорают в небе, от них не остается и следа. Но по сути они такие же метеоры, как и редкие болиды или как те огромные небесные тела, с которыми раз в миллион лет сталкивается наша Земля.

Для космонавтики интересен лишь тот метеор, который способен заметно повредить обшивку корабля. Здесь имеют значение как масса, так и скорость. Специальные таблицы приблизительно позволяют судить о вероятности столкновений в разных участках Солнечной системы с метеорами разной величины, вплоть до таких, масса которых не превышает нескольких милиграммов.

Метеор, врезавшийся в «Стар Куин», был настоящим гигантом - до сантиметра в поперечнике и массой целых десять граммов. Согласно таблице, такое чудовище могло встретиться здесь один раз в три миллиона лет. Но мысль, что в истории человечества это больше не повторится, была для Гранта и Мак-Нила слабым утешением.

Впрочем, дело могло быть и хуже. «Стар Куин» пробыл в пути сто шестнадцать дней, и оставалось ему до цели всего тридцать. Как все грузовые суда, он летел по касательной орбит Земли и Венеры с противоположной от Солнца стороны. Скоростные лайнеры преодолевали это расстояние по прямой за втрое меньший срок и с вдесятеро меньшим расходом горючего. Но «Стар Куин» вынужден был тащиться по своей эллиптической орбите, словно трамвай по рельсам, и тратить на дорогу в один конец сто сорок пять дней.