Брюс Ли. Я никогда не сдамся - Мэттью Полли

что именно он первым поступит в колледж. В противоположность этому Брюс, казалось, отправится в тюрьму. Он проявлял большинство типичных симптомов ребенка, чей родитель злоупотребляет наркотиками: агрессия, недоверие к авторитету и чрезмерная потребность все контролировать.

Следуя по стопам своего старшего брата, десятилетний Брюс в сентябре 1951 года перешел в пятый класс школы «Ла Саль». Под управлением католических ласальских братьев средняя школа, располагавшаяся в то время на Перт-стрит, была одной из самых престижных в Гонконге. Большинство учеников были китайцами и евразийцами высшего и среднего класса, хотя были здесь и те, кто учился, получая стипендию. Большое преимущество школы было в том, что вся программа преподавалась на английском языке — ученики выпускались из школы, владея двумя языками. Это гарантировало достойную работу в британской колонии. «Вы могли пойти на службу в полицию, банк, государственный аппарат», — говорит Марчиано Баптиста, одноклассник Питера. Без того отличного образования, которое было в «Ла Саль», Брюс Ли никогда бы не добился успеха в Голливуде, где владение английским обязательно, особенно для актеров из Азии.

Английский был одним из немногих предметов, в которых Брюс добился успеха. Если говорить в целом, то он был ужасным учеником, особенно когда дело касалось математики. «Он так и не продвинулся дальше простого сложения и вычитания — Брюс не вылетел из школы лишь потому, что заставлял других учеников делать за него домашнее задание», — говорит Линда Ли. Его мать пошутила: «К десяти годам он добрался до цифры, до которой умел считать». Один из одноклассников Брюса рассказывал, что позволял ему списывать на контрольных за 50 центов. Несмотря на принуждения и взяточничество, за пять лет пребывания в «Ла Саль» Брюс дважды оставался на второй год. В то время такая практика была гораздо более распространенной, чем сейчас, но Брюс по-прежнему считался чрезвычайно слабым учеником, одним из худших в своем классе, в то время как Питер был одним из лучших.

Как и у большинства гонконгских плохишей (в кантонском сленге они носили название «тедди-боев»[17]), любимым временем Брюса была перемена. Выйдя из-под контроля взрослых, он работал над установлением собственного контроля, вербуя одноклассников в свою команду. Он переходил от одного мальчика к другому, шутил, уговаривал и обещал. «Часто он просто обнимал своих одноклассников и говорил: „Если кто-то доставляет тебе неприятности, просто дай мне знать. Я займусь этим вопросом“», — вспоминает одноклассник Пау Сыу Хун. Расположение других мальчиков он пытался завоевать своим чувством юмора. Для смеха и чтобы привлечь внимание, он подражал Кинг-Конгу, выкатывая грудь колесом, стуча по ней кулаками и издавая звуки, подобные обезьяньему крику. Он часто называл себя Королем Обезьян. «Он был болтуном и любил пошутить, поэтому у него всегда было много друзей», — вспоминает интроверт Питер. Современники помнят его напыщенно разгуливавшим по площадке, «подпрыгивающим» так, что его пятки едва касались земли. Майкл Лай, друг детства, описывает юного Брюса как «зуботычину» — хвастливого задиристого павлина.

По мнению своих сверстников, Брюс не был хулиганом в классическом смысле: он не вел себя как те садисты, которым нравится унижать слабых мальчиков. Скорее он был лидером банды, предлагая защиту тем, кто хочет следовать за ним. Роберт Ли, который боготворит своего старшего брата и, как правило, преподносит его в наиболее положительном свете, говорит: «Брюс чаще был героем фильма про рыцаря — он всегда пытался защитить слабых, словно странствующий рыцарь». Это было верно для членов его команды, которых он оберегал и яростно защищал. В свою очередь, они звали его «большим братом», делали за него домашнюю работу и позволяли ему списывать на экзаменах. «Он обладал почти гипнотическими лидерскими качествами, которые заставляли людей подчиняться», — говорит Майкл Лай.

«С детства и вплоть до подросткового возраста я в какой-то мере был нарушителем спокойствия, что категорически не одобряли люди старшего поколения, — рассказывал позже Брюс журналистам. — Я был очень озорным и агрессивным». Свою агрессию он направлял на соперников, лидеров других группировок. Маленький дракон считал, что все должны следовать за ним — уважать его авторитет. «Брюс выбирал мальчиков, которые любили красоваться и пытались выглядеть уверенно, — вспоминает одноклассник Деннис Хо. — Он исправлял их». Любой мальчик, который не подчинялся воле Брюса, сталкивался с неприятностями. Бои проходили за холмом с видом на «Ла Саль». «Брюса не приходилось просить дважды, когда дело касалось драки», — говорит Роберт. На самом деле не приходилось просить и одного раза. Он чаще побеждал, чем проигрывал: сверхнастроенный на борьбу, Брюс так сильно ненавидел поражения, что отказывался признавать их. «После поражений мы спрашивали, как это произошло, — говорит Майкл Лай, — и он всегда придумывал оправдания. Брюс был главным, и ему были нужны только победы».

Брюс не вылетел из школы лишь потому, что заставлял других учеников делать за него домашнее задание

Главным его соперником был Дэвид Ли — крепкий мальчик, с которым большинство не хотело связываться. Они дрались несколько раз. В последнем их противостоянии обстановка так накалилась, что Брюс и Дэвид достали свои выкидные ножи. Бой был остановлен после того, как Брюс легко порезал руку соперника, пролив тем самым первую кровь. Рана была несерьезной, но оба мальчика не хотели продолжать эту схватку. Использование не только кулаков и ног, но и оружия шокировало их более восприимчивых одноклассников. Только самые отчаянные тедди-бои, вроде Брюса и Дэвида, приносили в школу оружие. У Брюса был выкидной нож, кастеты и другие самодельные приспособления. «В школе нашим любимым оружием были цепочки для слива туалетного бачка, — объяснял Брюс. — В те дни дети не были ограничены в фантазии, когда дело касалось оружия. Были даже туфли с бритвами».

В своих навязчивых идеях эти мальчишки подражали старшим. Триады (китайская мафия) действовали в колонии с самого начала опиумной торговли, но их влияние вышло на новый виток после победы Мао Цзэдуна в 1949 году. «Коммунисты очищали Китай от Триад, поэтому все преступники перебрались в Гонконг, — рассказывает Уильям Чун, друг Брюса. — Многие дети были связаны с ними, пускай некоторые и неохотно. К 1954 году они упрочили свое влияние». Приток сотен тысяч отчаявшихся китайских беженцев, включая бывших солдат и членов Триад, создал взрывоопасную смесь, которая способствовала распространению коррупции и насилия в колонии со стороны Коулуна.

Еще одним культурным сдвигом, оказавшим влияние на Брюса и его банду, стал рост китайского национализма. Неспособность британцев защитить колонию от японцев разрушила миф о превосходстве белой расы, и многие китайцы были возмущены восстановлением колониального правления после войны. «Британцы были правящим классом — меньшинством, которое управляло городом, — позднее