Путешествие по Востоку и Святой Земле в свите великого князя Николая Николаевича в 1872 году - Дмитрий Скалон

Вот впечатление, которые вызвала во мне эта прогулка, но… человек не может безмятежно наслаждаться. Захватывая рукою бирюзовую воду, мне пришло на мысль, сколько она затаила в себе ужасов и преступлений, и как быстро исчезал в руке чудный цвет воды, так же скоро радужные картины сменялись воспоминаниями ужасов, скрытых в этой молчаливой глубине. Мрачны легенды этих вод, много скрывают они насилий и страшных преступлений. Сюда выбрасывались трупы, после кровавых междуусобий и войн. В этих прохладных объятиях кончали свою жизнь несчастные затворницы гаремов. Сюда проведена была канава для стока крови из Семибашенного замка. Сюда же выходил «Мыс казней» и «Двери на тот свет», из Румели-Исар (Замка забвения).

Но довольно об этом. Мы подъехали к верфи, на которой строится броненосец по рисунку Султана, как по крайней мере его величество объявил о том за завтраком Великому Князю. Замечу одно: инженеры-строители, которых мы видели, все были турки, некоторые даже не говорили на иностранных языках. Доехав до конца Золотого Рога, мы увидели «Долину пресных вод», одно из любимых загородных гуляний турок, потом, объехав правый берег вдоль Стамбула, вышли у нового моста, сели в коляски и возвратились в посольство. По дороге нас остановил флигель-адъютант Султана, который потребовал к себе Гафиз-бея и произвел его в паши, за то, что, состоя при особе брата русского Императора, он удостоился высокой чести ездить с ним в одной коляске по улицам Константинополя. В этот же день Султан прислал Его Высочеству двух лошадей своего седла.

На следующее утро мы сели опять в каики и поехали по Босфору в Бейлербейский дворец, лежащий на Азиатском берегу. Мраморная набережная, роскошные сады, разведенные на террасах, с киосками и беседками, окружают этот прелестный дворец. Из богатых украшениями комнат мне особенно нравилась зала с огромным бассейном и фонтанами, предназначенная для купанья гарема. Здесь свободно могут поместиться более 300 женщин. Во всех нами виденных дворцах залы и гостиные страдают однообразием, за отсутствием живописи и скульптуры. Меня это тем более удивляет, что Султан большой охотник до живописи и сам ею занимается. Положим, изображение человеческого лица запрещено законом, но ландшафты и животные не подходят под это запрещение. Только в одном из киосков Бейлербейского дворца находятся несколько видов и несколько портретов лошадей.

Обойдя сад, мы сели в коляски и поехали по скалистой долине, мимо загородных дач с высокими каменными заборами и выехали на возвышенное плато. Пред нами лежал город Скутари, влево от него тянулся кипарисовый лес. Это знаменитое кладбище. Чрез пять минут мы въехали в предместье с большими домами, более похожими на дачи, и с широкими шоссированными улицами.

Из улиц завернули на кладбище, следуя по его извилистым и тенистым аллеям. Большая часть турецких кладбищ похожи на расчищенные леса кипарисового дерева, под сению которых наставлены стоймя мраморные плиты, наверху закругленные, в виде плеч, и увенчанные над мужчинами чалмою, а над женщинами острою шишкой. Кроме того на некоторых могилах лежат плиты и на них обыкновенно ставят горшки с цветами. Кладбище в Скутари простирается в глубину на пять верст и уставлено бесчисленным множеством могильных камней, так что издали чалмы и плечевые закругления придают ему вид собравшейся под деревьями толпы. Турки уверены, что их господство на европейском берегу только временное, а потому, не желая в будущем лежать в земле гяуров, они предпочтительно хоронятся на кладбище в Скутари. Кипарис еще у греков и римлян считался намогильным деревом. И действительно, он как нельзя более соответствует своему назначению строгими пирамидальными формами, темною зеленью и запахом душистой смолы, которая уничтожает вред от тлеющих испарений. На турецких кладбищах кипарис разрастается в огромные леса, потому что турки на каждой могиле подсаживают молодые деревца и старательно выхаживают их. Вид этого бесконечного кладбища наводит на мечтательность и располагает к тихой грусти. Турки любят посещать свои кладбища и сидеть на могилах родных; при этом они предпочитают одиночество или молча курят свои длинные складные трубки.

Чрез 20 минут мы выехали из кладбища на открытое поле пред огромною казармой[4], в которой также устроен госпиталь. Казарма в виде двухэтажного, четырехстороннего здания с башнями по углам, будучи расположена на горе, высится над всем Скутари. Два внутренние корпуса разделяют ее на четыре двора. Мы остановились пред садом со множеством цветов и вошли в госпиталь, чрезвычайно опрятно содержимый и отличающийся необыкновенною чистотой воздуха. Обойдя палаты, мы спустились с горы в город и прошли к пристани, мимо прелестнейшей мечети Султана Селима III, которая отличается удивительною легкостью постройки. Все ее стены, галереи, аркады и куполы сплошь покрыты окнами разнообразнейшего рисунка, отчего все здание кажется как бы прозрачным.

Сопровождаемые толпою любопытных, мы наконец сели в каики и перенеслись через Босфор в том самом направлении, в котором, если верить грекам, его переплыл Юпитер в образе быка, похищая Европу. Мы проскользнули в довольно близком расстоянии от башни Леандра (построенной при Императоре Мануиле), этого единственного остатка укреплений, замыкавших вход в Босфор и Константинопольскую гавань. Своим одиноким положением среди лазоревых вод Босфора она останавливает на себе особенное внимание; в этом кроется причина ее поэтического имени и соединенных с ним различных греческих и турецких легенд.

Было уже и часов, а потому мы спешили возвратиться в посольство, чтобы поспеть к параду. Придворные экипажи доставили Его Высочество и свиту в сераскират (военное министерство), находящееся близ Высокой Порты. На пути мы обогнали ряд карет, в которых выехали посмотреть на парад жены Султана. Поезд этот невольно напомнил катанье институток в пасху и на масленицу. Великого Князя встретили: четырнадцатилетний сын Султана, Юсуф-Иззедин-эфенди, военный министр и паши. После обычного угощения, то есть трубки, кофе и прохладительных напитков, подвели лошадей. Его Высочество сел на серого жеребца, подаренного ему накануне Султаном. На смотру представились Его Высочеству четыре баталиона стрелков, четыре баталиона линейной пехоты, пять эскадронов драгун, из которых четыре были на серых лошадях и один на вороных, три эскадрона улан, на вороных и гнедых лошадях; две пешие баттареи, три конные, одна горная и восемь маленьких стальных орудий, навьюченных на мулах, по два при каждом стрелковом баталионе. Великий Князь объехал войска шагом, а затем пропустил их мимо себя церемониальным маршем.