Лилия с шипами - Анна Черных

С грохотом распахнулась и отскочила от стола дверь, раздалось сдавленное проклятие и в кабинет, держась за лоб, влетел незнакомый мне капитан. Я обернулась. Саша отвел взгляд и глуховато представил вошедшего:

— Лиля, это начальник конного взвода Федор Кара. Федяй — это Лолита Смолянинова, подпольная кличка Лиля, — на последнем слове Санька улыбнулся.

Вот обормот, издевается еще!

Начальник конного взвода был молод, строен, высок и хорош собой. Видимо, в отношении меня, его мысли были столь же положительны, поскольку он так усиленно строил во время интервью глазки, что я стала опасаться, как бы он не нажил разбегающееся косоглазие. Отвечая на мои вопросы, начкон постоянно подкручивал усы, которые, по всей видимости, он собирался вырастить до размеров буденновских, что, при их почти нитевидной толщине, было по меньшей степени неблагоразумно. Я представила, как у него со временем грустно повиснут по обеим сторонам рта две серые макаронины и, не удержавшись, прыснула.

— О, какая веселая девушка! Не расскажете, над чем смеетесь? — расплылся в белозубой улыбке капитан. Надо признать, зубы у него были не просто белоснежные, а с каким-то голубоватым оттенком, мне даже стало неловко за свои, неидеальные зубы. Вздохнув, я невольно провела языком по своим зубам, и попыталась выкрутиться.

— Да вот, представила, как бы я смотрелась верхом, ведь я уже год на коня не садилась. Сейчас гололед, наверно вы стараетесь не ездить в такую погоду? У коней ноги не разъезжаются?

— Что вы, лапушка! — я поежилась, услышав такое обращение. Терпеть не могу подобной фамильярности, и разных там солнышек — заинек и лапушек, с меня и Муси хватило, с теми же замашками. — Они же подкованы, да не простыми подковами, а с небольшими шипами, так сказать — зимняя резина! — он радостно загоготал, восхищенный своим остроумием. — Летом так вообще, и правда, на резине ездим — по асфальту ничего лучше нет резиновых подков. А что, Лилечка, можно ведь к вам так обращаться, да? А что, почему бы вам и впрямь, не прокатиться? Двадцать минут езды на машине, и мы на месте!

— Почему бы и нет? К тому же, я все равно должна пару снимков сделать ваших непарнокопытных напарников, — улыбнулась я.

— Вот и отличненько!

Через десять минут мы уже сидели в УАЗике и весело подпрыгивали на буераках. С нами увязался и зам начкона, который зачем то по дороге прихватил свою жену. А жена приятно пахнущий и позвякивающий пакет.

Как же я соскучилась по лошадям… Я уже год не сидела в седле, и теперь жадно разглядывала лоснящихся вороных и гнедых красавцев, которые лениво косились на меня, протягивающей к ним сквозь прутья денников неловкие руки, просыпающие на пол горсти сухарей, выданных мне Федюней.

— А это мой конь Чубайс! — подбоченясь, гордо произнес начкон. — Злой, собака, только меня одного признает. Ну как, красавец, да?

Что и говорить, конь был знатный. Как с картинки — гнедой масти, с небольшой, сухой головой, длинной изогнутой шеей, широкой, с буграми мышц грудью, и зубами… Огромными желтыми зубами, которые клацнули в миллиметре от моей щедрой, усыпанной крошками руки.

— У, какой нехороший мальчик! — погрозил пальцем Федор своему подопечному. — Не надо обижать тетю, тетя хорошая! Ну что, тетя, пойдем ка в каптерочку, посидим, Новый год отметим. Наталья уже стол сервировала.

— Какой Новый год? — возмутилась я. — До него еще две недели! И как ехать собираетесь, после отмечания?

— А ничего, у нас же шофер есть, он не будет пить, в машине тихонечко посидит, и ладушки…

Федор покровительственно обхватил меня за плечи и повлек в сторону каптерки. Ворохнулась, было, мысль о возможной опасности, но что мне могло грозить в обществе семейной пары, да к тому же в милицейских, то есть, полицейских конюшнях? Мой внутренний детектор опасности молчал, и я, тронув лежащий в сумке шокер, особо не переживала.

Главным блюдом были водка и соленая скумбрия. Поскольку я не пью, тем более водку, то налегала на скумбрию, которая, надо признать, оказалась просто бесподобной. Зам и его супруга заливались соловьями на тему — когда же полиции увеличат зарплаты?

Начкон взвода попытался было пристроить свои шаловливые ручонки мне на плечи, но я это дело категорически пресекла. К счастью он не стал особо настаивать. Вскоре я намекнула, мол, время, граждане! Но тут начальнику пришла замечательная мысль — «А не прокатиться ли нам?»

— А и, правда! Лапушка, ты же говорила, что занималась конным спортом! Поди, соскучилась по конской спине? А ну, пошли! Седлать! Немедленно седлать коней!

Мне была оказана особая милость, и Федор оседлал для меня своего собственного коня. Жеребчик был крайне удивлён, когда его сон грубо прервали, (было уже поздновато, а главное, темновато) и, дыша ему в нос перегаром стали взнуздывать.

Во дворе была небольшая площадка, огороженная сеткой рабица, высотой по грудь коню. Мужчины ездить не стали, поехали мы с Натальей. Мне эта затея уже отчаянно не нравилась, но куда ж деваться… С высоты конской спины дворик показался еще меньше. Тускло светили фонари, и было почти ничего не видно. Вдобавок конь подо мной шёл дерганной, иначе говоря, сокращенной рысью, от которой у него громко ёкала селезёнка, а я болталась как мешок. Федор не только усадил меня на своего коня, он еще и оседлал его своим офицерским седлом — деревянным, скользким, с высокой лукой, я на таких никогда раньше не ездила, что мне никак не добавляло ловкости и красоты посадки… Кони фыркали, поддавали задами, и постепенно переходили на галоп. Сдержать бег жеребца у меня не хватало сил. А какой, к черту, бег, в таком ограниченном манежике? Только он разгонится — оп-па, грудью в забор. Как я при этом не перелетала каждый раз ему через голову, не знаю. Весело поскрипывал снег под шипованными зимними подковами, мужчины, к которым присоединился изрядно замерзший от долгого сидения в машине водитель, уже начали делать ставки, только вот, не знаю, на что именно.

Я мечтала, что бы это удовольствие, наконец, закончилось, а Федор весело кричал: — Ну что Лилечка, правда, хороший конь?

— Д-д-д-да… — отвечала я, клацая зубами.

— А он вообще бешеный, никого кроме меня не слушается. Здорово, правда?

— Вот блин… — чуть не откусив язык, отозвалась я.

Но тут, наши кони — мой и Натальи, которая, как мне кажется, была настолько пьяна, что сидела верхом исключительно по памяти, доверившись рефлексам, поравнялись, и Чубайса укусили. Раздался визг, конь дал козла — стал на свечку, потом подбросил зад и понесся.