Клад под старым дубом (сборник) - Софья Прокофьева

Обезьяна посмотрела на Сашку глубокими, невесёлыми глазами и начала чесаться. Одной лапой она чесала живот, а другой спину. При этом она ещё шевелилась, ёрзала, ни минуты не сидела спокойно. Руки у Сашки сразу затекли от напряжения, он даже вспотел.

– Алло! – гудел в трубку дядя Сёма. – Товарищ администратор? Это я, Симеон Симеонович Зверо! Он самый. Здравствуйте. Вот положение! Ума не приложу! Какой-нибудь выход! Да, да! Нет, нет! Три медведя и четыре обезьяны. Что? Медведя не четыре, а три. А обезьяны не три, а четыре! Хорошо. Заранее благодарен. Жду у телефона.

Дядя Сёма громко сказал: «Уф!»

«А может, это «уф» и не он сказал…» – подумал Сашка, и ему стало немного жутко. Ему показалось, что кто-то копошится в конце коридора.

Тем временем обезьяна перебралась Сашке на плечо. Сашка с трудом разогнул затёкшие руки. Но тут обезьяна полезла выше, прямо к нему на голову. Устроилась там поудобней и, видимо, задумалась. Сашка стоял и покорно ждал, пока она кончит думать.

Вдруг обезьяна, сильно оттолкнувшись от его головы, скакнула на шкаф. Сашка покачнулся, как деревянная кегля.

Блямс!.. – на кухне с полки полетела какая-то кастрюля.

Плим-блим-блим!.. – задребезжала крышка, затихая на кафельном полу.

– Режим, голубчик мой, режим! – кричал дядя Сёма в трубку. – Для зверей главное – режим. Вы же знаете, какие сейчас звери пошли. Все, как один, нервные, избалованные. С ложечки кормлю, по часам…

Сашка, замирая, осторожно заглянул на кухню, и сейчас же что-то с хрустом шлёпнулось ему на плечо.

Это было сырое яйцо. Оно не спеша стало съезжать по рукаву его школьной формы. Сашка затряс рукой, и яйцо липко шлёпнулось на пол. Посреди кухни он увидел ещё несколько таких же некрасивых яичниц.

Сашка услышал шорох, поднял голову: между кастрюлями на полке сидела ещё одна обезьяна. Она запустила свою длинную лапу в стеклянную банку и ловила там убегавшее от неё яйцо.

Схватив яйцо, она быстро нацелилась в Сашку. Сашка отпрыгнул назад.

В коридоре он чуть не налетел на дядю Сёму. Лицо у дяди Сёмы было красное, нос блестел.

– Племянничек, – позвал дядя Сёма, – фу, в суматохе забыл. Я ведь тебе подарочек привёз. Убьёт меня твоя мать. И будет права, кстати. Сам не знаю, зачем купил. Помрачение ума. Не иначе.

И тут Сашка увидел в руках дяди Сёмы прекрасную охотничью двустволку. Она чуть блестела двумя воронёными стволами. Сверкала серебряной насечкой.

– А тут ещё патронташ и патроны, – с тоской простонал дядя Сёма. – Зачем? Зачем купил?.. Скажи на милость?

– Это мне? – вне себя от счастья пролепетал Сашка. – Ой, спасибо, дядя Сёма!

Дядя Сёма резко прижал ружьё к своей груди.

– Осторожно! Оно заряжено! О, боже мой, зачем я его зарядил? Сам не понимаю… Старый идиот… Пока мы его на стену повесим, я тебя прошу, не трогай его, умоляю тебя, слышишь?

Дядя Сёма, крепко прижимая ружьё к груди, понёсся по коридору в папа-мамину комнату.

«Здорово я наврал про ружьё, – ликуя, подумал Сашка. – Папку разве уломаешь! А теперь всё. Намертво. Подарено, и всё тут. Мне какое дело…»

Но тут кто-то сзади налетел на Сашку. Какой-то большой и лохматый шар. Шар развернулся и превратился в медведя.

Сашка прижался к стене, но в это время его по лицу задел чей-то хвост. Сашка невольно ухватился за этот хвост, но, к его ужасу, хвост остался у него в руке. Сашка с отвращением отшвырнул его, но хвост повис на нём, зацепившись за пуговицу его куртки.

Но тут Сашка увидел, что это вовсе не хвост, а рукав маминой кофты. Синий, в белый горошек. А вся мамина кофта, размахивая другим рукавом, скачет мимо него по коридору. Сашка бросился вдогонку за маминой кофтой.

Мамина кофта влетела в комнату и прямо с пола скакнула на шкаф.

Испуганно заговорила люстра стеклянными голосами. На люстре верхом сидела ещё одна обезьяна и раскачивала её, отталкиваясь от потолка длинной босой ногой.

В коридоре зазвенел телефон. Сашка схватил трубку.

«Может, мама?» – с надеждой подумал он. Но это был папа.

– Приехал? А? – нетерпеливо спросил папа.

– Приехал… – почему-то шёпотом ответил Сашка и оглянулся.

– Мм… – затосковал папа. – Ну, дай, дай мне его к телефону.

– А ты скоро домой?

– Не знаю, ничего не знаю. Сижу здесь, вот досада, и жду «Степана». Никто ничего не понимает. Ну давай, давай его.

Сашка передал трубку дяде Сёме. Дядя Сёма заорал в трубку:

– Витька! Речной пират! Сколько лет, сколько зим…

А Сашка пошёл в свою комнату, потому что он услышал из-за двери какое-то странное кряхтенье и ворчанье. И, предчувствуя что-то недоброе, Сашка открыл дверь.

Глава шестая

Конец «Новой Гвинеи» и гибель зеркала

Сашка замер. Посреди комнаты сидел большой, очень коричневый медведь.

Он сидел точь-в‑точь как сидят игрушечные мишки на полке в магазине – растопырив все четыре лапы.

Медведь наклонил тяжёлую голову набок и что-то жевал. Маленькие глазки хитро поглядели на Сашку.

Медведь глубоко вздохнул, но с удовольствием. Видно, то, что он жевал, казалось ему очень вкусным.

Сашка пригляделся и ахнул. Большое круглое пузо медведя было сплошь усеяно цветами. Из густой шерсти наивно торчали ромашки и колокольчики.

– Мой гербарий!.. – прошипел Сашка. – Я для тебя его собирал, да?

Сашка сделал шаг вперёд и сразу же шаг назад. Кто его знает? Может, он ещё не очень-то дрессированный, этот медведь, может, ещё полудикий.

И тут, на полу между расставленными лапами медведя, Сашка увидел свой альбом с марками. Вернее, это был уже бывший альбом. Он был весь изуродован и изжёван, смят, изодран в клочья. А тут ещё эта зверюга лохматая, нисколько не стесняясь, опустила когтистую лапу, выдрала ещё одну страницу и преспокойненько запихала её в свою пасть. Зажмурилась и начала лениво жевать.

– Дядя Сёма! Дядя Сёма! – отчаянно завопил Сашка.

Дядя Сёма, потирая красное ухо, заглянул в дверь.

Сашка руками, головой, всем телом показал на медведя.

Лицо Симеона Симеоновича страдальчески сморщилось.

– А… – виновато протянул он. – Недоглядел я… Закрутился со всеми делами…

Симеон Симеонович, тихо приговаривая: «Ах, ах, надо же такому случиться», поднял с полу альбом с марками. Сгрёб цветы с медвежьего живота. Получился жалкий, печальный букетик.

В коридоре снова зазвонил телефон.

– Это меня! – выкрикнул дядя Сёма и выскочил из комнаты.

Сашка с ненавистью посмотрел на медведя: «Ему-то что! А «Новая Гвинея»? Она, наверно, у него в животе уже переваривается…»

– Это вас, молодой человек, – церемонно сказал дядя Сёма, появляясь в дверях, и поклонился Сашке, – если не ошибаюсь, какая-то барышня.

Сашка взял в руки тёплую телефонную трубку. Она просто здорово нагрелась от уха Симеона Симеоновича. Сердце его сильно забилось.

– Саша… – сказала Катя низким чужим голосом. Но Сашка всё равно её сразу узнал. Катя не выдержала и прыснула. – Отстань, – шёпотом попросила она кого-то.

Наверно, рядом стоял Борька. Конечно, это был Борька, кто же ещё? Они звонили, наверно, из автомата. И стояли рядышком в тесной телефонной будке.

– А, это ты, – ответил Сашка, стараясь говорить холодно и обыкновенно.

– Это кто подходил? – спросила Катя.

– Так, дядя, – с торжеством сказал Сашка.

– Нет, правда? – уже настоящим, своим голосом сказала Катя. – А… звери?

– И звери тут. Где же им быть ещё? – Сашка с трудом сдерживал ликование. – Заходи, Катя, сама увидишь.

– Нет, правда?

Катя замолчала. Сашка услышал её дыхание.

– Мы сейчас на футбол собираемся, – с сожалением сказала Катя и добавила просительно: – А после футбола можно?

– Мне какое дело? Когда хочешь, тогда и заходи.

– А ты на футбол не идёшь?

– Билета нет, – растерялся Сашка.

– А у меня лишний! Хочешь? – вдруг предложила Катя. – Не твоё дело, отвяжись, – свирепым шёпотом мимо трубки сказала она кому-то.

Вот это да! Катя сама приглашала его на футбол. И даже билет предлагала. И это всё при Борьке. Он стоял рядом, конечно, и всё слышал.

– Отчего же, – сдерживая дрожь, тихо сказал Сашка.

– Через полчаса на моём дворе. Идёт?

– Идёт.

Сашка услышал в трубке короткие гудки. Сашка стоял и слушал их. Они, как цепочка, ещё соединяли его с Катей, и ему было жаль класть трубку…

Ба-ба-бах! Бум! – что-то дико грохнуло и загремело в папа-маминой комнате. Там случилось что-то ужасное. Наверное, там сразу рухнули стены и потолок.

В коридор из кухни, что-то жуя, выбежал Симеон Симеонович. Лицо у него было совсем белое. Чёрные усы на этом белом лице как-то выскочили вперёд. Он, топая, пробежал мимо Сашки. Сашка со всех ног бросился за ним. В дверях они столкнулись и застряли.

Потом их сверху накрыла рычащая, дрожащая тяжёлая шуба.