Закон пустыни - Кристиан Жак

Все помнили древнее пророчество: если дикие животные будут пить из реки, воцарится несправедливость и счастье уйдет из этих краев.

Народ роптал, и его жалоба, от квартала к кварталу становившаяся все слышнее, достигла ушей Рамсеса Великого. Невидимый заговорил; перевоплотившись в гиену, он порочил правителя в глазах его народа. Провинции, напуганные зловещим предостережением, задумались о законности этой власти.

Фараон будет вынужден действовать.

Нефрет чистила пол в комнате; стоя на коленях и крепко держа за ручку тростниковую щетку, она энергично орудовала ею.

– Ответа от визиря все нет, – сказал Пазаир, сидящий на низкой скамейке.

Нефрет положила голову на колени мужа.

– Зачем ты себя мучаешь? Тревога делает тебя слабым.

– Как Небамон может тебе навредить?

– Но ведь ты же меня защитишь?

Он погладил ее волосы.

– Все, что мне нужно, это быть рядом с тобой. Как это прекрасно! Когда я просыпаюсь рядом с тобой, моя душа наполняется счастьем. Своей любовью ты возвысила меня. Мое сердце полно тобой. Никогда не покидай меня. Когда я гляжу на тебя, другого света мне не нужно.

Их губы слились, нежно, как в первый раз. Этим утром Пазаир спустился в свой рабочий кабинет с большим опозданием.

Нефрет уже собиралась уйти по делам, когда к ней прибежала запыхавшаяся молодая женщина.

– Подождите, прошу вас! – крикнула Силкет, жена крупного чиновника Бел-Трана.

Осел с медицинской сумкой на спине стоял смирно.

– Мой муж срочно хочет видеть судью Пазаира.

Бел-Тран, производитель и торговец папирусом, обладавший незаурядным талантом управления, был выдвинут сначала на должность главного казначея зерновых складов, а затем помощника распорядителя государственной казны. Он питал дружбу и признательность к судье Пазаиру, который помогал ему в трудных ситуациях. Силкет, годами намного моложе него, была пациенткой старшего лекаря Небамона, которому удалось сделать черты ее лица тоньше, а бедра – стройнее. Бел-Тран гордился тем обстоятельством, что его женой была одна из красивейших женщин Египта, даже если ради этого ей пришлось лечь под нож хирурга. Светлой кожей и изящными чертами лица Силкет напоминала девочку-подростка с развитыми формами.

– Если он согласится пойти со мной, я отведу его в казначейство, где Бел-Тран примет его, прежде чем отправится в Дельту. Кроме того, мне хотелось бы посоветоваться с вами.

– Вы себя плохо чувствуете?

– Меня мучают ужасные мигрени.

– А что вы едите?

– Признаюсь, я обожаю сладкое. Фиговый сок, например. Очень люблю гранатовый сок, а пирожные и печенье поливаю соком рожкового дерева.

– А овощи?

– Они мне не очень нравятся.

– Больше овощей, меньше сладкого, и ваши мигрени пройдут. А еще я выпишу вам мазь из стеблей тростника, ягод можжевельника и лавра, сосновой смолы и скипидарной камеди, растертых в однородную массу с добавлением жира.

– Мой муж вам хорошо заплатит.

– Как ему будет угодно.

– Не согласились бы вы стать нашим домашним врачом?

– Если мое лечение устраивает вас, то почему бы и нет?

– Мы с мужем будем счастливы. Судья пойдет со мной?

– Надеюсь, вы вернете его в целости и сохранности.

Чем быстрее и успешнее работал Бел-Тран, тем больше ему доверяли щекотливых и сложных дел. Его великолепная память на цифры и способность считать с головокружительной скоростью делали его незаменимым. Несколько недель спустя после его назначения в высшее руководство государственной казны Бел-Тран стал ближайшим помощником распорядителя Дома золота и серебра, входившего в ведомство государственных финансов. Похвалы в его адрес лились рекой: четкий, быстрый, методичный, ревностный трудяга, он мало спал, первым появлялся на службе в казначействе, а уходил всегда последним. Некоторые предрекали ему стремительный карьерный рост.

Когда его жена и Пазаир вошли в дом, Бел-Тран диктовал писцам служебные письма. Мужчины дружески обнялись, Бел-Тран отослал писцов и попросил жену приготовить ему завтрак посытнее.

– У нас есть повар, но в отношении качества продуктов с Силкет лучше не спорить. Ее мнение – решающее.

– Вы кажетесь очень занятым.

– Я и не думал, что моя новая работа будет такой увлекательной. Но поговорим о вас!

Черные волосы, уложенные с помощью ароматизированного желе, массивное телосложение, пухлые руки и ноги – таков был Бел-Тран. Он быстро говорил и все время двигался. Его мозг постоянно обдумывал добрый десяток планов и решал множество проблем; казалось, он не может позволить себе ни минуты отдыха.

– Вы пережили настоящее испытание. Я узнал обо всем слишком поздно и не смог вмешаться.

– Я вас не упрекаю. Из этой истории меня мог вытащить только Сути.

– Кто главные виновники, на ваш взгляд?

– Старший судья, Монтумес и Небамон.

– Старший судья должен будет подать в отставку. Случай с Монтумесом посложнее; он будет клясться, что его ввели в заблуждение. Что же до Небамона, то он пока отсиживается в своем поместье, но это не такой человек, чтобы отказаться от своих планов. А вы не забыли о полководце Ашере? Он вас ненавидит. Своим расследованием вы чуть не погубили его репутацию; но он все так же могуществен, его влияние ничуть не уменьшилось. Не кажется ли вам, что это он манипулирует остальными, как куклами?

– Я написал визирю просьбу разрешить продолжить следствие.

– Прекрасная мысль.

– Я верю в него. Баги не потерпит, чтобы справедливость так попиралась. Нападая на вас, ваши враги столкнутся с ним.

– Даже если он не даст мне самому вести следствие, даже если я больше не буду судьей, я узнаю, кто убил Беранира. Я чувствую себя ответственным за его гибель.

– Вы преувеличиваете.

– Я был слишком болтлив.

– Не мучайте себя.

– Обвинить меня в смерти учителя – это самый жестокий удар, какой только можно было мне нанести.

– Но они проиграли, Пазаир! Я хотел вас видеть для того, чтобы выразить вам свою поддержку. Какие бы испытания ни предстояли, я с вами. Не хотите ли вы переехать, поселиться в жилище попросторнее?

– Я дождусь ответа визиря.

Кем был начеку всегда, даже во сне. От детских и отроческих лет, проведенных в далеких нубийских краях, в нем сохранился инстинкт охотника. Сколько его товарищей, слишком уверенных в себе, погибли в пустыне от когтей и клыков льва?

Нубиец внезапно проснулся и принялся ощупывать свой деревянный нос; иногда ему снилось, что этот мертвый материал вдруг превращается в живую, теплую плоть. Но момент оказался неподходящим для мечтаний: по лестнице кто-то поднимался. Павиан тоже открыл глаза. Кем жил окруженный оружием – луками, саблями, кинжалами и щитами; в одно мгновение он оказался вооружен, а в его жилище уже ломились двое стражников. Нубиец уложил первого, павиан – второго; однако на смену первым уже подходили еще человек двадцать.