Валентинка - Дмитрий Суслин

Лешка внимательно посмотрел на незнакомца, а потом спросил:

– А вы не врете?

– Ни в коем разе! – Мужчина оглянулся на кассиршу. – Я ведь правильно все объяснил?

Та посмотрела на него, потом на нас, улыбнулась и сказала:

– Конечно, правильно.

Тогда Лешка протянул ей деньги и попросил:

– Дайте, пожалуйста, нам два билета по сто пятьдесят рублей.

Кассирша выдала ему два красивых цветных билета.

Но Лешка не успел их взять, потому что странный незнакомец быстро перехватил их, а потом вытащил из кармана пиджака ручку и что-то написал на билетах.

– Видишь, этот билет на два лица, – сказал он. – Два места.

– Ой! – вдруг воскликнул Лешка. – А почему вы зачеркнули места в одиннадцатом ряду и написали, что у нас первый ряд? Разве это правильно?

– Конечно, правильно! – уверенно сказал мужчина с бабочкой. – Человек первый раз в жизни идет в цирк, я имею в виду вашу подружку, и вы хотите ее посадить на предпоследний ряд? Что она там увидит? Нет, первый и только первый ряд!

Лешка посмотрел на кассиршу и еще раз спросил:

– Все верно?

Та кивнула головой и, улыбнувшись, подтвердила:

– Верно, верно, мальчики. Не волнуйтесь. Как Игорь Иванович сказал, так оно и есть.

Мы пошли домой. Нам не верилось, что в жизни может так повезти. Что за человек этот Игорь Иванович, который может превратить билеты одиннадцатого ряда в первый, и из двух билетов сделать три?!

В тот же день мы пригласили Катю в цирк и показали ей билеты. Она очень обрадовалась. Так обрадовалась, что даже обняла нас Лешкой и сказала, что мы самые лучшие друзья. Лешка был счастлив. Я тоже.

Накануне представления мы с братом все же волновались: вдруг нас не пустят, или что-нибудь случится.

Но все прошло очень хорошо. Нас пустили, и мы действительно сели на самые лучшие места в первом ряду. Катя в своем розовом платье была самой нарядной девочкой во всем цирке. Лешка сиял так, будто ему на день рождения подарили компьютер. Представление было самым интересным из всех, какие мы только видели за всю свою жизнь. А когда появился веселый размалеванный клоун, и все вокруг хохотали, едва не падая с кресел от смеха, Лешка толкнул меня в бок и громко, перекрывая звуки оркестра, прокричал:

– Смотри, Димка! У него бабочка.

Я и сам видел, что у клоуна на шее красуется та же красная бабочка, что была у Игоря Ивановича.

Наш знакомый нас тоже узнал, потому что несколько раз подмигнул, когда проходил мимо. А в конце выступления он подарил Кате собачку, которую ловко смастерил прямо на арене из длиннющего, похожего на сосиску, шарика.

После представления мы с Лешкой твердо решили, что когда вырастем, то обязательно поступим в цирковое училище и станем клоунами.

Про носок

Самый известный учитель в нашей школе это, конечно же, Егор Васильевич. У нас он преподает ботанику. Почему самый известный? Потому что он очень строгий. Его все как огня боятся. Когда мы учились в младших классах, старшеклассники любили нас пугать:

– Вот попадете к Егору Васильевичу! Он вам покажет.

И Егор Васильевич нас не разочаровал. Оказался именно таким, как про него рассказывали. Очень строгий, ругательный и заставлятельный. Заставлятельный, потому что все время что-то заставляет нас делать. Просто замучил. Чтобы у него получить хорошую оценку, надо горы свернуть и самому наизнанку вывернуться. Девчонки отличницы ревмя ревут и ночами не спят, ботанику зубрят и гербарии разные собирают, цветы в горшочках разводят, опыты ставят. Зато двойку получить или замечание в дневник схлопотать – минутное дело. Раз, два и готово! А дежурить у него в кабинете после урока так вообще каторга. С тряпочкой надо в каждый угол залезть и каждую соринку вычистить, и доска и пол чтобы блестели.

Вот почему устроить на уроке Егора Васильевича какую-нибудь шалость считается у нас высшим пилотажем. Лично я стараюсь не рисковать. Зато Ванька Парандеев, мятежная душа, как называет его моя мама, постоянно играет с огнем и вечно пытается коленце выкинуть на ботанике.

Однажды бросил он мне на парту записку и прошептал:

– Прочитай и передай дальше.

Развернул я в записку, а в ней написано:

«На потолке висит носок! Передай дальше!»

Я про себя даже ахнул. Батюшки! Да кто же его туда повесил?

Глянул я осторожно наверх, обшарил глазами весь потолок, но носка нигде не обнаружил. А Ванька смотрит на меня и давится от смеха. Так он, оказывается, пошутил. Ну и шуточки!

Но делать нечего. Надо записку дальше передавать. У Егора Васильевича это очень непросто. Однако я умудрился переслать ее на заднюю парту Сашке Иванову и Людке Волковой. Смотрю украдкой, и они тоже головы вверх задрали. Носок ищут. Тут мне тоже смешно стало. Вот дурачки наивные! Да кто же туда носок повесит?! Ведь Егор Васильевич всю перемену за своим столом сидел. Разве же он такое позволил бы?

Сашка и Людка передали записку дальше. И вскоре на весь класс словно эпидемия какая-то напала. Все головы вверх задирают и на потолок пялятся. Поднялся ропот. Тут Егор Васильевич, конечно же, заметил, что в классе что-то необычное творится, встал из-за стола и стал ходить взад и вперед между рядами. Мы сразу затихли. Но записка продолжала гулять с парты на парту, и все новые ученики задирали головы к потолку и искали носок, а остальные, кто уже понял, что это прикол такой, над ними хихикали.

– Что это такое?! – вдруг воскликнул Егор Васильевич, потому что заметил, как Игорь Моляков попытался передать записку с первого ряда на средний. – Ну-ка, дай сюда сейчас же!

Говорят, что чужие письма читать неприлично. Я думаю, что это правило относится и к запискам. Это ведь тоже своего рода письма, только маленькие. Значит, читать чужие записки нехорошо. Но Егор Васильевич, видимо, был иного мнения, потому что развернул записку и пробежал по ней глазами.

Весь класс, затаив дыхание, воззрился на учителя. Все ждали, поддастся он на шутку или нет.

Егор Васильевич резко запрокинул голову вверх и громко спросил:

– Где?

Класс грохнул от смеха. Егор Васильевич быстро по почерку определил, чьих рук это дело. А Ванька хоть и получил замечание в дневник и двойку за классную работу, все равно был очень горд своей проделкой. Ведь ему удалось разыграть самого Егора Васильевича. А это дорогого стоит.

Перемена

На каждой перемене все мы вихрем несемся в столовую, чтобы перекусить. Вернее не в столовую, а в буфет. В столовую мы ходили в младших классах. Организованно, строем. Мыли руки, потом чинно рассаживались за столы, которые для нас накрыли дежурные. Ели первое, затем второе и, наконец, третье. В общем, скукотища! Да еще учительница смотрит, как ты ешь, и ни за что из-за стола не выпустит, если, скажем, у тебя суп не съеден. А если его есть невозможно? Если вермишель напоминает слипшиеся водоросли? Учительницу это не интересует. По ее мнению, все надо доедать до конца, потому что за обеды родители деньги заплатили. Такое мучение было у нас на протяжении четырех лет. Лешка и сейчас мучается. Зато у нас, пятиклассников – свобода! Не хочешь суп – не ешь! Не хочешь макароны и противные котлеты – не бери! Да и вообще, деньги твои, зачем все это покупать? У кого хватит ума взять суп в столовой, когда можно рядышком в буфете купить пиццу, или пирожки с соком, и еще всякое такое?

Вот почему у нас в буфете всегда столпотворение. Как только звонок с урока прозвенит, все бегут сломя голову вниз, на первый этаж, чтобы успеть занять очередь. Но занять ее мало! Очередь еще надо отстоять. А это настоящее сражение. Мама меня всегда ругает и говорит: вместо того, чтобы воевать, можно спокойно дождаться середины перемены, когда очередь рассосется, и без толкотни взять, что тебе нужно. Но тут она не права, скажу я вам. Во-первых, есть хочется. Во-вторых, жалко всю перемену на еду тратить. Это что же получается, не успеешь поесть, уже на урок бежать пора. А отдыхать когда? Побегать или поиграть. Или вдруг списать домашнее задание надо? И в-третьих, жутко интересно погалдеть и попихаться в толпе перед буфетом, добыть еду, а потом умудриться, ничего не уронив и не пролив, пронести ее к столу.

Однажды после суровой битвы я добыл стакан чая и пиццу и с подносом направился к столу. Гляжу, а Ванька Парандеев меня опередил, уже сидит и тоже пиццу чаем запивает. Я подсел напротив него и принялся за еду.

– Ты когда это успел? – жуя жесткую, словно резина, пиццу, спросил я Ваньку. – Я ведь первым из класса выскочил.

– Ну и что, что выскочил? Значит, бегаешь плохо, – промычал Ванька с набитым ртом.

Меня такое заявление возмутило.

– Я плохо бегаю? Да ты что? У меня просто шнурок на ботинке развязался. Вот я и задержался. А вот ты на самом деле плохо бегаешь. Кто вчера двойку на физ-ре за стометровку получил?

– Так я из-за тебя двойку получил, – ответил Ванька. – Кто мне в кроссовки мятой газеты натолкал? Я не то что бежать не мог, а ходил еле-еле.